Калейдоскоп.В Игре брода нет(Водовороты Игры)

Приставка к имени* - дается гному в день совершеннолетия, указывает на принадлежность к клану, ставится перед фамилией.

– Эй, Костас, я не хотела тебя обидеть, извини, - примирительно сказала я, создавая простенькую иллюзию, чтобы остальные пленные слышали совсем другой разговор, - ну надо же быть как-то, решительнее что ли.

– Вот и эти все, ну из отряда, также говорят: "давай действуй", "не сиди", "ты же мужчина", "сражайся", - вздохнул парень.
– И подстраивают какие-нибудь пакости, то оружие спрячут, то в бороду во сне хвои засунут, то еду утащат, ни один раз причём. Сдачи-то я давать научился, приёмы боевые выучил, только это не значит, что мне стали нравиться драки, войны, оружие. Мне другое по душе, - он мечтательно закрыл глаза.

– Вот зачем надо ругаться, если можно мирно всё решить? Как можно о даме гадости говорить, а тем более её обижать? В древних балладах ведь не так поётся.

В балладах? Вот это поворот. Гном, обожающий баллады - это нечто!

– А ты много баллад слышал?

– Ага, много. Мы в детстве, когда ещё отец был жив, часто на Ярмарку ездили. Там всегда артисты выступали. Мне так понравилось, я все песни запомнил. А потом дома я несколько баллад сам написал, - гордо заявил он и тут же сник.
– Только дядя говорит, что это недостойное настоящего гнома занятие - песенки петь, вот молот и кузня - это другое дело.

– Так ты и петь умеешь?

– Умею. Хочешь, я тебе спою?
– с надеждой спросил парень.
– С тобой почему-то легко разговаривать. Я, конечно, с женщинами мало общался - не положено до совершеннолетия гному с девчонками дел иметь, а сестры у меня нет. Ты извини, если я что не так делаю. Мне дядька не объяснял ещё как надо. Мальчишки, правда, со старшими ребятами всё это обсуждали, но меня не брали, да я и сам не просился. В балладах ведь это лучше расскажут, чем на улице.

– То есть ты до сих пор с девушками не общался?
– удивилась я.
– Их что в самых дальних пещерах прячут?

– Нет, не прячут, - ответил гном, - но до совершеннолетия мальчикам нельзя заговаривать с посторонними женщинами, а девочек везде сопровождает кто-то из старших родственников. Школы у нас раздельные. А вечером после звукового сигнала детям вообще нельзя на улицу выходить. Но так даже лучше, никто не мешает песни писать. Так спеть тебе?

– Спой, - улыбнулась я, заранее готовясь зажать уши, ну и морок, чтобы Костик этого не заметил.

Ничего себе. Вот это голос! Да такому и эльфы позавидуют! И слова хорошие, про дорогу, и ветер, про дальние странствия и смелость, про поющий горн и расплавленный металл, про любовь, куда уж без неё.

– Ну как?
– робко спросил он.

– Здорово!
– честно ответила.
– А слова твои?

– Мои, - улыбнулся Костас.
– Я эту песню придумал, когда у дядьки Рунта в кузне работал. Мне её слова кузнечный горн пропел и молоточки простучали. А вот подкова, что я тогда делал, не получилась, - усмехнулся гном.
– Дядька долго ругался. За два года я у него много заготовок попортил. Потом терпение у него кончилось, вот и отправил он меня к другому дядьке, его брату старшему. Тот магом заделался, знаменитым. Думали, вдруг у меня способности к магии проснутся.

– Проснулись?
– спросила я, почти уверенная в ответе.

– Неа, - пожал плечами Костас, - не проснулись, не маг я. Стали дядья решать, куда меня ещё пристроить, чтоб я настоящим гномом стал, а пока я дядьке Орпину помогал: зелье там принести, али ещё чем помочь. За посетителями следить, чтоб, значит, не шумели. ТаИборг очень известный маг, к нему много народу ходило, даже эльфы. Как-то, года три назад, один остроух заглянул. Сразу видно знатный да богатый, надутый, как мешок в сокровищнице Правителя Сунгара. Я почему запомнил, дядька Орпин тогда на меня сильно осерчал, важное дело я ему испортил. А так он хороший, добрый.

– Что за дело-то?

– В тот день дядька ещё с утра велел мне приёмную залу, ну комнату, где он посетителей встречает, проветрить, как следует, чтобы старых запахов не осталось, а сам пошёл новое зелье готовить и травки, ну благовония. Ему вообще-то травки эти не особо и нужны, Орпин и без них умеет, - тут Костик снизил голос до таинственного шёпота, - в чужие головы залезать! А травки, - закончил он обычным тоном, - это так, чтобы клиент расслабился и чувствовал себя как дома.

Ну-ну, дружище, - мысленно усмехнулась я.
– Ушлый у тебя дядька, оказывается. Хотя в голову влезать не только он может. Думаешь, почему ты вдруг так со мной разоткровенничался? Жаль только, что мало я в магии разума разбираюсь. Этот ТаИборг, похоже, неплохой маг, раз народ толпами к нему валит. Вон и эльфы даже, а ушастики вообще считают, что гномы и магия, то же самое, что шаффты и салат из лепестков роз. Если этот эльф тот, о ком я думаю, надо разузнать о той встрече поподробнее.

– Костас, а дальше то что? Что с ушастиком-то случилось?

– Дядька ушёл зелье готовить, а мне приказал найти какое-нибудь украшение и на стол в приёмной зале положить, под деревянное блюдце, на нём ещё такие руны интересные вырезаны. Ну я и положил. Там, кстати, хитрость такая есть. Под блюдцем кусочек столешницы, если на одну кнопочку нажать, вниз уходит, а дальше желобок, по которому вещица скатывается и словно сама собой прямо на колени клиенту падает. Короче, для колдовства я всё приготовил, потом во двор вышел отдохнуть, а там клетка стоит с такой милой серой кошечкой. Только злой очень, ей даже рот верёвкой завязали.

– Есть!
– торжествующе выпалила я.

– Что?
– не понял гном.

– Нет-нет, всё в порядке. Что дальше?

– Я её погладить хотел, но тот эльф на меня накричал, обозвал идиотом, сказал, чтобы я его зверя не трогал. Потом он в дом ушёл, а следом его слуги клетку затащили. Через час выходит этот ушастый, довольный весь, сияет, словно начищенный щит, и кошка рядом с ним бежит спокойно, уже без всяких веревок. После обеда Орпин погнал меня залу убирать, я тарелочку-то сдвигаю, а она там лежит.