Как возникло человечество

Отсутствие медвежьих праздников у некоторых народов, у которых имелась ритуальная забота о костях медведя, и отсутствие такой заботы у некоторых племен из числа тех, у которых отмечено существование медвежьего праздника, не может послужить основанием для отрицания наличия глубокой внутренней связи между медвежьим праздником и ритуальной заботой о черепе и костях этого животного [97] , ибо это представляет собой явление позднейшее. Об этом свидетельствует тот факт, что почти у всех племен и народов, у которых отсутствовал медвежий праздник, но имелась обрядовая забота о черепе и костях медведя, отмечено существование либо прямых пережитков медвежьего праздника, либо разнообразных обрядов, связанных с медведем. Существование такого рода пережитков отмечено, в частности, у алтайцев, тувинцев, якутов, долган, меномини и многих других алгонкинов, ассинибойн (Харузин, 1898, 4, с.5; Потапов, 1928, с. 17–21; Попов, 1937, с.202; Вайнштейн, 1961, с. 172; Hallowell, 1926, р.72, 77). О позднем характере медвежьих праздников тлинкитов, квакиютль и нутка, у которых не отмечено (а может быть, просто не замечено) ритуальной заботы о костях медведя, говорит та их особенность, что они справляются не после каждой удачной охоты, а лишь после первой в сезоне (Hallowell, 1926, р.74–75).

97

К этому нужно добавить, что такое несоответствие не всегда существует в действительности. Иногда оно — результат отсутствия информации или недостаточной точности ее. Установить существование или отсутствие того или иного обряда у какого-либо племени или народности — дело далеко не простое. Об этом свидетельствуют многочисленные разногласия между исследователями, в том числе и по вопросу о бытовании медвежьего праздника у той или иной народности, в частности, у кетов (В.Анучин, 1906, по Алексеенко, 1960).

Все это вместе взятое дает, на наш взгляд, достаточно оснований полагать, что ритуальная забота о черепе и костях медведя в своей первоначальной форме была неразрывно связана с праздником, из которого возник современный медвежий праздник.

Существование одной ритуальной заботы о черепе и костях медведя без соответствующего праздника, а также существование медвежьего праздника без обрядовой заботы об останках медведя представляет собой результат разложения единого медвежьего культа, имевшего когда-то необычайно широкое распространение [98] .

98

В дополнение к приведенным выше данным можно указать, что в той или иной форме медвежий культ существовал в античной Греции. Фракии. Малой Азии, Тавриде, Галлии (Кагаров, 1913. с.231–232, Н.Васильев, 1948. с.78; Штаерман, 1961, с.193, Runeberg, 1947, р.62–63). а также в Скандинавии, у восточных славян и неславянских народов Поволжья (Штернберг, 1936, с.390; Н.Воронин, 1941, с.170 сл.; „История культуры древней Руси", 1951, II, с.63–64; Н.Никольский, 1956, с.98 — 192). Имеются основания полагать, что у восточных славян еще в XI в. существовал медвежий праздник (Н.Воронин, 1941, с.175–176). У белорусов еще в XIX в. бытовали празднества, которые нельзя рассматривать иначе, как отдаленные пережитки настоящих медвежьих праздников (Н.Никольский, 1956, с. 101–103).

Медведь не представляет единственного вида животных, о черепе и костях которого проявлялась обрядовая забота. Ритуальная забота о черепе и костях животных, причем самых разнообразных, имела в прошлом универсальное распространение. Не представляют собой исключительного явления и медвежьи праздники. Они являются одной из разновидностей имевших широкое распространение праздников, центральным моментом которых являлось обрядовое коллективное поедание того или иного животного. В этнографической литературе отсутствует общее название для праздников типа медвежьих, что затрудняет изложение проблемы. Мы будем в дальнейшем именовать их зоофагическими праздниками (от греческого „зоо" — животное, „фагос" — поедать, пожирать).

