Как закалялась сталь - 2057. Том 4

Нечаев не хотел оставлять свои попытки, но однажды он снова застал ее с мужчиной. На улице, ночью - они возвращались из какого-то увеселительного места.

Марат преградил парочке дорогу. С Ютой был не Дмитрий. Какой-то другой…

Лицо Юты скривилось от презрения.

– С дороги, - процедила она.

– Юта, опомнись, - тихо сказал Марат.
– Я же волнуюсь. И не только за тебя. Но и за Сабрину тоже…

– Никто не запрещает тебе видеться с дочерью…

Марату захотелось закрыть глаза от отчаяния. Да, как ни странно, железный Маузер был буквально на краю отчаяния. Он хотел много объяснить. Что он реально ее муж. И отец. Что ребенку нужна семья. Полная семья. Что пройдет время и дочь возненавидит мать.

– Ты мне никто, - жестоко сказала Юта. – С дороги…

И Марат отступил. Может быть – впервые в жизни без боя. Ему надо самому успокоится. Может быть – побыть одному.

Ведь это совершенно неплохая идея – побыть одному. Ничего страшного не случится, если он побудет немного в одиночестве. Связь с остальными он все равно будет держать. Большинство проблем можно решить и без его личного присутствия и даже вмешательства. Это как в старом-старом фильме. Как он назывался? «Сквозь снег»? Где поезд огибал замерзающую Землю бессчетное количество раз, и пассажиры поезда были разобщены, как и положено в любом классовом обществе… Там тоже главный конструктор и инженер поезда умер чуть ли не на первый год бесконечного путешествия. Хороший фильм. Тем более что Марат умирать то не собирается. Просто исчезнет из общего поля зрения. На некоторое время.

Глава 15

Темный божок.

Марат выбрал себе место «на корме» своего же корабля, глубоко в технических отсеках. Как будто соседство с плазменными двигателями Да Луня могло его как-то спасти от всевидящего присутствия Юты.

Он выделил себе совершенно небольшое помещение, примерно семь на восемь метров по площади, и с потолками под три метра.

Первые месяцы он занимался обустройством собственного «жилища». Сантиметр за сантиметром появлялось именно то место, тот дом, в котором он хотел бы жить. Начал, естественно, с видов из окон. Самый лучший вид, как считал Марат, открывался из окна спальни.

Как будто комната находится на вершине маяка, примерно в двухстах метрах от побережья океана. Свинцовые волны неторопливо накатывали на пустынный песчаный пляж. Справа виднелись обрывистые скалы, а слева расстилалась бесконечная равнина, покрытая зарослями высохшей травы. Марат сделал так, чтобы через стекла доносился едва слышимый рокот могучей водной стихии. Небо было затянуто облаками, и очень редко, но все же через них иногда проникал солнечный луч, заставляя песок на побережье вспыхивать яркими огнями…

Второе окно, с кухни – выходило на осенний березовый лес. Здесь, наоборот, солнечного света было много, хотя он с трудом пробивался через пышную желтую листву. Деревья стояли так близко к окну, что на самых ближайших можно было рассмотреть любую деталь на стволе, обвитом белоснежной берестой. Ветер неслышно и неторопливо колыхал этот, уже желтый океан. Иногда у самых корней берез, среди маленьких елок и между валунами, покрытыми мхом и лишайником - возникал непонятно откуда взявшийся воздушный водоворот. Он поднимал десятки и сотни ярко-желтых листьев вверх, заставляя их водить безумный хоровод, устремляясь к самым вершинам, как будто снова желая закрепить опавшие листики на ветвях потерявших их деревьев…

Третье окно, в большой комнате, было расположено словно на вершине небоскреба, в самом центре просыпающегося мегаполиса. Не было видно людей, только изредка, сверкая габаритными огнями, по пустынным улицам проносилась машина. Солнце здесь только показывалось из-за дымки горизонта. Четкие края зданий и ровные полосы улиц не приковывали взгляд. Но давали какое-то умиротворение, знание, что ты далеко не один в мире, и пройдет буквально пара часов, и пустые сейчас дороги наводнятся транспортом, и бесконечный поток людей потечет по широким тротуарам. И все эти люди совершенно недалеко, буквально за стеной и быть может совершенно не подозревают о твоем существовании.

Окно кабинета словно бы окошко в деревенской избе, выходящее на главную улицу. Пыльная дорога. Основательные избы, рубленные из толстых стволов. Палисадники с бесхитростными наборами ромашек и гладиолусов. Жара и лето, солнце почти в зените, под кустами изнывают от тепла две кошки. Куры лениво перебегают от одной тени к другой. Недалеко, притаившись в зарослях камыша, прямо посредине деревни – мелкий илистый пожарный пруд, в котором, Марат точно знал – водились изумительные золотые караси, размером с две ладони каждый…

Точно так же Марат занялся и внутренним интерьером. Паркетный пол в одной комнате, линолеум в другой, толстые деревянные доски – на кухне. Он вытаскивал из своего сознания все воспоминания, любую мелочь. Каждый квадратный сантиметр стен, перед тем как обрести сущность – десятки раз проигрывался в голове, и сотни раз изменялся в реале…

Глава 16

Иногда недели и месяцы бежали не успевая отложится в сознании. Иной раз минуты тянулись как года.

Марат иногда сидел на кровати, чувствуя, как мимо проходит «ночь». Потом на корабле зажигались «дневные огни», голубели стены и потолки, зажигались искусственные солнца, одинаковые в разных кластерах. Хотя Марат слышал, что люди в некоторых отсеках Терры собирают подписи, чтобы изменить цвет и излучение своего дневного светила. Одному из кластеров удалось, кстати, добиться изменения своего неба ночью. И теперь Луна в отсеке была голубоватой. Ну да пусть их, усмехнулся тогда Маузер. Ему совсем не трудно…

Марат шел на кухню, заваривал чай или кофе, и снова возвращался на кровать. Кружка совсем остывала, а он продолжал вслушиваться в голоса тысяч и тысяч людей за стенами, физически ощущая везде и во всем присутствие Юты. Он не мог поверить, что все это произошло, размышлял и думал как исправить – и не находил выхода. Тогда он вставал и крушил все вокруг себя, иногда с яростью и бешенством. Иногда лениво и отрешенно. Его каморка была экранирована очень хорошо, и Юта не могла сюда проникнуть и знать, что здесь твориться. Да она этого и не хотела – чувствовал Марат. И опять не мог поверить, что это так, что ей нет до него никакого дела.

Марат сидел в своей маленькой благоустроенной норке, выверенной до последнего атома, и думал. Он не разговаривал ни с кем очень давно. Даже сам с собой. Хотя раньше, разучивая пламенные речи и подбирая нужные слова, интонации - он разговаривал сам с собой часто. В уме, или даже вслух. Потом это стало неважно, но теперь...

– Ты ставишь наши отношения во главу угла, - повторил он слова Юты.

Да, признался он сам себе. Он ставил их отношения во главу угла.

С тех пор как он увидел Люгер, она стала для него всем. Всеми углами сразу, и в каждом чертовом углу их отношения с ней - стояли на первом месте. Чтобы он не делал - все это было ради нее. Он обижал, унижал людей - ради нее. Он делал немыслимые вещи ради нее. Ради нее не задумываясь особо, он бросил первую семью… и даже детей! Юта-Люгер была для Марата-Маузера все, везде и сразу.