Как живые: Двуногие змеи, акулы-зомби и другие исчезнувшие животные

Поэтому и сведений о строении и жизни необычных рыб накопилось немало. Из распределения находок следует, что аспидоринховые населяли в основном нарождавшийся между Северной Америкой и Европой Атлантический океан и западную часть океана Тетис, отделявшую Европу и Азию от Африки и Индии.

Аспидоринх – достаточно крупный, более метра длиной хищник. Вытянутое рыло, в два ряда усаженное острейшими, но прочными коническими зубами, – это первое, что бросается в глаза, когда смотришь на его скелет (см. рис. 6.2). Внутренний ряд покрывал нёбо. Разновеликие зубы сидели даже на предзубной кости, чего нет у костистых рыб. Нижняя челюсть укорочена по сравнению с верхней: подобная форма рыла усиливала эффект вакуумной помпы при резком раскрытии пасти. О том, что это был свирепый хищник, свидетельствуют не только зубы. Обтекаемость туловищу придавали плотно его облекающие и выложенные шевроном ромбические пластинки. А покрывающие их тонкие волнистые ребра и бороздки, направленные вдоль оси тела, уменьшали лобовое сопротивление водной массы. (Так что эти скелетные элементы служили далеко не только для защиты.) Чешуи стыковались подвижными шарнирными креплениями. На черепе выделялись крупные глазницы, сдвинутые к рылу, так что зрение рыбы было острым и почти бинокулярным: так проще фокусироваться на вожделенной добыче.

Уподобившийся стреле аспидоринх с крупными грудными плавниками, спинным, противопоставленным анальному, и резко раздвоенной хвостовой лопастью более всего походил на современную барракуду, которой профессиональные дайверы остерегаются не меньше акулы (рис. 6.3). Сам хвостовой плавник гомоцеркальный (от греч. ?µ???? – «равный» и ?????? – «хвост»), с почти равновеликими симметричными лопастями. Скелет хвоста – со слитными невральными дугами – у аспидоринха, кстати, почти такой же, как у быстро плавающих костистых рыб. Форма плавниковой лопасти косвенно указывает на присутствие плавательного пузыря, который не развился у ганоидов с асимметричным хвостовым плавником. Этот отросток кишечника облегчает вес, поэтому эпицеркальный плавник – с удлиненной верхней лопастью, способствующей созданию подъемной силы, – становится не нужен. Его место занимает гомоцеркальный, колебания которого обеспечивают движение вперед. Для усиления колебаний как раз и требуется крепкая основа – слитный хвостовой скелет и жесткая передняя кромка лопасти. У аспидоринхов, в отличие от костистых рыб, переднюю кромку укрепляли удлиненные костные элементы – фулькры, которые, сцепившись крючковатыми вершинками, сидели вплотную друг к другу под острым углом к кромке.

Рис. 6.3. Скелет барракуды (Sphyraena bolcensis), вид сбоку; длина 30 см; эоценовая эпоха (50 млн лет); Монте-Болька, Италия (EU)

В окаменевших кишках и копролитах аспидоринха обнаружены скелеты разных рыб (до 10 см длиной, иногда хвост последней трапезы торчал из пасти). В основном это были первые тарпоны – анеталионы (Anaethalion) и древние костистые – фолидофоры (Pholidophorus). Подобно многим засадным хищникам, аспидоринх заглатывал жертву с головы.

Легко можно вообразить такую картину: у поверхности воды, там, где мелководье резко обрывалось в глубину, стая аспидоринхов недвижно зависла, устремив взгляды в сторону берега. Оттуда быстро надвигались буруны, над которыми то и дело поблескивали бока мелких рыбок. Их гнала стая летучих существ с перепончатыми крыльями, кривозубой пастью и длинным хвостом, оканчивающимся ромбиком. Стая быстро шла на бреющем полете над самым зеркалом лагуны. Аспидоринх почти с места выскочил из своей засады и… вместо рыбки, на которую он нацелился, впился в крыло преследователя, который успел схватить ее мгновением раньше. Не имея возможности проглотить слишком большую и рвавшуюся на волю добычу и не в состоянии разжать зубы, аспидоринх крутился на месте. Но все его усилия были тщетны: зубы прочно застряли в вязких волокнах перепонки. Рыба вместе с нежданной тяжелой ношей, задыхаясь, ушла на дно, где попала в илистую бескислородную ловушку и навсегда замерла в ней. «И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли…»

