Как я босса похитила

Череда безликих женщин отучила беспокоиться об удовольствии партнерш, но теперь с ним была она — женщина, которая как-то вдруг стала центром его личной Вселенной. И ее удовольствие было важнее всего.

Оля все-таки освободила руки, вцепилась в его плечи пальцами, а после запустила руки в волосы. Она отвечала на его поцелуи с такой же страстью, и Воронцов понял, что не зря тянет время. Оля расслаблялась, с каждой минутой в его руках, под его губами становилась податливой, как горячий воск.

Она хотела зайти дальше, но не решилась. Конечно, он тоже хотел, а кто бы отказался? А еще эти ее слова о двоих… О, от этих мыслей Воронцов вспыхивал, как бензин, к которому поднесли горячую спичку. Никому, больше никому она не достанется. Только он будет смотреть в потемневшие от неги глаза, слушать глухие или громкие вскрики. Чувствовать ее ногти на своей и только своей коже.

Он снова был в этой кровати, от которой оторвал изголовье, в мгновение ока превратившись в дикого лесного зверя, когда услышал слова слесаря из ЖЭКа. Когда-нибудь починит. Наверное. Или просто купит ей новую кровать. Сразу с новой квартирой, почему нет… Им понадобятся комнаты. Для всех детей, какие у них еще будут.

Его губы скользнули ниже, по шее и ключицам к груди. Сейчас она принадлежала только ему, и это кружило голову. Вкус ее кожи дразнил рецепторы, посылая волну эндорфинов. Она горела в медленном пламени, и если его коварный план верен, он будет вознагражден. А он не может ошибаться. Еще чуть-чуть, еще немного, только бы продержаться…

Воронцов провел пальцем по ее губам, и она втянула его в рот и прикусила. Кусаться она любила, это он уже понял. Его язык отправился дальше, от груди к пупку, где кружил и вычерчивал замысловатые лини.

Он пил вкус ее кожи и эмоции, как мифический суккуб. Дай себе волю, Оля, думал он. Выпусти на волю желания. Никакой алкоголь не сделает тебя такой. Будь настоящей. Об этом же говорили его движения: рук, языка и губ.

Воронцов скользнул губами ниже, по острой бедренной косточке, по горячей гладкой коже. По ее коже бежали мурашки, она неосознанно и все выше приподнимала бедра и пыталась сжать ноги. Но Воронцов был безжалостен, только целовал внутреннюю сторону бедра, опасно приближаясь к центру удовольствия, но тут же отступая. Вел языком, опаляя дыханием, но не касался самого важного.

Он так увлекся поцелуями нежной тонкой кожи под коленом, что, когда Оля вдруг села и опрокинула его на спину, это стало для него полной неожиданностью.

Спиной к нему, Оля оседлала его и выгнулась. Он кожей ощутил ее жар и влагу, а что уж говорить о той картине, которая предстала перед ним.

Ей удалось перехватить бразды правления в свои руки. Непохожая на ту стесняшку в ванне, Оля нагнулась и провела языком, а после сразу впустила его член в свой рот. Сдаваться так рано в планы Воронцова не входило, пришлось сдержаться, призвав на помощь все свое самообладание.

Он подтянул ее бедра к себе и, когда коснулся губами, Оля вздрогнула всем телом и даже сбилась с темпа. Выпустила его на миг и громко застонала, но после продолжила с новыми силами, и сдавленные стоны добавляли остроты ощущений.

Дав Оле некоторое время, Воронцов пошел дальше. Провел пальцем между ягодицами, ожидая ее реакции. Она сдавленно застонала, поощряя его действия, так что он дал себе волю.

Правда, терпеть ее язычок становилось все сложнее, поэтому пришлось Олю остановить.

— Не разворачивайся, — пробормотал Воронцов и перехватил ее за плечи. — Оставайся ко мне спиной.3ec623

Она поглядела на него затуманенным взором и кивнула. Он приподнял ее и посадил на себя.

Новая поза подарила обоим неизвестные грани наслаждения. Оля уперлась руками в его колени и шире раздвинула ноги, позволяя его члену проникнуть глубже.

Воронцов откинулся назад, скользнул руками по ее талии и бедрам, а после вернул пальцы туда, куда так хотелось Оле, но так не хотелось говорить об этом открыто.

Наградой ему стал глубокий гортанный стон.

Он старался не брать инициативу в свои руки, она сама медленно приподнималась и опускалась, сидя на нем, но ее изгибы, страсть и желание сносили крышу. Хотелось впиться пальцами в бедра и взять ее быстро и глубоко, выбивая громкие крики, но приходилось тормозить изо всех сил.

А после пальчики Оли скользнули между ног и коснулись и его, и ее саму. Оля решила добавить ощущений. В такой позе, спиной к нему, она могла творить что-то невообразимое своими руками у него между ног, одновременно продолжая скакать сверху.

Воронцов зарычал, перехватил ее бедра и насадил на себя сильнее. Увидел, как мимолетная улыбка коснулась Олиных губ. Этого она, похоже, и добивалась.

— Я еще доберусь до тебя, — прошептал он.

— Очень самоуверенное утверждение, — пробормотала Оля.

Ее руки не останавливались, скользили между его ног, дразня, выводя его из равновесия.

— Впрочем, — протянул он, — я ведь могу и не ждать следующего раза.

— Штуки в сторону? — простонала Оля, выгибая спину.

Она хотела, бесстыдно его хотела, он видел, как скользили ее пальцы, как она приоткрывала рот в беззвучных стонах, касаясь чувствительной точки.

— Серьезен как никогда. Разворачивайся ко мне.

Она легла ему на грудь, а он надавил пальцем сильнее. Хоть бы не взорваться сразу, а это сложная задача после всего.

— Расслабься.

Оля зашипела, прикусив губу. Потерлась о его грудь твердыми сосками и застонала, когда палец вошел в нее почти наполовину.

— Господи, какая ты…

Она сама толкнулась к нему бедрами, и палец на этот раз вошел в нее почти полностью. Перехватило дыхание. По позвоночнику словно пробежался электрический разряд. Воронцов понял, что пропал.

— О черт…

Оля изогнулась и впилась в его губы. Стала двигаться, целиком отдаваясь ему одному.

Острое запретное удовольствие разрушило последние барьеры, сорвало остатки благопристойности. Он любил ее так, как никогда и никого не любил до этого, отдавая всего себя, и приобретая взамен еще больше.

Оля отпустила его губы и закричала, продолжая выгибаться к нему навстречу, а он целовал ее щеку, висок, вдыхая запах ее разгоряченной кожи, и впитывал каждой клеткой содрогания ее тела, пока, наконец, не кончил сам.