Как во сне
Шрифт:
– Даааа…
– Люблю тебя. Узкая – просто сдохнуть… Сожми еще.
– Так? – напрягла мышцы.
– Да, – хрипел Калоев, толкаясь, – выдои его…
– Пошляк!
– Не нравится?
– Нет! Да… То есть, продолжай. Аа-а-а.
– Я быстро. Ты как?
– Приласкай его… – рявкнула, впиваясь губами в горло мужа. Тот, не сбавляя скорости, нашел клитор.
– Да-да-да… А-а-а!
Не помня себя, я забилась в оглушительной силы оргазме и даже не поняла, как очутилась на коленях с задранной кверху задницей. Опомнилась, лишь почувствовав, как он выплескивается
Эпилог
– Я тебя побил!
– Нет, я!
– Все вы влети-и-и, – коверкая слова, топнула ножкой моя принцесса. От этого корона на ее темненькой головке съехала на самый нос. Который, к счастью, достался Нине от матери. Одно время я всерьез переживал, как бы она мою внешность не унаследовала, особенно когда дочь только родилась, и выяснилось, что она волосатенькая, как волчонок. Такое себе наследство для девочки… Да. Тонкий пушок потом быстро выкатался, но впечатлений я набрался море. На всю жизнь вперед.
– Дети, мойте руки. Скоро будем обедать. О, Эльбрус… Вы когда вернулись? Я не слышала, как машина подъехала, – пересадив нашего сына поудобнее на бедре, Уля направилась прямиком в мои приглашающе раскрытые объятия.
– Неудивительно, – усмехнулся я, с тревогой вглядываясь в любимое лицо. – Здесь такой шум. Ты как справляешься?
– Нормально, – отмахнулась Ульяна. – А где мама и сестры?
– Выкладывают куличи на стол. Все проголодались, – пояснил я, забирая из рук жены потянувшегося ко мне сына.
– Как прошла служба? Наверное, народа набилось…
– Отлично. Даже на душе светлее стало. Жаль, тебя не было.
– Папапапапа, – залопотал Георгий.
– Папа! – подскочила и Нина. Брата она обожала, но и о себе не давала забыть. Погладив дочь по пушистой макушке, я прижал малышку к коленке. Как всегда в такие моменты, сердце будто разбухало от чувств, и на глазах выступали слезы.
– Что? – улыбнулась Уля.
– Родня скоро разъедется, – откашлялся я. – Станет полегче. И не так… многолюдно.
– Ой, перестань. Что, они мне мешают? Пускай гостят. Зачем-то же ты отгрохал такой домину! Да и мама твоя сдала… – добавила Уля тише. А я ведь тоже это заметил. Еще подумал было, что, может, не так много нам осталось времени вместе. Порадовался, что она успела увидеть внуков. Погоревал, что отцу такой возможности не предоставилось. Впрочем, что уж? Все мы там рано или поздно будем.
– Ты тоже выглядишь уставшей. Замучила малышня?
В этом году на праздник светлой Пасхи к нам приехало человек двадцать родственников.
Уля свела брови к переносице. Я про себя ухмыльнулся – со временем жена переняла мою мимику, и каждый раз, подмечая это, я таял как последний кретин.
– Нет, дело вообще в другом, – отвела глаза. Я хотел было поинтересоваться, а в чем же, собственно, дело, но не успел. В кухню заглянула Лиана.
– Улечка, там все готово. Еще что-нибудь нести?
– Даже не знаю. Я приготовила плов, но…
– Опять переживаешь, что он не получился? – понятливо закивала сестра. – Не стоит. Мы столько пост держали, что сметем все как
миленькие. Вот этот казан, да?– Ага. Осторожнее, горячий…
– Дети, чего стоим? Помогайте! – прикрикнула сестра на племянников.
– Это женское дело, – буркнул Артур – младший сын моей средней сестры.
– Я сейчас тебе как дам – женское. Ну-ка, шустро, кому сказала?!
Вот тебе и дремучие патриархальные традиции, ага… Я усмехнулся. Потерся носом о щечку жены. Поцеловал сына, обнял дочку… Я много раз представлял, каким буду отцом. Что почувствую, взяв на руки своего ребенка. Размышлял, как он повлияет на мою жизнь и на меня самого. Но фишка в том, что это невозможно представить. Пока не притронешься, не заглянешь в опухшие от натуги глазки, не прижмешь к груди такое маленькое, но уже такое жадное к жизни тельце, не ощутишь его тяжести… и тяжести ответственности за него. Такой вот каламбур.
Если до рождения детей мой мир имел размеры солнечной системы, то с их появлением его границы расширились бесконечно. В глазах моих детей отражалась Вселенная без конца и края. Они и были моей Вселенной.
– Уля, вы идете? Только вас и ждем.
– Да, мам. Давайте садиться.
Стол ломился от яств. В вазах посредине стояли цветочные композиции из вербы и тюльпанов. Вокруг них – блюда с едой. Особое место уделялось блюду с расписанными вручную яйцами и пасхальным куличам. Шаркали ножками стулья – гости устраивались за столом. Длинным-длинным, но иначе в нашей семье – никак.
Я устроился во главе стола и прошелся взглядом по лицам собравшихся. Мама Ули о чем-то шепталась с моей. Сестры болтали с тестем. Уютно потрескивали зажженные церковные свечи. И проснувшиеся насекомые. Пахло немного ладаном, немного любистком, расплавленным воском. На душе было легко и тихо. Уж не знаю, то ли пасхальная служба так на меня повлияла, то ли открывшаяся взгляду картинка.
– Мама, можно мы еще стукнемся яйцами? – перекрикивая галдеж за столом, спросил Тимур.
– Если потом их съедите. Но сначала освященное.
– Да я сам закукарекаю, если столько яиц сожру!
Мы с Улькой переглянулись и заулыбались.
– Ничего не знаю.
– Пап, тебе положить плова?
В общем, пасхальный обед прошел просто прекрасно. Но как бы я ни любил свою семью, под конец мог думать лишь о том, как же хочется, наконец, остаться вдвоем. В идеале, чтобы только я и Уля. Даже наши драгоценные отпрыски поднадоели. Хорошо, что среди гостей нашлась масса желающих за ними приглянуть.
– Улька, бросай ты эти тарелки! – заглянул в кухню.
– Не могу. Они завоняют весь дом. Лучше уж сразу загрузить в посудомойку. И, кстати, идея со вторым холодильником была гениальной. Мы уже говорили за нее спасибо дизайнеру?
– Ты каждый раз его за что-то благодаришь, – усмехнулся я, обнимая непривычно суетливую Улю со спины. Вот не зря я чувствовал, что с ней что-то не то. Но пытать Ульку глупо. Лучше набраться терпения и подождать, когда она сама обо всем расскажет. Дальнейший сценарий был нам хорошо знаком, ведь мы сто раз его проходили.