Как в одном поселке

Правда, в поселке существовал еще один, так сказать, культурный центр. Это был пруд, сооруженный еще в дореволюционные времена. Посреди пруда находился небольшой островок, на котором (ходят слухи) когда-то певал сам Шаляпин. Каждое лето на берегах пруда, да и в самом пруду, жизнь бурлила, как в паровом котле. Разгоряченные людские тела, отдавая свой жар, доводили температуру воды до весьма внушительного градуса, добавляя к градусам воды, нагретой жаркими солнечными лучами, - градусы из бутылок и алюминиевых банок из-под пива и тонизирующих энергетических напитков, в огромном изобилии валяющихся, как на берегах, так и скопившихся на дне пруда. Данное мусорное изобилие было обеспечено тем, что летом сюда, на эти берега, стекалось не только местное население, но приезжали даже москвичи, а так же жители окрестных городов и поселков, не имевших столь необходимого для изнуряющих жарких летних дней вожделенного водоема.

Мало того, на берегу этого же пруда давно обосновалось еще одно "культурное учреждение" местного значения. Надеюсь, вы не подумали, что это была какая-нибудь пресловутая библиотека или кинотеатр? И правильно сделали! Это была баня "на дровах", как с гордостью сообщалось в огромных рекламных объявлениях, развешенных по всему поселку в самых оживленных местах. Прямо рядом с баней, с недавних пор на вполне законном основании, расположилась свалка, что, впрочем, не мешало посетителям этого санитарно-гигиенического учреждения, выбегая из парилки, прямиком нестись в пруд, не обращая внимания на соседствующую непрезентабельную огромную кучу, благоухающую отнюдь не парфюмерными ароматами, никакого внимания.

Впрочем, назвать баню просто объектом, где люди лишь поддерживают чистоту тела, с недавних пор стало нельзя. У нее, в последнее время, явно повысился статус. Наверное, потому что президент страны, неоднократно принимал высокопоставленных гостей, прибывавших в страну с официальными визитами, в бане. Там, их неформальное общение, проходило не только "без галстуков", но и без других предметов туалета, полагающихся для официальных визитов. Говорят, что на прием к английской королеве можно попасть только в туфлях со шнуровкой: других она просто не признает, а к нашему-то президенту... В общем, каков глава государства, таков и "dress- coat" или форма одежды его гостей. Короче, как гласит народная мудрость, - "каков поп, таков и приход"

По тому же пути пошло и население страны. С кого же ему еще брать пример? Оно стало гораздо чаще посещать бани с совершенно другими целями, не очень связанными с поддержанием лишь чистоты собственного тела. Здесь можно было пообщаться, выпить пивка, закусить не какой-нибудь затрапезной воблой, а новомодной "Биркой к пиву", кольцами вяленых кальмаров или, на худой конец, солеными фисташками, вкус которых население страны узнало совсем недавно. Все эти деликатесы пришли к нам лишь только в связи с перестройкой и реформами. Реформы эти в основном и заключались в том, чтобы поменять местные семечки, на заморский попкорн. А то непросвещенное местное население, по мнению инициаторов этих реформ, так бы и продолжало обсасывать косточки привычной с незапамятных времен воблы и до сих пор лузгало бы пресловутые семечки. А это - фи, как некрасиво и не эстетично решили наши лидеры-либералы, побывав заграницей. Почему-то хруст попкорна в кинозале показался им более благозвучным, чем шуршание шелухи от семечек. И немудрено, - ведь он прибыл к нам из-за океана!

Кинотеатр, ранее существовавший в поселке, к этому времени тоже успел сначала захиреть, а потом и вовсе приказал долго жить. А Божий храм, строящийся рядом с кинотеатром по задумке местной администрации, видимо, должен был заменить собою и окончательно вытеснить светское развлекательное учреждение на духовное. Но даже в недостроенном виде будущий храм Божий, полностью заслонил и подмял под собою бывший поселковый оазис культуры, так и не дав тому, наконец-то, обзавестись вожделенным попкорном. Короче говоря, пока у жителей поселка оставалось, лишь, единственное место для проведения собственного досуга - пруд и, расположившаяся на его берегу, баня.

