Калейдоскоп судьбы

Катька вглядывалась в ее лицо, пытаясь понять - врет или нет. Хотелось верить, что нет. Господи, как же хотелось верить!

– А ну-ка заткнитесь обе!
– заорал вдруг Щеголь.

Все удивленно обернулись. Он стоял посреди площадки, показывая пальцем на стену справа.

– Вы это видите или у меня глюки?
– спросил он осипшим голосом.

Катька изумленно моргнула: стены раздвигались в стороны. Казалось, дом хочет чихнуть, и его распирало, распирало... Катьке даже показалось, что она слышит, как он набирает в могучую грудь воздух и вот сейчас... сейчас...

– Что за...
– пробормотал Владимир Иванович, а Черника вдруг завопила:

– А-а-а! Это все оно! Зеркало проклятое!

Щеголь с Владимиром Ивановичем, не сговариваясь, бросились к двери. Владимир Иванович успел первым и ударом в живот отправил Щеголя на пол, а сам схватился за ручку. Повернул, дернул дверь на себя, но она не поддалась. Он дернул сильнее - тоже самое. Мужчина уперся ногой в стену и стал изо всех сил тянуть ручку на себя. Безрезультатно. Дверь стояла как влитая, будто стала частью стены.

А дом тем временем все набирал в грудь воздух. Зачарованная зрелищем, Катька молча смотрела на то, как рушится лишившаяся боковых опор лестница. Вот цапнули воздух похожие на зубы гигантской рыбы перила, и лестница с грохотом обвалилась вниз.

– Выпустите! Помогите!
– заголосила Черника

Она подползла к двери и, сидя у ног Владимира Ивановича стала колотить по ней иссохшими старческими кулачками.

– Люди! Кто-нибудь!
– это уже кричал Владимир Иванович.

Надсадно кашлял еще не пришедший в себя после удара Щеголь.

Катька подошла к краю пропасти - туда, где раньше была лестница - взглянула вниз и отшатнулась. Из глубины на нее смотрело женское лицо: красивое, азиатское, с высокими скулами и раскосыми глазами. Заорав, Катька, отшатнулась...

Дом взорвался.