Как три мушкет?ра
Шрифт:
Дядя Гоша сказал задумчиво:
– Умных возле Фомича хватает – предприятие у него такое, без умной и толковой команды в одиночку не потянешь. Но вот перебрал я мысленно его команду, и что-то не вижу среди умных такого, который бы Жорку нацеливал на нужных Фомичу баб. Ну да, кое-кого из этих умных такие, как Жорка, должны с полным на то основанием бояться, и еще как... но при таком раскладе выходит, что этот Умный – посредник, только повыше рангом. А Фомич, повторяю, не стал бы никаких посредников на это дело пускать, ни дураков, ни умных. Дело ж еще и в том, что для него это вроде охоты: увидел, выследил, добыл красную лисичку... Понимаете?
– Да что тут непонятного... – проворчал Морской Змей, которому, видимо, надоело все время молчать.
– Вот то-то. Настоящий охотник ни за что не будет сидеть на пригорочке с фляжкой коньяку и ждать, пока верные
– Дядя Гоша, не горячись, – сказал Лаврик примирительно. – Я и не собираюсь с тобой спорить. Полностью доверяю твоему опыту. Ты тут пять лет, это твоя поляна, ты тут знаешь каждый пенек с опятами и каждого бурундука. А потому полагаться на твое мнение следует целиком и полностью, без споров и дискуссий. Веришь?
– Да верю, конечно, – сказал дядя Гоша. – Присмотрелся я к тебе. Просто... Бывает, нагрянут из столиц молодые с жуткими амбициями, считают, что они тут Джеймсы Бонды, а все остальные – Анискины*, деревенские детективы. Сам знаешь, а?
* Участковый инспектор Анискин – герой повестей Виля Липатова (1927–1979), широко известен по популярной трехчастной экранизации в 1960–1970-е годы.
– Знаю, – кивнул Лаврик. – Молодые с амбициями, жизнью не обмятые, как новенькая форменка... – он обвел всех серьезным взглядом. – Ну что, кажется, все обговорили? В таком случае, как водится, устроим военный совет. То есть каждый выскажет свое мнение и соображения. Согласно старинной флотской традиции...
И посмотрел на Мазура. Такова уж старинная флотская традиция: первым высказывается самый младший по званию, дальше так и идет по восходящей. Чтобы кто-то главный, в густых золотых эполетах, никого не подавил званием и авторитетом.
И все остальные, естественно, ожидающе смотрели на Мазура. Ну что же, подобные совещания по старинной флотской традиции были ему не в новинку.
– Ну что же... – сказал он. – Мои соображения... Не такие уж они и сложные. Пора нам из этого вонючего дела вываливаться. Ну вот, обсудили мы все подробно, хваткие такие профессионалы. И что? Не ввязываться же нам, не влипать дальше. Это совершенно не наше дело, не по нашему ведомству. Да и не дело дяди Гоши. Тут нужна милиция, и никого, кроме милиции, на этом деле не вижу. Госбезопасность, как и мы, тут совершенно ни при чем, не ее епархия. А впрочем... Я тут перед отъездом прочитал один детективчик, сюжет интересный, а вот язык суконный, казенный. Странно, но, может, именно из-за этой канцелярщины мне многие формулировки в память и врезались. Пока что во всем, что произошло, не видно ничего, содержавшего бы состав преступления. Ровным счетом ничего. Ее ведь, как я понимаю, не насиловать собираются, а склонить. Предельно грязными методами, но, по большому счету, и они пока что не содержат состава преступления. Растащить их с мужем в разные стороны, мужу шлюху подсунуть, что-то там еще подобное придумать, чтобы она обозлилась на весь белый свет и пошла в постель к первому попадавшемуся, не зная, что он не первый попавшийся. Женщины от обиды такие номера откалывают... Я это, правда, чисто теоретически знаю, слава Богу, но все равно... Где тут преступление?
Лаврик, у меня создалось такое ощущение, что ты ведешь себя так, будто игра продолжается. Нам что, в стиле «Трех мушкетеров» во все это лезть и спасать принцессу от дракона? Мне и дальше играть в команде этих козлов, изображая запуганного и продавшегося ихтиолога? Ладно, мы профессионалы, пусть и не в сыске. Что-то мы расколем, на кого-то выйдем... И что? Морду этому Умному бить? Запугивать? Так он нас сдаст милиции и будет с точки зрения закона совершенно прав. Давайте уж, ребята, называть вещи своими именами. Мы только что крутанули кадриль, где могли и голов лишиться, – он помрачнел. – А кое-кто и лишился, но я не о том... А после отпуска, все понимают по некоторым признакам, ждет очередная нешуточная кадриль. Знаете, чисто по-человечески... Клапана горят. Хотелось спокойно на песочке поваляться, пива попить, даров моря пожрать... А тут мы влипаем черт знает во что... Вот такие эмоции.
– А соображения, то бишь предложения? – спокойно спросил Лаврик.