Большое число самых разнообразных зоофагических праздников существовало у народов Северной Азии. У чукчей, коряков, ительменов, азиатских эскимосов наряду с медвежьими праздниками существовали праздники диких оленьих быков, лося, кита, волка, тюленя, моржа, росомахи, белого дельфина (Jochelson, 1905, 1, р.66–77, 89;Богораз-Тан, 1928, с.73; Штернберг, 1936, с.403; Кузнецова, 1957, с.289–293), у эвенков — праздника оленя и лося (Окладников, 1950а, 1 — 11, с.286; Анисимов, 1958а, с.132), у хан-тов — волчьи праздники (Белявский, 1833, с.99), у айнов — праздники лисы, енота, филина, орла, ястреба (Б.Васильев, 1948, с.92). Все эти праздники, как правило, включали в качестве своего момента ту или иную форму ритуальной заботы о костях животных, причем опять-таки главным объектом этой заботы были головы и конечности.

У эвенков, например, забота о черепе и конечностях оленя и лося ничем по существу не отличалась от заботы о черепе и конечностях медведя (Пекарский и Цветков, 1911, с.349; Василевич, 1930, с.64; Анисимов, 1958а, с. 132).

Ритуальную заботу, нередко полностью сходную с той, которая проявлялась о черепе и костях медведя, мы находим также у хантов по отношению к оленю, собаке и белухе (Шренк, 1899, И, с.236; Зеленин, 1936, с. 164), у ненцев — к осетру и другим рыбам (Долгих, 19616, с.62–63), у киргизов — к овце, лошади (Зеленин, 1929, с.48–50), у якутов — к оленю, быку, лошади (Серошевский, 1896, 1, с,658), у юкагиров — к лосю и оленю („Религиозные верования народов СССР", 1931, 1, с.61), у коряков — к собаке, оленю (Крашенинников, 1949, с.735), у эвенов — к оленю (Гурвич, 1960, с.77), у нивхов — к тигру, касатке, нерпе, белухе (Шренк, 1899, И, с.236; Штернберг, 19336, с.54), у ороков — к нерпе, у айнов и орочей — к касатке, у нанайцев — к тигру (Золотарев, 1934, с.21, 24, 32). У целого ряда из перечисленных выше народов ритуальная забота о костях животных дополнялась целым рядом обрядов, аналогичных совершаемым во время медвежьих праздников (нивхи, орочи). Что же касается ороков, то у них существовал праздник нерпы, аналогичный медвежьему (Золотарев, 1934, с. 14–16, 22 и др.).

По сообщению Б.О.Долгих, у долганов вплоть до самого последнего времени бытовал обычай помещать черепа оленей с рогами на крыши избушек. У нганасан и энцев черепами оленей с рогами украшались санки охотников. Согласно преданиям энцев, в прошлом оленьи черепа с рогами в огромном количестве хранились рядом с жилищами охотников [99] . Все эти обычаи вряд ли можно истолковать иначе, как пережитки ритуальной заботы о черепах оленей.

Интересно отметить, что в отношении к таким животным, как лось и олень, предметом ритуальной заботы в некоторых случаях являлись не столько череп и кости, сколько рога, а иногда и исключительно лишь рога. Существование ритуального отношения к рогам оленей и лосей отмечено у чукчей и эвенков (Богораз-Тан, 1939, II, с.71–72, 80 и др.; Окладников, 1950а, I–II, с.284; Кузнецова, 1957, с.300, 325). Прямой аналогией с находкой в Тешик-Таш является ритуальное отношение к козлиным рогам в некоторых районах Узбекистана (Окладников, 1949, с. 78–79).

99

Все эти сведения были любезно предоставлены в мое распоряжение В О.Долгих, которому пользуюсь случаем выразить свою признательность.

Существование ритуальной заботы о костях самых разнообразных животных отмечено у сванов (Зеленин, 1929, с.50; Чурсин, 1957, с.83), даяков Калимантана (Roth Ling, 1892, р.46), о головах медведей, тигров и пантер у нага, ка-чинов, в Юго-Восточной Азии (Б.Васильев, 1948, с.98; God-don, 1896, р. 181), о челюстях диких кабанов и оленей у то-раджа Сулавеси (Фрезер, 1928, IV, с.57; Леви-Брюль, 1937, с.99), о костях морских черепах у рыбаков о. Ямдена (Фрезер, 1928, IV, с.57), о челюстях свиней, черепах, различных животных и рыб у папуасов берега Маклая, туземцев о-вов Адмиралтейства, Банкс, Соломоновых, Новых Гебрид, Тор-ресова пролива (Миклухо-Маклай, 1950, II, с. 276, 425; 1951, III, ч. 1, с.73, 118; Codrington, 1891, р. ЮІ; Sommerville, 1897, р.367).

