Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана.

Сын действительного статского советника, тридцативосьмилетний кандидат наук Герман Лопатин был принципиальным противником революционного террора. Первый раз его судили в 1866 году по делу стрелявшего в царя Каракозова, к которому он не имел никакого отношения. Он совершил пять побегов от жандармов, в 1870 году выкрал из вологодской ссылки знаменитого Петра Лаврова и вывез его заграницу. Через год Лопатин хотел вывести из Сибири Николая Чернышевского, был арестован в Иркутске, бежал, в лодке проплыл две тысячи километров по сибирским рекам, был арестован в Томске, возвращен в Иркутск, откуда дерзко бежал в июле 1873 года за границу. Лопатина уважали в кружке чайковцев, приглашали к себе землевольцы, советовались Желябов и Перовская. Он дерзко приезжал и действовал в России, где был арестован в 1879 году, сослан в Вологду, и оттуда бежал прямо в Париж. Его уважали и ценили Г.Успенский, И.Тургенев, П.Лавров, М.Горький, говорили о его изумительной отваге и верности делу, которому он отдает жизнь, называли орлом и ангелом, умницей и молодцом, душой общества, порядочным и честным человеком, проникнутым искренностью и правдой, производящим чарующее, огромное и радостное впечатление, сказочным чародеем. Лопатин переводил главную книгу коммунистов «Капитал», дружил с Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, называвших его смелым до безумия человеком, терпеливым и выносливым, с очень ясной и критической головой.

Лопатин ссорился с М.Бакуниным и С.Нечаевым из-за их экстремистских программ. Он не считал, что во имя революции все средства хороши. Весной 1883 года Л.Тихомиров и М.Ошанина пригласили его войти в состав Исполнительного Комитета «Народной воли» и Лопатин, столько раз отказывавшийся от этого, неожиданно сказал «да». Он согласился организовать убийство Судейкина и решил воссоздать партию на массовой основе. Лопатин десять лет разрабатывал теорию борьбы с самодержавием и пропагандировал её в революционной среде. Он решил изменить программу «Народной воли», понимая, что «горстка героев» будет перебита, но не перебьёт всех своих многочисленных противников. Одновременно с этим он соглашался с утверждением Энгельса, что небольшой заговор в Петербурге может вызвать потрясение целого общества. Он был уверен, что под флагом «Народной воли» сможет развернуть масштабное революционное движение на новых принципах массовой борьбы подданных с монархией.

В октябре 1883 года Лопатин вместе с Дегаевым выехал в Петербург. Тихомиров и Ошанина не предупредили его, что Дегаев предатель и провокатор. Возможно, они не хотели, чтобы в России и Европе все узнали, что народовольцев в империи уже полгода возглавляет полицейский агент. Тихомиров подвергнул Лопатина смертельному риску, и делать этого не имел никакого права. С этого момента заграничный центр «Народной воли» окончательно потерял уважение российских революционеров. Лопатин сам все случайно узнал от Дегаева, которому бы и в страшном сне не пришло в голову, что теперь, в 1883 году, возможны такие отношения между старыми революционерами и товарищами.

Дегаеву пообещали после убийства Судейкина вывести его за границу и оставить в покое. Он встретился с Судейкиным, который снял ему квартиру 13 в доме 91 по Невскому проспекту. Он постоянно находился под присмотром Лопатина, в помощь которому были переданы народовольцы В.Конашевич и Н.Стародворский. В квартире постоянно находился агент Судейкина. Дегаев сказал Лопатину, что подполковник постоянно носит под одеждой кольчугу. 16 декабря 1883 года Дегаев вызвал Судейкина на встречу. В квартире на Невском его с помощником убили ломами Конашевич и Стародворский, добив раненого особого инспектора секретной полиции в туалете. Александр III, которому обо всем доложили, написал на докладе министра внутренних дел Толстого: «Потеря положительно незаменимая. Кто теперь пойдет на подобную должность?»

