Как сумели - так смогли. Сказки из Скородумовки
Шрифт:
– Брови прямо как коромысла, - прыснул со смеху Власик. Он тоже взял уголек, хотел подправить красавице ротик, но в угольке еще хранилась искра и на тонкой ткани появилась дыра.
– Ты чего наделал?
– зашипел Протасик, - прямо посередке прореха.
– Ну и ладно, - Власик похлопал рукой по шелку, гася мелкие искры, быстренько свернул платок, залез на печку и сунул старику запазуху.
– Пойдем-ка домой, - вдруг решил Протасик, - чего это мы в чужой избушке ночевать решили. Сказок, видать, не дождемся, а мамка заволнуется.
– А пошли, в родной деревне и ночью не заблудимся, - согласился Власик. Мальчики
В Егоршину избу старик пришел чуть свет.
– Дай отдохну чуток, - смиренно попросил он, но на лавку сел по хозяйски, крепко уперев ноги в старых лаптях в пол.
– Садись, дедушка, - Егорша провел пятерней по льняным волосам, - жаль угостить мне тебя нечем. Один живу, хозяйство сам веду, печь еще не топил, каши не варил.
Старик стянул шапку, хитро усмехнулся.
– Да я сам тебя, милый, накормлю, да такой сладостью, какую ты ввек не пробовал. Одинокому парню непременно жениться нужно.
– Ты как сестра моя Фетюшка, она сорокой трещит: женись да женись. Да не по сердцу мне наши девки, вроде всем хороши, а чтоб жизнь прожить, такого и представить не могу.
– Есть у меня на примете девица, уж такая красавица, - старик полез корявой коричневой рукой за пазуху.
В это время дверь приоткрылась, и любопытный вздернутый нос просунулся в узкую щель.
– Велено мне, мил человек, - таинственным голосом продолжал старик, - ходить по деревенькам, селеньицам и каждому молодцу доброму о красоте небывалой Дивы Горыновны поведывать, платок шелковый с ее ликом показывать. Вот достану его сейчас и солнышко, что в твое окошко весело заглядывает, застесняется, за тучку скроется.
– Солнцу-то чего стесняться, - усмехнулся Егорша.
– Совестно ему станет, что не так ярко красотой сияет.
– Краше солнышка нашего ничего нет, - сказал Егорша.
Старик покачал головой, словно говоря, то ли еще будет, резко вытащил руку с платом и раскинул шелк на столе.
У двери послышались возня и хихиканье, теперь второй нос просовывался в избу.
– Любуйся, - выдохнул старик и даже глаза прикрыл рыжими мохнатыми ресницами, словно боялся ослепнуть.
Егорша расхохотался,
– И впрямь Горыновна, - утирая слезы, проговорил он, - видать, родственница Змею Горынычу, что страх на люд православный наводит.
Старик распахнул глаза с осенней желтинкой и крякнул с досады
– Вот сорванцы чего учудили, весь платок испортили и не починишь.
– Видать долго такую красоту искал, - смеялся Егорша, - брови то на уши наматываются, рот перекосило, а вместо носа прореха, или девка эта как смерть безносая. А глаза, точно буркалы.
– Пойду я, - помрачнел старичок, - придется камень у дороги ставить. Словами рассусоливать я не мастак. Надо же, в первую деревню пришел и сразу неприятность случилась. А мальцам передай, буду ждать их у черной сухой березы с раздвоенной макушкой, пускай вечерком приходят, днем у меня и без них хлопот хватает. Покажу им чудеса всякие, каменья самоцветные.
– Не пойму я тебя, дед.
– Кому надо, тот понял, - старик замигал глазами, хрюкнул, и выскочил из избы так быстро, что Егоршу обдало ветром.
– Странный гость, - покрутил головой Егорша, вышел за дверь, чтобы посмотреть старику вслед, но уже никого не увидел. Власик и Протасик с озадаченными лицами сидели на земле, будто их кто-то сшиб с ног.
–
Чудеса да и только, - пожал плечами парень, но чудеса ждали впереди.Чтобы сотворить какое озорство Власик и Протасик были первые, но посидеть, подумать им было некогда. Поразмыслили бы, зачем старичок, даже имени которого они не знали, зовет их к себе в гости в дремучий лес, да еще и ночью. Едва дождавшись красок вечерней зари, друзья побежали к лесу. К вечеру похолодало, подул ветер, темные облака напирали друг на друга. Власик и Протасик ежились, зябко поводили плечами, но с пути не свернули. Лес шумел и волновался, скрипели старые осины. Но Власик и Протасик топали и топали по желтым и красным листьям. Темнело быстро и веселый лес, расцвеченный яркими красками, словно деревья собрались на праздник, вдруг насупился, ощетинился острыми сучьями, стал одинаково темным, вверху, в просветах между деревьями мелькнули звезды. Власику и Протасику стало страшно, но мальчишки храбрились, старались друг перед дружкой не показать боязни.
– Ты чего дрожишь?
– спросил Власик товарища.
– Это ты, как овечий хвост бьешься, - хихикнул Протасик.
Ухнул филин, и друзья совсем струхнули, кинулись напролом куда-то. Взошел месяц, прямо перед мальчишками появилось сухое дерево с раздвоенной верхушкой. Голые ветви причудливо изгибались.
– Да вот же она, береза черная, - обрадовался Власик, - так, посмотрим, где дедово жилище.
Мальчишки завертели головами и увидели огромного медведя, готового броситься на них.
– А-а-а - завопили храбрецы, хватаясь друг за дружку. Но заметив, что медведь не движется, немного осмелели.
Протасик подошел к зверю.
– Подумаешь, валежник, - презрительно кинул он и пнул ногой трухлявое дерево, - только такой простофиля как ты и мог обмануться.
– Я простофиля, - завопил Протасик, - а сам-то...
– Змей, - сиплым голосом проговорил Власик.
И правда, огромная змея изогнула крюком спину и наставила страшную голову на мальчуганов.
– Подумаешь, дерево старое, вот тебе, - Протасик подошел к "змее" и стукнул ее по голове.
– Эй, дед куда спрятался, выходи, старый, от нас не укроешься, - крикнули ребята. Но вдруг на верхушке огромного дуба, росшего позади сухой березы, они заметили огонек.
– Окошко светится, - обрадовался Власик, - дед, наверное, как белка, с ветки на ветку прыгает.
– Высоковато будет, - поморщился Протасик.
– Ага, давай разбежимся и по стволу заберемся.
Набив шишки о деревья, почему-то оказывавшиеся на пути, мальчишки отказались от этой затеи. Месяц светил ярко, ствол дерева, на верхушке которого находилось жилище старика, был в наростах грибов трутовиков.
– А я вот так, - крикнул Протасик и, ловко цепляясь за грибы, поднялся наверх.
– Я тоже не отстану, - последовал за другом Власик.
Дверь избушки тихо отворилась, словно ждала гостей. В светце горела лучина, под ней стоял ушат с водой. Старичок сидел за столом и пил взвар. Пар поднимался над горячей чашкой. Старичок хлопал мохнатыми ресницами, с наслаждением втягивал в себя кипяток и крякал от удовольствия.
– Заходите гостюшки, - сказал он Власику и Протасику, застывшим на пороге. Что ж вы в чужих владениях озорничаете? Мишку моего обидели, слышите, как ревет, змеика по голове стукнули. Разве ж это дело? Криками своими все зверье распугали.