Рис. 6.4. Скелет птерозавра рамфоринха (Rhamphorhynchus muensteri) с размахом крыльев 0,9 м, погибшего в зубах аспидоринха (Aspidorhynchus acutirostris); позднеюрская эпоха (152–150 млн лет); Зольнхофен, Франконский Альб, Германия; снимок в ультрафиолетовом диапазоне (H. Tishlinger, Центр динозавров Вайоминга)

Слишком надуманно? Ничуть! В дельте Волги сомы – тоже засадные хищники – именно так поджидают в омутах добычу, которая может выпасть из клюва слишком неосторожного и жадного баклана из налетевшей на рыбу стаи. По ошибке могут цапнуть и самого баклана… (Можно еще вспомнить щуку, утащившую на дно скопу, но эта история проходит по разряду рыбацких апокрифов времен писателя-рыбака Леонида Сабанеева: плывущую птицу утопить щука может, но летящую – вряд ли)

А главное, в Зольнхофене найдено несколько плиток, где аспидоринх (Aspidorhynchus acutirostris) и птерозавр (Rhamphorhynchus muensteri) оказались рядом. И на одной из них – та самая рыба, которая упокоилась вместе с небольшим летающим ящером рамфоринхом в зубах, а в глотке рамфоринха застряла маленькая рыбка (рис. 6.4). Чтобы убедиться в неслучайности совпадения (например, из-за наложения скелетов в процессе захоронения), на образец направили пучок ультрафиолетового света, который усиливает контраст между флюоресцирующим фосфатным скелетом и темной вмещающей известковой породой. Левый летательный палец ящера действительно крепко зажат в челюстях рыбы. Поскольку пасть аспидоринха широко не раскрывалась, проглотить рамфоринха он не мог. Даже полуметровым рыбинам трудно было справляться с добычей свыше 5 см в поперечнике – фолидофоры такой величины тоже застревали в горле, оставив хвост наружи. О последних усилиях аспидоринха избавиться от нежеланной добычи можно судить по тому, что птерозавровая кость, зажатая в зубах, оказалась сломана.

Глава 7 Всамделишная рыба-кит. Лидсихт

Чтобы стать китом, нужно много есть. А поскольку погоня за ускользающей добычей – процесс весьма энергозатратный, в какой-то момент эволюции крупным животным приходится переходить с индивидуального питания (т. е. питания отдельными индивидами) на общепит – пищу мелкую, но обильную. Так случилось в истории китов, превратившихся из стремительных зубатых хищников в неспешные усатые ковши для отцеживания планктона. Но киты были далеко не первыми.

Тот же путь (и размерный порог в 1 м) 520–480 млн лет назад преодолели крупнейшие хищники кембрийских морей – глазастые, с огромными шипастыми хватательными конечностями аномалокаридиды (Anomalocaridida). Правда, у них «китовый ус» оказался не во рту, а снаружи (где усам и положено быть): шипы на предротовых конечностях преобразовались в тонкое сито. Акулы в течение палеогенового периода проделывали этот «фокус» неоднократно: большеротые, гигантские и, конечно, китовые. Последние достигли длины 18 м. И не будем забывать о скатах – гигантских мантах, тоже планктоноядных рыбах. Первыми среди хрящевых на этом поприще преуспели акулы, внешне совершенно уподобившиеся мантам. Aquilolamna (от лат. aquila – «орел» и lamna – «акула»), пока что единственный известный представитель вымершего семейства Aquilolamnidae, парила в океане на метровых в размахе плавниках около 90 млн лет назад (позднемеловая эпоха). Скорее всего, это существо являлось родственником сельдевых акул. Усатые киты, пусть и превзошли размерами хрящевых рыб, сделали это позже – в олигоценовую и миоценовую эпохи (35–5 млн лет назад). Гиганты, подобные синему киту (длина 33,5 м), вероятно, появились в холодном четвертичном периоде. В самом конце девонского периода (372–359 млн лет назад) существовала 2,5-метровая артродира титанихт (Titanichthys). В отличие от своих хищных родственников, таких как дунклеостей, она была совсем беззубой и со сравнительно тонкими челюстями, но детали цедильного аппарата у нее пока не выявлены.