Полиция заклеила Петербург плакатами с фотографиями Дегаева, пообещав за содействие в его поимке десять тысяч рублей, но народовольцы благополучно вывезли его в Европу. «Народная воля» заклеила полицейские плакаты о розыске Дегаева своими листовками, в которых обещала «возмездие каждому, кто соблазнится обещанием правительственной награды и примет участие в задержании Дегаева». Во второй прокламации народовольцы заявляли, что «дело 16 декабря, о котором запрещалось упоминать в официальной печати, сделано нами, и этот неутомимый сеятель политического разврата погиб в той самой яме, которую он рыл другим, оставив собственной гибелью вечно памятный урок того, как ненадежно все основанное на предательстве». Дегаев из Швеции выехал в Новую Зеландию, жил в Австралии, перебрался в Соединенные Штаты Америки, где преподавал математику в университетах, и в 1920 году там умер или был убит. Лопатин, Конашевич и Стародворский в декабре 1883 года выехали из империи.

«Союз молодежи партии «Народная воля» стал называть себя «Молодая Народная воля», а ее руководитель Якубович заявил: «Не только прежние руководители партии отжили, но и сама их программа устарела. Центральный террор и сопряженное с ним игнорирование масс привели партию к преждевременной дряхлости. Чтобы ее возродить, нужно притянуть массы, а единственным средством для этого является аграрный и фабричный террор. Главные усилия должны быть направлены на развитие местных революционных групп, на пропаганду чисто социалистических идей в рабочей среде и на введение в программу террористических актов чисто экономического характера». «Молодая Народная воля» возражала против политического террора, и против диктата Исполнительного Комитета, которого не было с марта 1883 года. Молодые народовольцы во главе с Якубовичем считали, что руководство партии и ее газета должны находиться и издаваться в России, а за границей – только резервы «Народной воли». Деятельность российского центра периодически должен контролировать съезд представителей местных групп, решающий принципиальные проблемы партии. Местные группы должны работать самостоятельно и автономно.

В марте 1884 года в Россию по английскому паспорту Ф.Норриса вернулся Герман Лопатин. Несколько месяцев он объезжал российские города, собирая и объединяя народовольцев. Он организовал доставку в империю через Ригу и Таллинн нелегальной литературы, а позже, в Ростове-на-Дону и Дерпте создал две тайные типографии. Лопатин воссоздал народовольческие группы в двадцати городах, от Таллинна до Томска и от Архангельска до Ставрополя. Лозунг грозного Исполнительного Комитета Михайлова и Желябова «Месть и борьба!» Лопатин заменил на «Свобода слова и печати!» Он вместе с Якубовичем создал Распорядительную комиссию для объединения всех российских народовольческих групп и ему это удалось.

Когда в сентябре 1884 года в империи вышел и стал активно распространяться десятый номер газеты «Народная воля», монархия была ошеломлена – легендарная партия несмотря ни на что была жива и действовала! Из рядов революционеров за пять лет были выхвачены сотни наиболее сильных, смелых и опытных бойцов, погибли и умирали тридцать шесть членов первомартовского Исполнительного Комитета, но вместо пятисот активных народовольцев, которых насчитали на совещании в Петербурге 26 февраля 1881 года Желябов и его товарищи, в партии во главе с Лопатиным и Якубовичем осенью 1884 года было около трех тысяч членов. Империя читала долгожданный десятый номер партийной газеты: «Необходимы террористические факты, более доступные народному пониманию и более близкие к насущным нуждам и интересам народного люда, чем террор политический. Эти факты скорее могли бы произвести для социального переворота слияние силы народа с сознательностью революционной партии». Новое руководство «Народной воли» предлагало убивать министров и промышленников, хозяев фабрик и заводов, грабящих рабочих, которых они могли легко заменить на пребывающих и приезжающих из деревень безземельных крестьян. Затем, испуганное массовыми убийствами новых хозяев жизни и одиозных сановников самодержавие «с высоты трона, поколебленного ударами революционеров, призовет народ на Земский собор». Иллюзии молодых народовольцев были очевидны Герману Лопатину, поместившему в газете «Народная воля» свою статью. Лопатин соглашался в виде исключения на террористические акты против прокурора Н.Муравьева и министра внутренний дел Д.Толстого, но был против остального террора, с помощью которого невозможно создать массовую партию. Он писал, что главная задача народовольцев теперь подготовительная работа в народе, даже не агитация, а только пропаганда: «Народная воля» расчищает путь, как передовой отряд революции, разрушает существующий строй, убирает препятствия, готовит кадры профессиональных революционеров, вокруг которых соберутся люди. Когда партия станет массовой, нужно будет свергнуть самодержавие и созвать Учредительное собрание и осуществить необходимые империи буржуазно-демократические преобразования. Только после этого возможно активная и широкая социалистическая пропаганда в народе. «Народная воля» должна была пробить брешь в крепостной стене монархии, но для этого нужны тысячи и десятки тысяч надежных, смелых и самоотверженных революционеров. За полгода с весны по осень 1884 года Лопатин несколько раз объехал имперские города, восстанавливал и создавал партийные группы, готовил конспиративные квартиры и явки, воодушевляя народовольцев, собирал деньги для революции.

