Какими мы были

— Это не редкость в делах, касающихся… проскальзывания между пальцами слуг, Ваша Милость, — сказал Тайвин.

— Королева должна избавиться от таких слуг, — вдруг заговорила Серсея. Её глаза казались суровыми, но черты оставались мягкими. — Моя матушка всегда не мешкая отбрасывала тех, кто не мог выполнять свою работу в совершенстве. — Вот это сила! Это казалось почти оскорблением, но было не более, чем просто заявлением. Которое могло заставить немедленно действовать.

— Согласен, — небрежно сказал Рейгар. Он обратил на Серсею внимание, глядя, как солнечный свет отражается от её золотистых волос. То, как они сияли и блестели, захватывая каждую частичку света, льющуюся в окно, почти завораживало. Она была по-настоящему прекрасна и обладала предприимчивым умом. Он опустил глаза, когда Серсея закусила губу, чувствуя, будто переступил границу. Он ощущал себя глупо оттого, что так на неё смотрел, и смотрел долго. Всё-таки она была женщиной, и красивой женщиной — Рейгару всегда было близко прекрасное, хотя он никогда не позволял своим мыслям уходить от жены. Но она восхищала его, и он почувствовал обволакивающие его чары. Он откашлялся и сказал:

— Прошу прощения за вторжение, милорд. Сейчас я должен идти.

— Хорошо, Ваше Величество, — ответил лорд Тайвин, коротко кивнув. Леди Серсея последовала его примеру и присела в реверансе.

— Рейгар, — сказал он мягко, устремив на неё взгляд. — Вы можете звать меня Рейгаром, миледи.

____________________________________

Рейгар вошёл в свои покои и обнаружил там Лианну, которая, как обыкновенно бывало в последнее время, крепко спала. Это, несомненно, было результатом той работы, которую она проделывала в течение дня. Рейгар знал, что это из-за того, что она презирает и противится всему этому. Большую часть своего времени она проводила при дворе, иногда ездя верхом с дамами, посещала благотворительные заведения Королевской Гавани, а также принимала участие в более мелких королевских делах: рассадкой гостей, написанием писем, заказом еды на ужин. Она работала усердно, что, несомненно, накладывало на неё отпечаток. Рейгар давненько не говорил с ней, как следует; всё ограничивалось несколькими словами по утрам и разговором по вечерам, только когда она просыпалась. Излишне было говорить, что их брак существовал для удовольствия других, а не их самих. Как ни странно, Рейгара это не пугало — он хотел этого от неё с тех пор, как они прибыли в столицу. Этого, а также детей, появлению которых, по общему признанию, мешала её худоба.

Он разделся до штанов, когда слабый голос Лианны произнёс его имя:

— Рейгар. — Она села в постели, протирая глаза, и одеяло соскользнуло с неё, открывая её маленькие обнажённые груди с розовыми сосками. — О, я так рада. Я так рада, что ты здесь, — улыбаясь, выдохнула она. — Я старалась не спать, но я просто не смогла; я так устала. Видишь, я… — Она закусила губу и замолчала.

Ей не нужно было говорить ничего больше. В мгновение ока он очутился в постели, обхватил ладонями её упругую грудь, горячо целуя её. Она опустилась на спину, и он вошёл в неё. Хотя он касался её и чувствовал её поцелуи, но было что-то не то. Положив руки на её напряжённые бёдра, он заметил, какой холодной она ощущалась. Огонь, что обычно согревал её кожу, казалось, потух, был задут сильным ветром. Она не цеплялась страстно за его спину, как обычно бывало, и не делала никаких попыток перевернуть его на спину и оседлать. Когда он оторвался от её губ, чтобы поцеловать шею, она тихо вздохнула и заглушила свои вскрики, только ловя ртом воздух. Ни одного маленького смешка не сорвалось с её губ там, где обычно бывал шумный смех. Это было непохоже на неё — быть такой тихой, лежать под ним столь безучастно и неподвижно. До этого он брал её такой несколько раз, прежде, во времена горя, которое он пытался облегчить, но возымел немного успеха.

Может, в другой вечер Рейгар бы остановился справиться о её здоровье, но сейчас не стал: ему нужна она, нужно заниматься с ней любовью, прижимать её к себе, чтобы отдохнуть мыслями. Более того, она нужна ему, чтобы оставить своё семя, чтобы зачать и произвести на свет ребёнка, который покажет двору, чего она стоит. Это значило бы появление ещё одного наследника для него и доказательство её плодовитости всем остальным. Я должен, должен… Она достигла пика, испустив слабый вскрик и вцепившись ногтями ему в спину. Затем её руки соскользнули, и он сжал её запястья и прижал их к кровати по обе стороны от неё. Их бёдра соприкасались, животы льнули друг к другу, его грудь тёрлась об её, и, сделав последний толчок и выдохнув её имя, он заключил, что достиг своих желаний.

Он сел в постели, опёршись о спинку кровати. Они восстанавливали дыхание, загнанное их быстрым страстным занятием. Но Лианна молчала и повернулась на бок спиной к нему, пряча своё лицо. Это так же было непохоже на неё — обхватить себя руками, вместо того, чтобы найти убежище в его объятиях.

