Калейдоскоп судьбы

– Зря ждешь, малыш - мы никуда не едем, - грустно улыбнулась Алина и, отвернувшись, зашла в кабинет.

Влад ссутулившись сидел в кресле и только кивал, слушая, что ему выговаривают по телефону. Даже не верилось, что это тот самый человек, который пять минут назад заходился праведным гневом и готов был порвать любого, кто захочет помешать ему лететь на Гоа.

Алина прислонилась к косяку, глядя на мужа: такой большой, обиженный, вечно занятый только собой ребенок. Она вошла и опустилась в кресло. Из трубки слышался властный голос Юры, хотя слов Алина разобрать не могла.

– Хорошо, - покорно сказал Влад.
– Уже выезжаю. Думаю, к четырем утра буду на месте.

Он отбил звонок, и пару минут они сидели молча, точно чужие.

Алина перевела взгляд на окно. На улице стемнело; шел снег, и снежинки с любопытством прилипали к стеклу, словно хотели узнать, что делают люди в своих больших, теплых домах. Если бы они могли понимать человеческую речь, Алина рассказала бы им, что проживает здесь свое одиночество.

– На сколько ты уезжаешь?
– спросила она у Влада.

– На неделю, может две. Как получится.

Те самые две недели, которые они хотели провести на Гоа. У мужа был такой несчастный вид, что Алина поднялась, подошла к его креслу и, сев на ручку, погладила мужа по плечу.

– Ладно... Слетаем на Гоа в другой раз, - тихо сказала она.
– Это не последний наш отпуск.

Он молча обнял ее за талию.

Тут ей захотелось проверить. Просто уточнить одну вещь. Сама не знала зачем, ведь все давно выяснено.

– Кстати, я могла бы...

– Что?
– в его голосе тут же появился металл.

– Ну... Просто... Я подумала... Зачем пропадать билетам? Я могла бы и одна съездить.

– Нет.
– Отрезал он.

– Почему?
– Она действительно часто не понимала его. Не хотелось объяснять все банальной ревностью и примитивным чувством собственничества, но других объяснений просто не находилось.

– Нет и все, - повторил он.

Его рука по-прежнему обнимала ее за талию, но теперь Алине казалось, что ее сдавили железным прутом.

– Но ведь пропадут деньги...
– начала она.

– Не волнуйся так о моих деньгах, - ядовито перебил Влад.

Алина криво усмехнулась: проверила? Как говорится, получите и распишитесь.

– Чем же мне заниматься эти две недели?
– спросила она скорее по инерции.

Влад сделал неопределенный жест рукой:

– Почитай... Сходи на массаж, к косметологу... в музей, наконец. Ты же без конца жалуешься, что тебе не хватает времени на прекрасное. Да - кстати, - он пристально посмотрел ей в лицо, - поводи по музеям Юльку. А то растет такой же дурой, как ее мать.

Ну это уже слишком!

Юля была дочерью Влада от второго брака: невероятно разбалованная, наглая, невоспитанная девка, рассматривающая отца лишь как мешок с деньгами. Из всех детей Влада, она была самой испорченной и, по иронии судьбы, он любил Юлю больше остальных, а ее недостатки - которые даже он не мог не замечать - списывал на влияние бывшей жены и тещи.

Алина встречалась с Юлей три раза, когда они совершали "семейные" выходы в свет - папа, дочь и мачеха, - но и тогда у Алины просто сыпь на руках выступала от желания надавать наглюшке по щекам.

Но она, как обычно, сдержалась. Господи, если подумать, то она практически всю жизнь только и делала, что сдерживалась! Наверное, если когда-нибудь выдержка ей таки изменит, это будет сродни взрыву.

– Нет, об этом не может быть и речи, - ответила Алина на предложение Влада, - к тому же, твоя дочь терпеть меня не может.

Она резко поднялась и подошла к окну.

– Брось, - добродушно рассмеялся Влад. Когда речь заходила о Юле, он становился самым милым папочкой на свете.
– Она еще ребенок. Ну ляпнула тогда, не подумав...

– Влад, она уже не ребенок, - перебила Алина.
– Ей семнадцать лет, и говоря, что я продажная сука, она понимала, что говорит... Так что... давай не будем.

Она отвернулась к окну.

Там отражался ярко освещенный кабинет, неясный силуэт сидящего в кресле Влада и сама Алина: высокая худощавая брюнетка с тонкими чертами лица, темными глазами и доходящими до плеч волосами. Многие называли ее красивой, кое-кто даже сравнивал с Одри Хепберн, она же считала себя просто уставшей тридцатилетней женщиной.

"Зато мама будет рада," - механически подумала Алина.

Та очень боялась, как Алина полетит на самолете, ведь сейчас постоянно то авария, то теракт. Да и по телевизору часто рассказывают, какие самолеты изношенные, что их все пора списывать...

Надо будет позвонить маме сразу после отъезда Влада и сказать, чтобы не волновалась - никуда она не улетела, а сидит дома в тепле и покое, и завтра утром обязательно приедет к ней в гости. Звонить при муже Алина не хотела. Возможно, со стороны это покажется странным, но отношения с мамой были ее территорией, пускать на которую Алина никого не хотела.

...

Стоя у дверей дома, Алина куталась в накинутую поверх платья шубу и ждала, пока Влад выедет на своем "лексусе" со двора на улицу. Была у них такая традиция: если муж уезжал, а она оставалась дома, Алина выходила проводить его - даже в холод и дождь. Раньше такие нежно-лиловые штрихи романтизма на сером холсте будней доставляли ей удовольствие, но в последнее время стали казаться просто глупостью: как в бородатом анекдоте про лебедей на замерзшем пруду. Все-таки что-то в ней переменилось после того выкидыша - точно вместе с ребенком умерли все желания.

Влад моргнул на прощание "аварийкой" и выехал на улицу.

– Удачной дороги, - тихо сказала Алина, глядя, как опускаются за "лексусом" автоматические ворота.

Вот и все - следующие две недели будут только она и огромный тихий дом. Странно, но даже прожив здесь два года, Алина не чувствовала себя "своей". Ей казалось, что дом все еще относится к ней с недоверием. Может, потому что в нем побывало слишком много женщин - высокомерных, строптивых, капризных, жеманных или наоборот резких, стремительных. Они приходили в этот дом, сразу считая его своим, смеялись, шутили, кокетничали, занимались сексом с его хозяином, были неистовы и своенравны...