Тихомиров посылал в Россию других эмиссаров, пытаясь сохранить авторитет и значение заграничного центра «Народной воли», которого уже не было. Его эмиссары вступали в конфликты с молодыми народовольцами, уже знавшими о Дегаеве-провокаторе почти все, и считавшими политику Тихомирова по меньшей мере двусмысленной. В хаосе неразберихи полиция производила и производила аресты новых народовольцев. Во всей оппозиции царил хаос и боязнь пасть жертвой провокаторов, которые, казалось, были везде. Вера Фигнер позднее писала об осени 1884 года в империи: «Рабский страх все более царил над русской землей. Он особенно тяготел в среде тех либералов и социалистов, которые устранялись от новых форм движения в России и которые, тем не менее, чувствовали, что за каждым их шагом следят, что они находятся в ежеминутной опасности и что им ни за что не зачтут воздержания от более серьезной революционной деятельности. Старые друзья бледнели при появлении Лопатина, а то и просто запирали свои двери. Негде и не у кого было скрываться. Очень немногие остались верны старому приятельству».

В октябре 1884 года в Петербурге начался Процесс Четырнадцати, над Верой Фигнер и офицерами Военной организации «Народной воли». Герман Лопатин возглавлявший восстановленную им партию и стоявший во главе «Делегации Исполнительного Комитета» – так в 1884 году назывался партийный центр в России – к этому моменту готовил террористический акт против министра внутренних дел Толстого. Лопатин не успел. 6 октября на Невском проспекте и Аничковом мосту он был арестован. Его схватили сзади за кисти рук, за шею и ноги сразу четверо жандармов. Они знали, что делали. У Лопатина с собой была не только собственноручно написанная прокламация о казни прокурора Муравьева. Полиция знала, что у него с собой находились все адреса, явки и имена восстановленной им «Народной воли». Лопатин сумел вырваться на несколько секунд, но проглотить бумаги ему не дали. Мучительной агония «Народной воли» стала потом, после того, как по десяткам имперских городов прокатился шквал арестов революционеров, тысячи которых пошли в тюрьмы и на каторгу. В октябре 1884 года партия «Народная воля» перестала существовать, через полтора года после ареста последнего члена старого Исполнительного Комитета Веры Фигнер.

Современники писали, что после 1881 года над Россией стоял кандальный звон. Фигнер и Лопатину предстояло ещё бороться до конца за честь партии на процессах – Четырнадцати и Двадцати одного.

В Петропавловской, а позднее в Шлиссельбургской крепостях в каменных полах одиночных камер по диагонали поколениями замурованных революционеров были протоптаны глубокие дорожки. Один из руководителей Военной организации «Народной воли» М.Ашенбреннер позднее писал:

«Всякие наши кружковые собрания заканчивались обсуждением, как мы должны себя вести на следствии и суде для того, чтобы не оговорить себя и товарищей и невольно не указать опытному прокурору на тот неуловимый кончик нити, схватившись за который легко распутать весь клубок, и решили на все вопросы давать по обстоятельствам два ответа: «Не знаю», или «Не желаю отвечать». В крепости на прогулке я увидел на песчаной дорожке знаки, которые указывали на гибель центральной группы. На песке было начертано, А, Lg и топографическое изображение вершины. Это означало, что арестован член центральной группы Папин, что о моём аресте знают, что арестован артиллерист Вершинин. На допросе на вопрос, почему я, старый офицер, нарушил присягу, я ответил: «Я присягал царю и отечеству. Под отечеством понимаю народ и землю русскую, и не моя вина, если царь с народом находятся в антагонизме».