— Лиа? — ласково позвал он, пытаясь притянуть её к себе. Она молчала. Когда он положил руку ей на плечо, она зарыдала. — Что случилось, моя милая?

— Я ненавижу это! — закричала она сквозь слёзы. — Ненавижу всё это! О, Рейгар, я не могу, не могу, пожалуйста…

Рейгар опешил. Плакать было не в её характере, особенно не стыдясь этого, как сейчас. Это были детские слёзы, смешанные с женскими рыданиями, наполненными горем и болью. В нём начала пробуждаться паника.

— Что? Что такое? — Внутри у него внезапно пробудился страх, что он мог сделать ей больно, и он быстро осмотрел её тело на наличие расцветающих синяков. Ничего не обнаружив, он снова спросил: — Что такое, любовь моя?

— Я не могу так! — воскликнула она. — Каждый день я иду и пытаюсь угодить двору, которому я неугодна, езжу верхом с дамами, которых нахожу невыносимыми, хожу смотреть за сиротами, в комнаты, полные детей, и я… — Она прервалась, растворившись в ещё одном потоке рыданий.

Рейгар обхватил её и перетащил её миниатюрное тело себе на колени. Она всхлипнула и поперхнулась, и он пригладил её волосы и поцеловал её кудрявую голову.

— Тише, Лиа, тише, — наполненным заботой голосом сказал он.

— Из-за этого страдает наш брак, — икнула она после того, как рыдания вновь утихли. Её голос был слабым и болезненным. — Я едва ли говорю с тобой. Мы не разговариваем. Мы едва целуемся и занимаемся любовью. А Джон… — Она вдруг задрожала, и он крепче прижал её, потирая её руки, покрытые гусиной кожей. Лианна подняла к нему голову и взглянула на него из-под мокрых ресниц. Рейгар почувствовал укол жалости к ней. — Я почти не вижу Джона. Только в конце дня я могу его увидеть. Сегодня… Сегодня я виделась с ним за несколько часов до этого, и он обнял и поцеловал меня, и тёрся своими кудряшками о моё лицо. — Она слегка улыбнулась, обрадованная воспоминанием. — Тогда он сказал мне: «Я скучал по тебе, мама.» Я спросила, почему, и он сказал, что просто, просто скучал по мне. «Я хочу больше тебя видеть», сказал он. — Улыбка на её лице сменилась дрожащими губами. — Это мой сын, Рейгар, мой единственный сын.

Прежде чем раздались новые рыдания, Рейгар наклонился и поцеловал её в солёные губы. Она казалась более тёплой и не такой бесстрастной, но всё еще была прохладной.

— Это ненадолго Лиа, — мягко заверил он её, глядя в эти бушующие серые озёра. — После того, как ты завоюешь благосклонность двора, ты больше не должна будешь видеть их так часто. Это только сейчас. — Он надеялся, что эти слова усмирят её, но не тут-то было. Лианна нахмурилась и крепко сдвинула брови, скрестив на груди руки.

— Я никогда не получу их благосклонности, — сказала она с усталой свирепостью. — Они ничуть не заботятся обо мне. Для них я всё ещё Шлюха из Винтерфелла, твоя запятнанная невеста, и они меня не примут. Лорды меня не уважают, а дамы клянутся верностью Серсее Ланнистер. — Её голос сорвался на рычание на этом имени, но Рейгар только представил её великолепный образ в солнечном свете. — Они хотят дурочку. Королеву, подчиняющуюся их воле и опустившуюся до их невежественных шуток. Я не стану той, кем они хотят меня видеть.

Рейгар вздохнул от её упрямости.

— Они хотят видеть не дурочку; они хотят видеть королеву.

— И я дала им её! — в ярости воскликнула она, расширив глаза. — Что ещё мне нужно сделать? Я даю им своё время, свою радость, а они относятся к этому с презрением. Что ещё я должна дать им? — Её ногти впились ему в ладонь, как будто она пыталась просунуть свои мысли под его кожу и заставить его понять. — Позволь мне бросить это. Позволь мне снова любить тебя и Джона, и пусть они высмеивают и ненавидят. Я пыталась узнать их, а меня за это презирают. Я молча снесу это. — Она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и её черты были охвачены мрачностью, какая редко у неё бывала. — Они не хотят меня королевой. Ничего не изменит это.

Рейгар поцеловал её, заглушая её печаль. Её губы ощущались неподвижными и несчастными. Когда он отстранился, её глаза были открыты, такие же огорчённые, как прежде.

— Ты поклялась мне, что попробуешь, — пробормотал Рейгар. — Не так ли?

Лианна моргнула и опустила голову, пряча лицо.

— Да, — хрипло прошептала она.

— Тогда попробуй. — Он положил палец на её припухшую нижнюю губу и начал нежно поглаживать. — Пусть они полюбят тебя.

— Они не могут любить меня. Они не полюбят меня. Я больше не хочу, чтобы они любили меня, — решительно сказала она. — Я хочу, чтобы они меня боялись. — Её голос сочился необычной гордостью того рода, что заставляет у иного человека бежать мурашки по спине.