Как все это начиналось

Два человека спокойно и ровно проводят вместе жизнь. Чего еще желать. Шарлотте как-то неловко наблюдать это с такого близкого расстояния. Этот брак слишком не похож на ее собственный — он бледнее. Ему не хватает живости, постоянного обмена мнениями, долгих споров, руки на колене или обнимающей тебя за плечи, гримасок радости и притворного ужаса, понятных только двоим. Они почти не смеются вместе.

Шарлотта хотела бы всего этого для дочери. Конечно, она понимает, что у Роуз и Джерри есть что-то взамен. Чужая жизнь только кажется нам понятной. Поэтому Шарлотта велит себе заниматься своими проблемами и не лезть в дела Роуз. Достаточно и того, что ты навязалась на ее голову. Конечно, дочь так никогда не скажет, да и не подумает. Это все временно — ведь Шарлотта скоро сможет обходиться без костылей и опять станет полноценным человеком, ну или почти полноценным. Тогда она вернется домой и заживет нормальной жизнью. А Роуз и Джерри — своей.

Сегодня тяжелый день. Боль на посту. Шарлотта — специалист по боли, вернее сказать, ее знаток. Он может указать значение боли по десятибалльной шкале, как требовали в больнице, иногда даже с точностью до половины балла. «Сегодня шесть с половиной» — и карандаш сестры спотыкается. В истории болезни так не пишут. Но если ты живешь с болью долгие годы, то чутко реагируешь на ее малейшие подъемы и спады. Более того, Шарлотта прекрасно отслеживает маршрут боли по своему организму, не удивляется, если та вдруг вылезет в неположенном месте. Такая боль называется отраженной, она скрывает свою истинную причину. Так проявляется зловещая способность боли мутировать, а также наступать и отступать. У нее своя тактика. Она то грызет, то как будто засыпает, чтобы со злобной усмешкой появиться вновь, когда ты успокоишься.

Сегодня спина просто криком кричит. Так не должно быть. Если у чего и есть право выть от боли, так это у бедра, сломанного и починенного. Но оно молчит, а боль прокралась в спину, потому что во время падения Шарлотта, видимо, сильно повредила крестцово-подвздошное сочленение, и это обострило хроническую болезнь позвоночника, которая мучает Шарлотту уже лет десять. Итак, воспользовавшись случаем, боль решила сплясать на ее спине и ребрах, потом спуститься к коленям, а бедро пока оставить в покое. Уже завтра все может измениться. Бедро будет болеть невыносимо, а спине станет полегче. У боли непредсказуемые, дикарские повадки. Итак, у Шарлотты есть выбор: терпеть или принять болеутоляющее, которое может помочь или же только вызвать сонливость и повредить кишечнику. Она намерена терпеть. Сегодня придет Антон, это, по крайней мере, отвлечет ее. Надо натянуть боли нос. Хотя бы попытаться.

Антон опоздал и, запыхавшись, рассыпался в извинениях. Мол, пришлось задержаться на работе, потом долго ждал автобуса.

Шарлотте было неловко, что она днем занимает гостиную Роуз, но та явно не возражала.

— Послушай, у меня всегда есть какие-то дела. Я все равно не сижу на месте, — сказала она. — И потом, вы занимаетесь всего лишь час.

Сегодня им было слышно, как она возится на кухне.

Шарлотта решила провести в жизнь свою идею. Некоторое время они делали обычные упражнения, читали слова и короткие фразы, а потом Шарлотта достала книгу.

— Это одна история, — сказала она. — Вы ведь любите их так же, как и я. Мне кажется, вам надоели все эти «это наш дом» и «который час».

Антон внимательно рассматривал обложку книги. Шарлотта предложила ему попытаться прочесть название. Не сразу, но Антону это удалось: «Там, где живут чудовища».

Он поднял глаза на Шарлотту:

— Это книга детям?

— Да, книга для детей. Очень интересная. Вот увидите. Давайте начнем. — Она перевернула первую страницу.

— В тот… вечер… Макс… в… костюме… волка… совершил… одну… из… своих… проделок… — прочитал Антон после многих неудачных попыток, пауз, подсказок.

Наконец они добрались до конца.

— …и… он… был… еще… горячий.

Антон рассмеялся, снова перелистал книжку и сказал:

— Это умная книга. Умная история. О том, что чувствует ребенок. О том, как он злится и не может перестать злиться. Не может… контролировать себя. Дикие вещи. А его ужин еще горячий! — Он снова засмеялся. — Очень умная. — Антон еще раз перелистал книгу, провел пальцем по строчке: — «…они жутко рычали и скалили свои страшные зубы…»

— Это веселее того, чем мы до сих пор занимались, правда? — улыбнулась Шарлотта.

