Как во сне
Шрифт:
Я испуганно хохотнула, краем глаза следя за заметно напрягшимся Калоевым. В голове, конечно, вообще никак не укладывалось, что он может меня ревновать. А он ревновал. О, как он ревновал… Не так давно мы даже имели с ним занимательную беседу по этому поводу, поводом для которой стало то, что я ответила на совершенно невинное сообщение от Кирилла. И казалось мне, что в этом нет преступления. Но после того, как Эльбрус довольно сухо мне объяснил, как это выглядит в его глазах… И вообще о нормах, принятых у его народа, мне пришлось пересмотреть свои взгляды. Вышло на удивление легко. Моя любовь к Калоеву была
– Боюсь, это невозможно.
– Почему нет?
– Потому что я влюблена в другого мужчину.
И клянусь, никакая ревность не откликнулась бы в моей душе так, как наполненный теплом взгляд Калоева. Я бы из кожи вон вылезла, чтобы он еще хоть раз так на меня посмотрел.
Глава 23
– И почему я совсем не удивлена? – всплеснула руками мама, когда мы уединились с ней в кухне. – Ты правда его любишь?
– Люблю.
– А он тебя?
Это был сложный вопрос, о котором, если честно, я старалась не думать. Но скажи я сейчас «не знаю» – и мама бы напряглась, чего мне категорически не хотелось.
– Он делает меня счастливой.
– Ну-ну. Надеюсь, ты тоже знаешь, что делаешь.
Я немного устала от того, что каждый считал своим долгом как-то высказаться насчет наших отношений. Точнее, предостеречь от них. С другой стороны, будь у меня дочь, я бы, наверное, тоже вряд ли обрадовалась, если бы ее первый мужчина имел такой бэкграунд.
– Конечно, – улыбнулась я.
– Окрошка готова. Ты только айран добавь. А я пойду, проконтролирую, чтобы папа не начудил. Он оказался совсем не готов к тому, что ты не одна приедешь.
Да уж это я поняла, когда увидела его вытянувшуюся физиономию. Ситуацию спасла невозмутимая реакция Калоева. Так держаться, конечно, надо еще уметь. Я вон, вообще с перепуга дикую глупость ляпнула:
– Мой молодой человек. Надеюсь, его никому представлять не надо?
– Не такой уж и молодой, – проворчал недовольно отец.
– Папа!
– Иди, Уля. Там, кажется, маме нужно помочь. С остальным мы разберемся сами.
Ну и что? Разобрались? Вроде пока тихо…
Открутив крышку с бутылки айрана, вылила тот в кастрюлю. Помешала половником и, вздохнув, понесла суп на веранду, где был накрыт стол. Из братьев сегодня был только Пашка. Я пока не понимала это к добру или напротив?
– Где Эльбрус?
– Отец запряг его наколоть дров для бани.
– А ты почему не помогаешь?
– Зачем, если есть кого эксплуатировать? – усмехнулся Паша, отрываясь от телефона.
– Ну, постой. Приведешь ты очередную девушку…
– Не приведу. Мама сказала, что моим девушкам здесь не рады.
– Что так? – изумилась я. Чтобы мама, которая просто мечтает о внуках, сделала подобное
заявление, должно было случиться нечто экстраординарное.– Говорит, что она стала слишком старой, чтобы тратить время на случайных людей. Теперь нам сюда есть ход только с невестами. И заметь, это несправедливо.
– Почему же?
– Ну, ты, вон, Калоева привела.
– Сравнил, – закатила глаза. – Я же не приезжаю каждый раз с новым хахалем, как это делаете вы с Ильей и Андреем.
– Никаких хахалей. Ты что? Мы строго по девочкам, – заржал Пашка. Я закатила глаза, плюхнула в тарелку окрошки, пододвинула к брату:
– Пробуй. Нормально по соли?
– Ага…
– Эй, народ! Все за стол! – крикнула во все горло, а то Калоев так колотил топором, что запросто мог не услышать.
– Где моя большая ложка? – растер руки отец, окидывая голодным взглядом накрытый стол.
– Садись уже, сейчас дам, – вздохнула мама. – Уля, ты сначала Эльбрусу положи. А то ничего не останется. У нас знаете как, Эльбрус?
– В большой семье ушами не хлопают!
– Конечно, знаю, – по-доброму улыбнулся Калоев. – Я же и сам из большой семьи.
– Кажется, у вас принято на своих жениться? – решил поинтересоваться отец.
Мама что есть силы ткнула его в бок. Хотела наверняка незаметно, но ни черта у нее не вышло.
– Такая традиция существует. Но не все ей следуют, – дипломатично заметил Эльбрус, хотя в его голосе все же отчетливо лязгнула сталь. – Уль, мне не надо. Я лучше, вон, пирог съем, – добавил, отмахиваясь от святого.
– Не будешь окрошку? – искренне изумилась я.
– Я ее не люблю.
– Еще и окрошку не любит, – притворно ужаснулся Пашка. – Может, ты и пельмени без уксуса ешь?
– Перестань! – бросила в брата скомканной салфеткой.
– Да я что? – зубоскалил тот.
– Дети! Перестаньте. Эльбрус, пирог с рыбой. Вы как к рыбе относитесь?
– Благосклонно. Пахнет просто божественно.
– Только из духовки достала, – зарделась мама.
– Так вы что, сами его испекли? – изумился Калоев.
– Конечно. Тут много ума не надо.
– Ну, не скажите. Улька, вон, пирогов не печет. Что ж вы, Марина Викторовна, дочь кулинарным премудростям не обучили?
– Да у нее руки не из того места растут, – сдал меня с потрохами Пашка. Папа, в глазах которого я была абсолютно непогрешима и безупречна, аж подавился от возмущения.
– Паша! Кхе-кхе! За языком следи! Я свою дочь воспитывал не для того, чтобы она день и ночь у плиты стояла.
Тут отец, ясное дело, бросил очередной камень в патриархальные традиции Калоева, желая подчеркнуть разницу в наших менталитетах. Но, видно, та оказалась не так уж сильна, потому что на него тут же взъелась мать:
– А то, что я стою, тебя не смущает, я все правильно понимаю?
– Мариночка, котик, это же совсем другое…
– Да? И в чем разница?!
Я за подачами на игре так не следила, как за родительским обменом любезностями. И в этом споре мои симпатии однозначно были на стороне матери. Что было не очень логично, ведь, по-хорошему, именно отец как мог оправдывал мою несостоятельность в качестве хозяйки.
– Ну… Время было другое.
– Ах, время!
– Марина! Не пыли, я же вообще не про нас. А вон, про Улю с Калоевым.