Как устроена экономика

Эпилог Как с помощью экономической теории сделать нашу экономику лучше?

Многие вещи кажутся невыполнимыми до тех пор, пока их не сделаешь.

Нельсон Мандела

Как «использовать» экономику?

Собираясь написать эту книгу, я ставил перед собой цель показать, как, а не что следует думать об экономике. Мы рассмотрели множество тем, и я не ожидаю, что мои читатели запомнили все или хотя бы большую часть. Но несколько важных моментов вам все же стоит помнить, когда вы начнете «пользоваться» экономической теорией.

Cui bono? Экономика – это политический аргумент

Экономическая теория была и остается частью политики. Она никогда не была – и не станет – наукой, потому что в экономике нет объективных истин, которые можно установить независимо от политических, а часто и этических суждений. Поэтому, столкнувшись с экономическим аргументом, нужно задать себе извечный вопрос: Cui bono? (Кому это выгодно?). Его, кстати, задавал еще римский государственный деятель и оратор Марк Туллий Цицерон.

Иногда увидеть политический характер экономической теории совсем не сложно, потому что она явно основана на сомнительных аргументах, учитывающих интересы определенных групп. Идея о просачивающемся богатстве, например, по большей части основана на предположении, что, получив больший кусок национального производства, богатые используют его для увеличения инвестиций, но она не подтверждается реальностью.

В иных ситуациях политический аргумент непреднамеренно приносит пользу определенным людям. Например, может показаться, что аргумент по критерию Парето не приносит пользы никому, поскольку утверждает, что изменение можно считать социальным улучшением только в том случае, когда оно приносит пользу одним людям и не вредит другим. Таким образом, получается, что никто не будет растоптан обществом. Тем не менее этот аргумент косвенно способствует тем, кто выигрывает от сохранения статус-кво, позволяя им не допустить любого изменения сложившегося порядка вещей.

Политические и этические суждения присутствуют даже в якобы свободных от оценочных суждений действиях, таких как определение границ рынка. Принятие решения о том, что принадлежит определенной области рынка, – крайне политическое действие. Как только вы сумеете перетащить что-то (скажем, воду) в область рынка, вы сможете применять правило «один доллар – один голос» к решениям относительно этого продукта, позволяя богатым с большей легкостью влиять на результат. И наоборот, если вы сумеете изъять что-нибудь (скажем, детский труд) из области рынка, станет невозможно влиять на использование его за деньги.

Заявляя, что экономическая теория представляет собой часть политики, я не имею в виду, что ее можно менять в угоду политическим резонам. Некоторые теории бывают лучше других – в зависимости от сложившейся ситуации. Но это значит, что вы не должны верить любому экономисту, утверждающему, что его анализ научный, свободный от оценочных суждений.

«Все фактическое – уже теория»: факты и даже цифры в конечном счете не есть цель

Немецкий писатель и ученый Иоганн Вольфганг Гёте однажды сказал: «Все фактическое – уже теория» {194} . И это следует иметь в виду при изучении экономических «фактов».

194

J. W. von Goethe, Samtliche Werke, Part 1: Maximen und Refexionen, Schriften zur Naturwissenschaft, Jubilaumsausgabe xxxix, 72. Цит. по: A. Gerschnkron, Continuity in History and Other Essays (Cambridge MA: Harvard University Press, 1968), Chapter 2, p. 43.

Многие люди предполагают, что цифры – это прямые и объективные данные, однако каждая из них построена на основе теории. Возможно, я пойду не так далеко, как Бенджамин Дизраэли, бывший британский премьер-министр, который язвительно заметил: «Есть ложь, наглая ложь и статистика», но скажу, что цифры в экономике неизменно бывают результатом попыток измерить понятия, определения которых зачастую крайне спорны или хотя бы оспариваемы {195} .

Не подумайте, что это просто академический каламбур. Способ построения экономических показателей оказывает огромное влияние на организацию экономики, реализацию политики и в конечном счете нашу жизнь. Это касается даже самых основных цифр, которые мы считаем само собой разумеющимися, такими как ВВП или уровень безработицы. Исключение из ВВП работы по дому и неоплачиваемой работы по уходу за людьми привело к их недостаточной оценке. Стандартное определение безработицы недооценивает ее истинного масштаба, так как исключает отчаявшихся работников в богатых странах и людей с частичной занятостью – в развивающихся (см. главу 10 ). Естественно, политики пренебрегают этими видами безработицы.