– Их есть у меня, – сказал Мазур. – У нас еще чуть ли не три недели. Можно бесшумно сорваться на мягких лапках – уж это-то мы умеем – и сдернуть отсюда в Крым, к Пешему-Лешему. Все ведь помните: когда мы сюда собирались, он уговаривал не лезть черт знает куда, а ехать к нему в Симферополь, место всем найдется. Там то же море, те же мидии,
пиво и танцплощадки. Да Пеший-Леший вдобавок. И Катя, свой человек. И никаких вам поганых цеховиков рядом. А Вера и Вадим... Я не говорю, что их нужно бросать, не подумайте. Мы ж мужики, офицера... Нельзя хороших людей бросать в такой ситуации. Есть два варианта. Дядя Гоша, вы говорили, что есть и в милиции, и в прокуратуре правильные мужики, и уполномоченный КГБ мужик правильный. Вам напряжно будет через них устроить, чтобы этим самым Большому Боссу с Умником объяснили, что так делать нехорошо? Чтобы они за версту Веру обходили?– Да запросто, – сказал дядя Гоша с волчьей улыбочкой. – Мужики свои, пито-перепито, говорено-обговорено... И вся эта вонючая история им наверняка не понравится точно так же, как мне она поперек души. Действительно, в такой ситуации мужикам и офицерам уходить в сторонку негоже... Можно все организовать. Быстро и просто. Знаете, что облегчает задачу? Что меры воздействия будут неформальные. Будь это следствие или суд вся Система зашевелилась бы, как шилом в мягкое место ткнутая, тут бы и дорогие адвокаты поскакали, и высокие покровители начали бы телефонные трубки дрочить, и всякое такое. А тут совершенно другой коленкор. Моих добрых знакомых хотят обидеть. Тут уж совершенно другой расклад. И не пискнет Система. В таких случаях человеку говорят: сам накосячил, сам и выпутывайся, чтобы всем за твою дурь отдуваться не пришлось. Они ж тертые жизнью, все понимают. Я могу и чикагский метод в ход пустить...
– Это как? – спросил Лаврик.
– Молодежь... – сказал дядя Гоша с необидным превосходством. – Сейчас расскажу. История, в общем, не по нашему ведомству, но сейчас именно она подойдет. Короче, в тридцатые жил в Чикаго жуткий мафиози полета Аль Капоне, сколько на нем всего висело, сами представляете. И никак его, суку гладкую, не взять: кругом все куплено и схвачено, свидетелей взять негде, а если какой сдуру и объявится, проживет недолго. Вот тамошние копы и решили его хотя бы из города выжить. И начали... Подъезжает он на своей роскошной машинке и то ли по нечаянности, то ли по хамству ставит ее правым передним колесом на пару сантиметров на тротуар. Тут же подлетает патруль, везет в участок и начинает обрабатывать по полной программе, изображая тупых службистов, которые толстенные инструкции выполняют до запятой. Начинается канитель с применением всех мер задержки клиента подольше, какие закон дозволяет. Ну, через несколько часов, когда уже ничего больше придумать нельзя, выпускают. День, сами понимаете, испорчен. Назавтра по рассеянности бросил он спичку мимо урны. Снова, как из-под земли, патруль, снова несколько часов в участке, снова день испорчен.
И так вот продолжается – за малейшее нарушение вкатывают по полной программе. Вот что ты тут сделаешь, даже если у тебя мэр с начальником полиции куплены? Всякий раз звонить и жаловаться? «За спичку взяли», «За неправильную парковку мурыжат»? Оно для такой фигуры как-то даже и унизительно... Короче говоря, гоняли они его так с месяц, пока не сообразил, наконец, что к чему. Плюнул, собрал вещички, и в славном городе Чикаго его до-олго не видели... Смекаете? Всего-то поболтать с парочкой людей да пару тонких намеков на толстые обстоятельства сделать. Обещал баклан ставриде, что оформит в лучшем виде... Они сами этих шалунишек на матах протащат вдоль главной улицы с оркестром... А второй вариант, Кирилл?
– А он еще проще, – сказал Мазур. – Мы их отсюда тихонечко вывозим, когда сами будем отчаливать. Уж мы-то да не сумеем... Подберем подходящий поезд, просчитаем все – и сорвемся. Эти козлы все же не из ЦРУ и даже не из полиции княжества Лихтенштейн. Что, они будут держать круглосуточное наблюдение за нашим домом? За вокзалом? Да кишка тонка... Отъедут они подальше, слезут с поезда там, где понравится, и спокойно догуляют отпуск. Что, их искать кинутся? Да ну, это уже голливудское кино последнего разряда... У меня все, пожалуй.
– Коля? – спросил Лаврик.
Морской Змей пожал плечами:
– Да я, в общем, как говорится, полностью поддерживаю предыдущего оратора. Все разложено по полочкам, возражений не вижу. Самарин, ты уж извини великодушно, но все мы здесь люди свои. Заигрался ты что-то. Ну полное впечатление, что ты ведешь себя так, будто мы на операции, и ты командир группы. Полное впечатление, да. Тебе на службе мало играшек, захотелось и здесь вместо пива и танцев в «плащ и кинжал» поиграть? Оно нам надо? Короче, надо выбирать один из тех вариантов, что Кирилл предлагает, и точка, – он поднял руку жестом индейского вождя из недавнего свежевыпеченного ДЕФА-вестерна*. – Я все сказал. Хау.