Как убить рок-звезду
Шрифт:
Не лицо человека, пытающегося понять, где правда. У него было лицо человека, знающего, где правда, но не решающегося рассказать о ней.
– Ах ты… – Я не знала, смеяться мне, или плакать, или лягнуть его в коленную чашечку, и остановилась на чем-то среднем между первым и вторым.
– Ты все это время знал, да?
Он всем телом прислонился к проволочной изгороди, и она прогнулась и спружинила под его телом.
– Майкл, это ведь моя жизнь! Ты должен все рассказать мне!
– Господи, Элиза, это еще и моя жизнь! – Он с силой потер
Я боялась волновать его еще больше. И боялась, что умру, если не сделаю еще одну попытку.
– Я клянусь жизнью, что не буду пытаться увидеться с ним или поговорить, если он этого не хочет. Я не буду спрашивать, где, как и почему, и ничего никому никогда не скажу. Мне просто надо знать. Мне надо услышать, как ты это говоришь. Он жив?
Майкл огляделся по сторонам, подобрал с земли камень и с ожесточением запустил его вдоль тротуара.
– И никакой полиции, – сказал он.
Я перекрестилась, и слезы потекли потоком, потому что я знала, что он сейчас скажет.
– Да, – вздохнул Майкл, – он жив.
Фонари в Томпинкс-Сквер-парке были похожи на свечи. Майкл был уверен, что они излучают тепло. На улице было около нуля градусов, но стоя в их свете, они с Верой расстегнули куртки и не мерзли.
Этим утром Майкл говорил с Полом. В полдень он позвонил Элизе и назначил ей встречу у фонтана в восемь.
– В восемь? – заскулила она. – Так нескоро! А нельзя встретиться сейчас?
– Сначала мне надо кое-что сделать.
Без десяти восемь они с Верой увидели, как она идет к ним по Девятой улице стремительной урбанистической походкой, характерной для всех обитателей Манхэттена.
Элиза не ожидала увидеть здесь Веру. Она недоуменно переводила глаза с нее на Майкла и обратно.
– Ты тоже знала?
– Нет. Только с сегодняшнего утра.
– Сядь. – Майкл кивнул на скамейку. Он видел, что она нервничает, по тому, как она кусала щеки. – Во-первых, я должен заявить, что не имею никакого отношения к условиям сделки, которые собираюсь тебе предложить.
– Сделки? – Она оглянулась на Веру, которая беспокойно подпрыгивала рядом с Майклом и делала руками нервные движения, будто что-то выжимала. – Какой сделки?
– Не смотри на меня, – сказала Вера. – Я сама до сих пор в пюке. Не каждый день твои знакомые воскресают.
Майкл достал из кармана обычный белый конверт. Элиза взяла его и прочитала свое имя, напечатанное на лицевой стороне.
Конверт не был заклеен. Она достала из него пачку документов. Майкл и Вера молча наблюдали, как менялось ее лицо по мере того, как она понимала, какая сделка предложена ей. Она держала в руках вызов. Выбор в виде авиабилета на свое имя на самолет, вылетающий из аэропорта Кеннеди сразу после Нового года.
К билету было приложено расписание рейса и льготный талон на аренду автомобиля, предлагаемый авиалинией.
–
Не забудь, что в почтальона не стреляют, – сказал Майкл.Элиза молчала, пока не развернула расписание рейса.
– Над океаном? – взвизгнула она. – Он хочет, чтобы я летела над океаном?
Майкл указал ей на то место, где говорилось о самолете.
– Смотри, практически новый. Я проверял перед тем, как заказывать билет. И он просил особо указать на то, что ты летишь первым классом, чтобы не сомневалась, что он не экономит на тебе.
– А если я… – У Элизы был сухой и свистящий голос. – Я могу доехать на поезде до Бостона… или еще до какого-нибудь города на побережье… сесть на океанский лайнер и…
Майкл покачал головой.
– Он предусмотрел это. Он сказал, я цитирую: «Скажи ей, что торг невозможен».
– Так и сказал? Торг?
Вера кивнула на конверт.
– Кажется, ты еще не все прочитала.
Элиза достала небольшой клочок бумаги, на котором было написано: «Если хочешь меня – прилети и возьми».
– Урод!..
Кода
Любовь и искусство: две вещи, которые могут воскресить
Я вошла в аэропорт имени Кеннеди с глазами, завязанными плотным шерстяным шарфом.
Майкл нес мои вещи, Вера держала меня за руку.
Я была солдатом, которого ведут на линию огня.
Жанной Д'Арк по дороге на последнее барбекю.
– Элиза, – прошептала Вера, – люди смотрят.
– Наплевать. Пусть думают, что я слепая.
– Если ты слепая, зачем тебе шарф?
Вера довела меня до стойки регистрации, и я слышала, как Майкл продиктовал мое имя и номер рейса женщине за стойкой. По голосу я решила, что она похожа на добрую волшебницу Глинду. Я представила себе, что на ней тюлевое розовое платье и большая золотая корона, и мне стало спокойней.
– Можно мне место у окна? – Я держала паспорт в протянутой руке, пока Глинда не взяла его. – Я знаю, что у прохода безопасней, но думаю, что мне придется время от времени выглядывать наружу.
Глинда сказала, что мне повезло. В первом классе оставалось единственное место у окна. И на короткое мгновение я почувствовала прилив храбрости.
Глинда отдала Майклу мой посадочный талон.
– Посадка начнется через сорок пять минут, – сказала она. – Но чтобы пропустить вас, я должна взглянуть на ваше лицо.
– Элиза, – потребовал Майкл.
Я на полсантиметра приподняла повязку, чтобы Глинда могла убедиться, что именно меня видит на фотографии в паспорте. Она успокоилась, а я – нет. Она совсем не была похожа на добрую волшебницу. У нее были резкие черты лица и масса мелко вьющихся жестких волос.
Я опять опустила повязку на глаза и с эскортом направилась к выходу в зал отправления. Мы шли очень медленно, а потом Майкл вообще остановился.
– Полицейский контроль, – сказал он. – Тебе придется это снять.