Как воюют на Донбассе
Шрифт:
Всего на лодке — двести сорок таких аккумуляторных элементов, и периодически приходится их заменять ПОЛНОСТЬЮ!..
Из исторической справки:
Подводники Полярного, пожалуй, самые прославленные и легендарные наши подводники времен Второй мировой войны. К началу Великой Отечественной войны численность подводных сил на Севере была наименьшей среди флотов. Бригада насчитывала 15 кораблей, сведенных в три дивизиона, которыми командовали М. И. Гаджиев («Д-3» «Красногвардеец», «К-1» и «К-2»), И. А. Колышкин («Щ-401», «Щ-402», «Щ-403», «Щ-404», «Щ-421» и «Щ-422»), Н. И. Морозов («М-171», «М-172», «М-173», «М-174», «М-175», «М-176»). Именно эти 15 подводных лодок показали в первое полугодие войны образцы мужества и героизма. Шесть лодок из них стали гвардейскими, шесть — краснознаменными. Дивизион «щук» стал единственным в подводных силах Военно-морского флота, в котором шесть подводных лодок получили шесть наград: четыре ордена Красного Знамени и два Гвардейских флага. Командир этого дивизиона
Командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко отмечал в своих воспоминаниях: «Перечитываю записи в дневнике за декабрь 1941 года. Почти в каждой из них говорится о подводниках. Среди многих имен все чаще встречаются одни и те же, с которыми связаны самые смелые и самые дерзкие атаки, самые крупные успехи в боевых действиях Северного флота непосредственно на морском театре. Бибеев, Котельников, Моисеев, Лунин, Гаджиев, Колышкин, Фисанович, Стариков, Шуйский, Видяев, Каутский, Столбов, Мелкадзе — это уже целая плеяда командиров-подводников, заслуженно ставших известными…».
«Ландскнехты морских глубин»
Как ни странно, но сохранению боеспособности подводников Полярного в смутные девяностые сильно помогли иностранцы. Но не надо искать в этом какую-то конспирологию или чье-то великодушное спонсорство. Все объясняется намного проще: после распада СССР и снятия ряда ограничений на продажу вооружения лодки проекта 877 оказались чрезвычайно востребованы на рынке вооружений, и за последующие годы было построено и продано больше тридцати лодок этого проекта. Он оказался настолько успешным, что модернизированный вариант востребован до сих пор и на наших стапелях, и сегодня строится несколько «варшав» для иностранных заказчиков. Соответственно, все эти лодки нужно было испытывать, принимать и передавать заказчикам — национальным экипажам. И каждый из этих этапов — это недели и месяцы, проведенные нашим российским «сдаточным» экипажем на лодке в море. Десятки выходов море на отработку задач, проверка лодки на предельных режимах и глубинах, на которые лодку выводят только при государственных испытаниях. Иногда полярнинские экипажи уходили на «иностранки» на полгода. В смутные ельцинские годы, когда на боевую подготовку выделялось меньше десяти процентов от требуемого и флот, что называется, просто «стоял у стенки», такие командировки в прямом смысле позволяли сохранить боеготовность экипажей лодок. Не будет преувеличением сказать, что в те годы «полярнинские» экипажи были наиболее «наплаванными» на всем Северном флоте. И, конечно, эти командировки давали бесценный опыт общения с подводниками других школ, знания их специфики.
Капитан-лейтенант Лось вспоминает, как испытывал вместе с индийским экипажем лодку «Синдуракшак», ту самую, которая недавно взорвалась в индийском порту Мумбаи.
— Было очень любопытно наблюдать за тем, как организована служба у индусов. Фактически она скопирована с британской морской школы, поэтому все команды, вся документация, все надписи на английском. Сразу бросается в глаза разница в статусе матроса и офицера. Это видно, начиная от сервировки стола, когда для офицерского состава на лодку перед выходом в море были привезены фарфор и хрусталь для ресторанной сервировки в каюте-компании, к ней был прикреплен специальный матрос для разлива чая «масала», в то время как у матросов все очень аскетично и просто. Кончая средствами спасения: так, спасательный плот в комплекте был всего один и рассчитан на количество офицеров, у матросов же были только жилеты. Но отношение к средствам спасения у индусов вообще специфическое. Если у наших подводников всегда при себе «идашка» — индивидуальный дыхательный аппарат, и это обязательное требование, то у индусов ИДА сложены в специальные ящики-«оксибоксы», которые стоят во всех отсеках. Другая у индусов и организация вахты. Так, у нас в центральном посту всегда находятся либо командир, либо старпом. У индусов же, если лодка находится в обычном режиме, в центральном посту старшим остается вахтенный офицер. Была и национальная специфика. Так, среди экипажа был матрос-сикх. А сикхам по вере полагается носить особую чалму, бороду, специальные браслет на руке и кинжал за поясом. Так вот, на лодке он служил во всем этом «наборе», и это ни у кого не вызывало вопросов. Матрос как матрос…
А еще «полярнинцы» испытывали и передавали лодки заказчикам из Вьетнама, Алжира, Ирана…
— Мы точно «ландскнехты морских глубин», — пошутил в разговоре один из моряков.