195

Выдающийся историк науки Теодор Портер утверждает, что даже многие научные данные созданы в ответ на политическое и социальное давление. См. Trust in Numbers: The Pursuit of Objectivity in Science and Public Life (Princeton: Princeton University Press, 1995).

Сказанное не означает, что все числа в экономике бесполезны или непременно вводят в заблуждение. Нам нужны такие показатели, которые дают возможность получить меру величины нашего экономического мира и отслеживать ее изменение; мы просто не должны принимать их бездумно.

Экономика слишком важна, чтобы отдавать ее на откуп профессиональным экономистам

«Все это прекрасно, – можете сказать вы. – Ну и что с того?» С вашей стороны было бы вполне разумно заявить, что вы только потребитель информации, производимой профессиональными экономистами, и не знаете, что вам делать с полученными знаниями. На самом деле с их помощью вы можете – и должны – сделать много важного. Я упомяну только три самые главные вещи.

«Эксперт – это человек, который больше не хочет узнавать ничего нового»: как не дать экономистам возможности использовать вас

Гарри Трумэн в своей типичной деловой манере однажды заметил: «Эксперт – это человек, который больше не хочет узнавать ничего нового, потому что иначе он перестанет быть экспертом».

Знания компетентных людей абсолютно необходимы, но специалист по определению очень хорошо разбирается только в одной узкой сфере, и мы не можем ожидать от него здравых суждений по вопросам, затрагивающим различные аспекты жизни (к каковым относится большинство проблем) и требующим сбалансирования разных человеческих потребностей, материальных трудностей и этических ценностей. Иногда экспертные знания приводят к зашоренности мышления. Некоторую дозу здорового скептицизма следует применять в отношении экспертов из всех сфер жизни, а не только из экономики. Но в последнем случае это особенно важно, поскольку здесь политический аргумент часто пытаются выдать за науку.

Вы должны быть готовы бросить вызов профессиональным экономистам (и мне в том числе), потому что у них нет монополии на истину, даже когда дело доходит до сугубо экономических вопросов (не говоря уже обо «всем на свете»). Экономика слишком важная сторона нашей жизни, чтобы отдавать ее на откуп профессиональным экономистам. Я пойду еще дальше и скажу, что готовность бросить им вызов должна быть основой демократии. Подумайте, если все мы обязаны слушаться специалистов, то в чем вообще смысл демократии? Если мы не хотим, чтобы наше общество управлялось кучкой самопровозглашенных знатоков, нам нужно научиться разбираться в экономике и бросить вызов профессионалам.

«Audite et alteram partem» («Следует выслушать и другую сторону»): необходимость объективности и непредвзятости

На стенах мэрии Гауды в Нидерландах начертан старинный латинский девиз: Audite et alteram partem («Следует выслушать и другую сторону») {196} . Именно такое отношение у вас должно быть при обсуждении любого экономического вопроса. Понимая исключительную сложность мира и учитывая безусловно ограниченную природу всех экономических теорий, следует быть объективными в отношении вашей любимой экономической школы и всегда оставаться непредвзятым. Конечно, это не значит, что у вас не должно быть своего – надеюсь, твердого – мнения, но это не то же самое, что глубокая убежденность в собственной правоте.

196

Спасибо Дейдре Макклоски за эту цитату.

По-моему, в каждой школе экономики – от марксистской до австрийской – можно найти что-то полезное. В самом деле, на протяжении всей истории слишком много жизней было разрушено теми, кто был непоколебимо убежден в правильности своих взглядов – от красных кхмеров [133] до неолиберальных рыночных фундаменталистов.

«Пессимизм интеллекта, оптимизм воли»: изменения осуществить трудно, но даже самые масштабные из них возможны, если пытаться проводить их достаточно долго и упорно

133

Красные кхмеры – неофициальное название коммунистического течения аграрного толка в Камбодже. Его идеология базировалась на неприятии всего западного и современного. Прим. пер.