Как я стал предателем

– Новое испытание?

– Верно,– Антон улыбался,– Может быть, на этот раз получится взорвать эту несчастную планетку.

Пропускной пункт. За тёмными стёклами голова Соноко-сан над коллекционным томом манги. Яойной, разумеется.

Москаль-Ямамото просигналил трижды.

– Выпускайте!

Дежурная, не глядя, повернула рычаг. Ворота разъехались.

– Поздравляю,– произнёс Москаль-Ямамото, когда ворота закрылись,– Этот был наш тридцать шестой боевой вылет.

– Тридцать седьмой,– ответил я и начал гладить кота, чтобы успокоиться.

– Тот не считается. Он был нулевой. Я за сишную нумерацию.

– Я тоже паскаля не признаю. Что ты мне хотел сказать?

– Когда?

– Когда выезжали.

– А, хоу на но!

Я отцепил хвост.

– Говори, не томи.

– Наш беглый Пачин,– Антон сделал паузу, словно искал нужное слово,– скоро снова появится в новостях.

– Продолжай.

– Что продолжать?

– Что Пачин постоянно влезает в истории, я знаю с девятого класса. Не такая большая тайна, чтобы говорить её только снаружи.

– Это была последняя история нашего буйного пацифиста,– Москаль-Ямамото снова не смотрел на меня,– Не влипать ему больше. Отвлипался.

– Что с ним?

– Тебя скоро вызовут в особый,– как ни в чём ни бывало произнёс мой напарник,– Краболовы будут щупать. Перечитай школьный альбом. Чтобы в датах не запутаться.

– Нани кадаттен-но! Думай, что говоришь!

– Насчёт Пачина и всей нашей старой компании… Видишь, как получается? Было нас пятеро, учились вместе. И вот нам по двадцать два, – и нас уже только трое. Причём ни одного волной не накрыло, ни одного… Все естественными причинами.

Мне подурнело. Даже в зоне я чувствовал себя лучше.

– Зачем краболовы-то?– спросил я.– Разве его пока учился в гимназии не проверили? Он же безобидный.

– Ваганне! Или, если литературно, понятия зелёного не имею,– Москаль-Ямамото усмехнулся. Усмешка получилась горькой.

– Тогда откуда ты знаешь, если ваганне?

– Меня уже вызывали.

Я посмотрел на кота. Шрёдингер ответил виноватым взглядом. Он ничем не мог мне помочь.

– Гони в карантинную,– произнёс я,– Сначала кота сдать надо.

2. Неуловимые мстители настигли меня

2 августа 1999 года

Японская Социалистическая Республика (Хоккайдо)

Центр острова, город Асибецу

– У меня ещё вопрос, господин репетитор. Скажите… а вы были влюблены, когда учились в средней школе?

В свои пятнадцать Ясуко Отомо не только толковая, но ещё и невероятно очаровательна. Нежная белая кожа, роскошные чёрные волосы, подстриженные так, чтобы подчеркнуть их ухоженность, длинные пальцы и лёгкая улыбка на всегда немного влажных губах.

Даже к репетитором она выходила в отутюженный школьной форме. Я подозревал, что для домашних занятий у неё запасной комплект.

Наедине с такой старательной девушкой я невольно заговорил на литературном японском. У нас, русских специалистов на Хоккайдо, свой говор, густо забитый английскими, японскими и чисто местными диалектными словечками.

Как вы могли видеть в прошлой главе, его не так-то и просто воспринимать. Значения слов не всегда понятны, приходится угадывать по контексту. Мы тоже не всё понимаем и иногда просто угадываем.

Ладно, вернёмся к нашим занятиям. О чём меня только что спросила моя ученица?

Был ли я влюблён, когда учился в средней школе?

Это не математика и не физика. Но ответ всё равно очевиден.

– Нет,– сказал я,– В первый раз я по-настоящему влюбился, когда поступил в гимназию.

– Каваи! Это было уже в Саппоро?

– Да. “Жёлтый сентябрь, портфель и любовь”. Не знаю, ты слышала эту песню? Она японская. Когда я учился, её часто передавали по радио.

– Её до сих пор передают. У меня на диске есть. Такой менкой!

Похоже, другим персонажам моих записок тоже стоит поработать над чистотой речи…

Менкой – это “очаровательно” на местном диалекте японского. В Токио эти словечки тоже не все понимают.

– Вот видишь, как хорошо,– сказал я,– Теперь давай займёмся задачей.

– Скажите, а кем она была? Учительница? Официантка? Или девочка из вашего класса?

– Какая разница?

– Я собирают поступать в тот же лицей,– девочка сверкнула чёрным глазом,– Мне надо знать, в кого обычно влюбляются.

– Это была девочка из моего класса.

– Японка?

– Её звали Алина Воробьёва.

– Бо-ро-бё-ба. А что означает такая фамилия?

– По-японски она бы была Судзумия.

– Какая красивая фамилия! Она ответила вам взаимностью?

– Почему это важно?

– Ваши глаза стали такими грустными! Пожалуйста, расскажите, что случилось. Она погибла, когда пошла волна?

– Нет. Я думаю, она жива до сих пор.

– Но вы с ней расстались?

– Почему ты думаешь, что она ответила мне взаимностью?

– Потому что вы стали очень грустным, когда я начала про неё говорить.

– Чушь!

– Вы ведь были вместе? Были? Были?

– Давай следующую задачу.

– Я от вас не отстану, господин репетитор.

– Да, мы встречались. И что?

– А потом расстались, верно?

– В этом нет ничего такого. Большинство школьных романов кончаются именно так.

– Поссорились, да?

– Нет. Мы не ссорились. Давайте вернёмся к задаче.

– Так что же случилось?

– Её семья уехала с острова. И увезла её с собой.

– Вот как! В Россию, верно?

– Кажется, да. В Союз.

– А когда вы поехали учиться в Россию, вы отыскали её там?

– Нет. Не искал.

– Но почему?

– Россия слишком большая.

– Но вы могли написать ей! Неужели она не оставила вам нового адреса?

– Не оставила. Она не знала, в каком городе будет жить.

– Она могла написать вам, когда уже приехала на новое место. Неужели она не знала, где вы живёте?

– Я не получал от неё писем.

– Но почему?