И получается, что первыми «китами» среди позвоночных стали костные рыбы, но особой группы – пахикормные (Pachycormiformes, от греч. ????? – «толстый» и ???µ?? – «весло»), населявшие раннеюрские – позднемеловые моря (180–66 млн лет назад). Они тоже сначала превратились в крупных активных хищников 2–3-метровой длины, но затем им пришлось перевоплощаться в «китов» (рис. 7.1). Получилась самая большая костная рыба за всю историю этой группы – лидсихт загадочный (Leedsichthys problematicus). Хотя остатки рыбы найдены в Англии, ее имя к известному городу Лидс отношения не имеет.

Назвали ископаемое в честь первооткрывателя – палеонтолога-любителя и джентльмена-фермера (дворянина, занимающегося сельским хозяйством) Альфреда Николсона Лидса. В 1887 г. он обнаружил необычные окаменелости в оксфордской глине возрастом около 165 млн лет (среднеюрская эпоха) в графстве Кембридж. Глина разрабатывалась для изготовления кирпича и черепицы, но в ямы спускались и коллекционеры в поисках окаменелостей. Чтобы аккуратно, косточка за косточкой их извлечь, в ход шел широкий кухонный нож. Первая коллекция, собранная Альфредом Лидсом и его старшим братом Чарльзом в 1867–1890 гг., оптом была приобретена Британским музеем естественной истории. Весила коллекция 5000 кг и послужила основой для 80 научных публикаций. В нее входила и похожая на две вязанки хвороста хвостовая лопасть лидсихта (2,75 м высотой), старательно смонтированная из сотен фрагментов (рис. 7.2). Среди описанных из собрания братьев выдающихся находок достаточно назвать хотя бы самого глазастого рыбоящера (Ophthalmosaurus), полностью сохранившиеся с естественным расположением всех костей ласты плезиозавров и ихтиозавров, кольца дыхательной трахеи морского крокодила и выборку разновозрастных плезиозавров, видимо, представлявших единую популяцию (Cryptoclidus). Зарисовки и фотографии этих находок до сих пор служат наглядными иллюстрациями в учебниках и сводках по палеонтологии. Сам Лидс в соавторы никогда не навязывался: он испытывал интерес только к поиску новых диковин.

Рис. 7.1. Скелет пахикорма (Pachycormus) с серповидными грудными плавниками (невральные дуги окостенели, тела позвонков – нет, и поэтому на их месте образовалось продольное зияние), вид сбоку; длина 0,4 м; раннеюрская эпоха (182–175 млн лет); земля Баден-Вюртемберг, Германия (Зенкенбергский музей, Франкфурт-на-Майне)

Название рыбе придумал Артур Смит Вудворд из того самого музея, куда попала коллекция Лидсов. Даже опытного палеоихтиолога весьма озадачили полутораметровые жаберные дуги (с частыми тычинками) и плавниковые лучи, кроме которых почти ничего, принадлежавшего той же рыбе, найдено не было. К сожалению, вне научных кругов имя сэра Смит Вудворда в основном известно благодаря пилтдаунской афере – фрагментам черепа «самого первого англичанина» [9] (так сказано в посмертной книге ученого). Они оказались сфабрикованы из подпиленных и окрашенных останков средневековых людей, челюсти и зуба современного орангутана. Из причастных к «открытию» светил того времени – коллекционера Чарльза Доусона, иезуита-эволюциониста Пьера Тейяра де Шардена, писателя Артура Конан Дойла, антрополога Элиота Смита, самого Смита Вудворда и других – в авторстве можно было подозревать каждого. Если же использовать метод дедукции, разработанный Конан Дойлом, то большинство улик указывает на Чарльза Доусона. Он имел доступ к богатейшим коллекциям Британского музея, создал более 30 других фальшивок и за несколько лет до «открытия» обещал всем великую находку…

9

Woodward A. S. The Earliest Englishman. – London: Watts & Co., 1948.