У племен Центральной Африки отмечено существование обычая ритуального погребения убитых леопардов, львов и пантер. Л.Фробениус, давший описание этого обычая, и вслед за ним В.Г.Богораз-Тан рассматривают его как явление того же порядка, что и медвежий культ у народов Северной Азии и Северной Америки (Богораз-Тан, 1936, с.47). Соблюдение особого ритуала по отношению к черепу убитого буйвола отмечено у багешу, по отношению к костям лося — у бушменов (Фрезер, 1928, IV, с.54; Элленберг, 1956, с. 160).

У некоторых племен Юго-Восточной Азии и Африки наблюдалось не просто обрядовое отношение к тому или иному убитому животному, не просто воздавание ему почестей, но настоящие праздники, аналогичные медвежьим. Таковы, например, слоновьи праздники у баила в Африке и у некоторых племен Камбоджи (Фрезер, 1928, IV, с.56; Леви-Брюль, 1937, С.96–97).

Ритуальную заботу о черепах и костях бизонов, бобров, лосей, оленей, куниц, собак, костных остатках рыб находим мы у индейцев Северной Америки (Фрезер, 1928, IV, с.57–60; Леви-Брюль, 1937. с. ЮЗ; Tout, 1905, р.152–153). Нередко эта забота выступает как момент зоофагических праздников (Харузин, 1898, 3, с.30; Tout, 1905, р.152–153). Имеются данные о существовании ритуальной заботы о черепе и костях животных и у индейцев Центральной и Южной Америки (Фрезер, 1928, IV, с.55–56; Штернберг, 1936, с.405; Леви-Брюль, 1937, с. ЮЗ), а также в Австралии (Штернберг, 1936, с.405).

Пережитки ритуальной заботы о черепе и костях животных отмечены также у целого ряда народов Европы, в частности, у русских, белорусов, украинцев, мордвы, мари, чувашей, черкесов, голландцев, немцев (Афанасьев, 1865, I, с.636–640; Богатырев, 1916, с.77; Богданов, 1916, с 103, 107; „Религиозные верования народов СССР", 1931, И, с.42, 181, 253; Зеленин, 1937а, с.25–29).

Необычайно широкое распространение почти по всему Старому Свету имел культ быка (коровы). В той или иной форме он существовал в древности в Египте, Двуречье, на Крите, в Палестине, в Греции, Риме, Грузии, у восточных славян (Шантепи-де-ля Соссей, 1899, I, с. 115–137, 184, 200; Кагаров, 1913, с.247–258; Толстов, 1936; Б.Васильев, 1948, с.98; „История культуры древней Руси", 1951, И, с.63–65; Матье, 1956, с. 16 сл.; Бардавелидзе, 1957, с. 188–203, 258–260 и др.). В недалеком прошлом существование его было отмечено в Индонезии, на Филиппинах, в Индокитае, Индии, в Сибири, на Кавказе („Религиозные верования народов СССР", 1931, I, с. 146; Б.Васильев, 1948, с.98; Бардавелидзе, 1957, с. 188–203, 258–260). Почти у всех этих народов культ быка (коровы) был связан не с охотой, а с земледелием. И тем не менее через все позднейшие наслоения в нем просвечивают древнейшие, связанные с охотой, черты. В культе быка мы встречаемся с явлениями, поразительно сходными с теми, что наблюдаются в медвежьем культе. Так, например, у народов Индо-Китая было отмечено существование ритуальной заботы о черепе приносимого в жертву быка, почти не отличимой от ритуальной заботы о черепе медведя у народов Северной Азии (Б.Васильев, 1948, с.98).

Глубокое сходство с медвежьим праздником обнаруживают афинские буффонии, во время которых совершалось убиение и торжественное обрядовое поедание быка. И.И.Толстой (1936), посвятивший этому древнегреческому празднику специальное исследование, на основе детального анализа его особенностей пришел к выводу, что „сам по себе аттический обряд буффонии безусловно восходит в своей сакральной основе к обрядам типа сибирских медвежьих праздников" (с. 264). К сходному взгляду как в отношении афинских буффоний, так и аналогичного празднества в г. Магнесии на Меандре пришел Л.Я.Штернберг (1936, с.418–420).