Вошла Роуз.

— Чаю? Я не помешала? — Ее взгляд упал на книгу. — О, Сендак!

Антон поднял палец:

— Послушайте, как я читаю, — и начал: — «А сейчас, — воскликнул Макс, — будет шум и гам!»

— Ого! — сказала Роуз.

— На следующей неделе возьмемся за «Как Том разбил капитана Нэджорка и его наемных спортсменов», — сказала Шарлотта.

— Не слишком ли это… нетрадиционно, мама?

— Возможно. Но, думаю, Антон не будет возражать.

— Я как ребенок, — жизнерадостно произнес Антон. — Ребенок учит, когда ему интересно. Когда он хочет знать, что дальше в истории. «Я иду в магазин» или «Это наш дом» — там ничего нет дальше.

Роуз поставила поднос, разлила чай по чашкам.

— Это «Эрл Грей», Антон. Мама сказала, вы его любите.

— Я люблю и я… куплил.

— Купил, — поправила Шарлотта.

— Купил, — кивнул он. — И послал своей матери. Чтобы она была англичанка. Скоро я ей найду английскую одежду.

Роуз с интересом посмотрела на Антона.

— Но в магазине одежда только для девушек, — продолжал он.

— Это точно, — согласилась Шарлотта. — У меня та же проблема. На людей старшего возраста мода не обращает внимания.

— Я знаю место, где можно купить приличную одежду для пожилой дамы. Если хотите, Антон, я как-нибудь отведу вас туда, — предложила Роуз.

Антон пристально посмотрел на нее. Да, глаза: леса, озера.

— Вы добры. Очень добры.

— Меня ты туда не водила, — сказала Шарлотта.

— Это там я купила тебе тот жакет на Рождество.

— А-а!

Роуз вышла на кухню и вернулась с блюдом свежих булочек.

— Только что испекла.

Шарлотта удивилась: не так часто Роуз их печет. Антон с удовольствием съел две. Они сидели, пили чай с булочками, учебники и книга Сендака лежали рядом. Антон рассказывал о своей матери, о ее больном колене — тут Шарлотта сочувственно кивала, — о том, что он хотел бы переселить ее из квартиры в небольшой домик. «Ей нравится иметь сад». Появились новые подробности. Сам он жил в городе, в квартире. «Теперь, когда ушла моя жена. Раньше был дом за городом». Антон работал в какой-то фирме, но в прошлом году его сократили. «Не только я — многие, многие. У них нет работы для нас». Роуз и Антон выяснили, что они оба любят ходить пешком. Это то, что объединяло Роуз и с Джерри. Их совместный отдых обычно заключался в походе вдоль вала Оффы или по Пенинской дороге. Антон рассказал о недельных вылазках на природу с двумя приятелями. Они разбивали лагерь на озерах в лесу.

«Конечно, — подумала Шарлотта. — Вот он и носит их до сих пор с собой, те леса и озера. По сравнению с ними Пенинская дорога кажется чем-то обыденным».

— Может, пойду в поход в Англии, — сказал он. — Когда есть работа и отпуск.

Шарлотта сказала, что Антону надо как-нибудь сходить в воскресенье в Ричмонд-парк. Роуз принесла карту Лондона и объяснила, как туда добраться. Она показала и их с Джерри отпускные фотографии: Озерный край, Блэк-Маунтинс. Антон изучал их очень сосредоточенно.

— Мне очень хочется там побывать. — Он сделал расстроенную гримаску. — Жалко. Я видел только Страдфорд и Тоттенхэм.

Он сейчас работал на огромной стройке в Тоттенхэме.

— Там все из Центральной Европы или из Восточной. Крикни «Антон!» — пять-шесть ответят. — Он засмеялся. — Сменная работа. Вот почему по утрам не могу заниматься.

Шарлотта заметила, что на Антоне выглаженная серая рубашка. А голову, похоже, он мыл только сегодня. Значит, после стройки приводит себя в порядок, готовится, прежде чем прийти сюда. Конечно, офис, где он работал у себя на родине, — это не то что стройка. Ему приходится стиснуть зубы и привыкать. Шарлотта попробовала представить себе Джерри на стройке, в обвисших джинсах и грязной фуфайке, везущим тачку. Нет, невозможно. А Том? Может быть. Если бы вдруг все рухнуло и не на что было бы жить, Том вполне мог бы заняться чем-то другим и все равно выжить.