Ксафан с Купидоном, совершая ознакомительную экскурсию по местам, которые им должно было преобразовывать, независимо друг от друга, сразу же сообразили, что в первую очередь их начинания должны коснуться именно этого водного объекта.

– Я думаю...
– начал было Ксафан, но Купидон, моментально прочитав его мысли, прервал его на полуслове:

– Я думаю также, - и, как бы, между прочим, кивнул головой в знак согласия, а сам тут же, натянув тетиву лука, выстрелил в проходящую мимо них девушку.

– Что же это ты делаешь, безобразник?!
– не на шутку возмутился Ксафан.

– Я уже приступил к исполнению своих непосредственных обязанностей, - обернувшись на упрек, ответил Купидон и, как всегда, весело рассмеялся.

– Но, ведь, ей же, наверное, больно?..

– Не знаю. В меня никто ни когда не стрелял, - сообщил Купидон между прочим, и снова натянул тетиву, изыскав взглядом еще один объект для своей охоты. На сей раз, стрела попала в юношу, который, сначала убыстрив шаг, а затем, перейдя на бег, стал догонять, прошедшую ранее, девушку.
– Вот видишь, сразу же и получили положительный результат, - весьма довольный собственной работой, похвалился он Ксафану.

– Не знаю, почему у тебя растут крылья, и почему ты обосновался в Раю... Твои методы работы с клиентами значительно больше соответствуют живодерским адским замашкам, - укоризненно произнес Ксафан.

– Глупости ты говоришь...
– не соглашаясь с собеседником, отрицательно замотал головой Купидон, а затем с достоинством ответил, - Каждый, кто хоть раз в жизни был влюблен, хорошо знает, что это самое прекрасное чувство на Земле. И ради него, вне всякого сомнения, можно вытерпеть совершенно безобидный укол стрелы.

– Не знаю, - отрезал Ксафан, - Я никогда не был влюблен и совсем не желаю, чтобы в меня стреляли всякие оболтусы, вроде тебя...

– Ты что, правду, что ли говоришь?.. Ну, насчет того, что ни разу в жизни не был влюблен?..
– спросил Купидон изумленно, и посмотрел на Ксафана весьма заинтересованным взглядом. В его взгляде отражались сразу два интереса. Одним из них, безусловно, было удивление: он ранее думал, что в природе не существует подобных уникумов. Зато другой, был более четко прописан на его нагловатой физиономии: он явно подыскивал на теле Ксафана место, куда в будущем, весьма вероятно, вонзится стрела, пущенная из его лука.

– А ты-то, сам, был влюблен, если тебя не поражала твоя же стрела?
– поинтересовался у бога любви, задетый за живое, Ксафан.

– Видишь ли, я совсем не придерживаюсь пословицы, что "сапожник должен быть (непременно) без сапог". А с другой стороны, я, ведь, не самоубийца.
– Он помолчал недолго, а затем сообщил спутнику, чтобы у того не возникло каких-либо сомнений в этом, - У меня была возлюбленная, правда, это было уже очень давно. Ее Психеей звали. Мы очень любили друг друга. Но она умерла, потому что, к сожалению, была обыкновенной смертной, а не богиней. А другой - мне не надо, - сказал он, немного взгрустнув, - Потому что Психея была самой прекрасной девушкой на всем свете. Ну, да ладно, нечего все время хандрить, постоянно вспоминая о прошлом. У нас с тобой полно работы, - недолго предаваясь нахлынувшей грусти, сообщил он.

– Значит, начинаем с пруда?
– еще раз уточнил Ксафан.

– С него родимого, а затем и "терму" прихватим, - рассмеявшись, подтвердил свои намерения Купидон, натягивая тетиву лука и выпуская стрелу в сторону водной глади.

Стрела, долетев до середины зеркала пруда, спикировала в воду, но затем всплыла, отмечая место предполагаемых чудес.

– "Здесь, будет город заложен!" - рассмеялся Купидон, процитировав строку из творения поэта, который для страны являлся "нашим всем".