Ландскнехты — наемные германские солдаты, чье боевое мастерство ковалось в походах и было широко известно в эпоху Возрождения. Но что делать, наш флот был поставлен в такие условия, когда работа на иностранного заказчика была едва ли не единственной возможностью выйти в море. И очень хочется верить, что это «средневековье» для русского флота закончилось…
Из исторической справки:
К концу 1941 года в Полярный на бригаду прибыли новые лодки: «К-3», «К-21», «К-22», «К-23», «Л-20», «Л-22», «С-101», «С-102». В августе 1942 года пришли «М-119», «М-121», «М-122», а в декабре того же года — «М-104», «М-105», «М-106», «М-107» и «М-108». В январе — марте 1943 года, совершив беспримерный
для того времени переход с Тихого океана через Атлантику, в Полярный вошла «азиатская эскадра», как ласково прозвали северяне прибывшие из Владивостока подводные лодки «С-51», «С-54», «С-55», «С-56» и «Л-15». В июне 1943 года в состав бригады поступили «С-14», «С-15», «С-103», «С-104», «М-200», «М-201», через год — «С-16», «С-17», «С-19», и, наконец, в августе 1944-го Северному флоту были переданы английские подлодки «В-1», «В-2», «В-3» и «В-4».Однако и потери бригады были значительны. Главной из них были люди, накопившие опыт первых трудных месяцев войны. В боевых походах на Северном флоте погибли 23 подводные лодки. Из 15 подводных лодок, входивших в состав бригады к началу Великой Отечественной войны, в Полярном победу встретили только две: краснознаменная «Щ-404» и гвардейская «М-171». Подводники-североморцы, действуя в сложных условиях Заполярья, проявляли самоотверженность, решительность, отвагу и внесли существенный вклад в развитие военно-морского искусства, первыми применив многие тактические приемы использования подводных лодок.
Под черной пилоткой стальные глаза
У командира лодки капитана 2-го ранга удивительная фамилия Монако и очень командирское имя Валерий, что значит «бодрый». Монако предельно соответствует и имени, и должности. Невысокий, худощавый, слегка сутулящийся, немногословный, он словно «срисован» с висящих в музее бригады фотографий командиров лодок. У Монако цепкий и очень спокойный взгляд. Монако — моряк во втором поколении, его отец много лет отслужил мичманом на СКР здесь же, на севере. В 1998 году Валерий закончил знаменитое училище подводного плавания, штурманский факультет и сразу попал сюда, в Полярный. Служил на разных лодках — на «Липецке», «Вологде», потом перешел на «Магнитогорск», где и стал сначала старшим помощником, а потом и командиром. И в качестве командира он прошел на лодке крепкую закалку. «Магнитка», как ласково называют в бригаде «Магнитогорск», ходила в море много и надолго. Так, в прошлом году «Магнитке» пришлось перейти на Балтику, где в составе флота не осталось ни одной лодки, и полгода выполнять задачи по обеспечению действий флота. Об этом походе Монако рассказывает скупо.
— К Балтике нужно привыкнуть. После наших северных масштабов Балтика — почти бассейн, не зря ее моряки окрестили «маркизовой лужей», к тому же это мелководье. Тут везде буквально по дну ползаешь, в самом глубоком месте у наших берегов, так называемой «яме», — двести двадцать метров всего…
…На тужурке Монако поблескивает серебром знак командира подводной лодки, выполненный в виде подводной лодки проекта «Щ», с красной эмалевой звездочкой в центре. Знак этот вручается лишь однажды, когда офицер назначается на должность командира подводной лодки и вступает в командование. Первые знаки были выполнены из латуни, но затем ее заменил оксидированный под серебро «томпак». Сегодня советские знаки стали почти реликвиями, которые часто передаются по наследству, но не от отца к сыну, а от одного командира другому, тому, кто впервые принимает командование. У Монако как раз старый, «советский».
Спрашиваю Валерия о знаке и о традиции. Он подтверждает.
— Да, когда я лодку принимал, мне вручили такой старый знак. И я его храню, чтобы передать следующему командиру. А этот, — он кивает себе на грудь, — это уже другой подарок…
— Жена не ревнует к лодке?
Неожиданно лицо Монако озаряет какая-то светлая и очень трогательная улыбка. Видно, что вопрос задел его за живое.
— Конечно, ревнует. Говорит, что у тебя есть вторая жена — лодка и ты ее любишь больше… Шутит, конечно, но в каждой шутке есть только доля шутки. На самом деле, лодка — это моя жизнь. Это мой второй дом, и, когда я спускаюсь в центральный, сажусь в свое кресло, мне становится спокойно, как у себя дома…
Улыбка, как сигаретная затяжка, светится всего пару мгновений, и вот уже на меня смотрят глаза прямо из песни Визбора:
…подводная лодка — стальная гроза. Под черной пилоткой стальные глаза……Сегодня на лодках служат только профессионалы. В бригаде нет ни одного матроса-срочника, «бескозырочника», как метко называют их «контрактники», которые носят на голове «мичманки» — фуражки с лаковыми ремешками. Это во многом решило проблему дисциплины, ведь контрактники — люди «мотивированные», и мало кто хочет рисковать высокооплачиваемой работой. Поэтому дисциплина заметно окрепла. Но остаются нерешенными множество проблем. И одна из основных — проблема подготовки и обучения моряков-подводников. До реформы Сердюкова — Макарова существовали специальные «учебки», где молодых матросов обучали по специальностям, были школы мичманов, где уже готовились высококлассные профессионалы. Но все они были ликвидированы, и сегодня матроса-контрактника учить просто негде. Подписав контракт, матросы прямо из военкомата отправляются к месту службы, в экипажи лодок. И только тут выясняется, что кандидат в подводники совершенно не представляет себе условия службы моряка-подводника. Кто-то сразу уходит, понимая, что служба в прочном корпусе, многонедельные выходы в море, жизнь, разделенная на вахты, не для него. Тех же, кто остался, уже на лодке приходится обучать, а ведь в штате лодки нет должностей стажеров и учеников. Подготовка таких моряков — головная боль всех командиров.