Калейдоскопы бытия

– Ч-ш-ш... Ну что ты, маленькая. Все хорошо, не плачь.

Она? Плачет? Да, точно, по щекам течет что-то... Слезы?

– Что... Что это было?

Голос. Это ее голос? Куда делись все силы?

И мягкая улыбка у него на губах:

– Ты стала женщиной, Лера.

Ночь медленно проходила мимо, сияя множеством звездных глаз.

– О случившемся из всего отряда будет знать только Ди. Днем ничего не изменится.

– А ночью?
– Она спросила и сама смутилась от своей храбрости и "распущенности", как назвала бы это мать. Впрочем, мать была далеко. А он... Он лежал рядом и улыбался, и она таяла в его зеленых глазах.

– Ночью. Я буду с тобой, если ты того захочешь.

Она хотела. Очень. Годы воздержания и "монашества", жизни под постоянным присмотром матери в ее родном мире, как только что оказалось, не смогли заморозить чувства, убить желание любить и быть любимой, превратить ее в ледышку. О том, что у них осталось всего лишь несколько ночей, она старалась не думать. Пусть так. Пусть. Возможно, у нее заберут и его, и этот непонятный мир, но воспоминания... Их никто забрать не сможет... Она будет помнить его... Всегда...

– Не плачь. Лера...

– Да?

– Я могу спросить? Личное...

– Да.

– Ты так и не завела семью, не нашла себе мужчину. Почему?

– Мать. Она вырастила меня, она... всю жизнь ненавидит мужчин... она не позволила бы... А бросать ее... Уходить куда-то...

– Я понял. Ты хотела бы семью?

– А кто ее не хочет. Но пока мать жива, это невозможно. А потом. Потом будет слишком поздно.

– Твоя мать жива... Я думал... Прости. Ты тогда сказала, что тебя никто не ждет.

– Не ждет. Мы с ней живет в одном месте, но почти не разговариваем. Чужие друг другу. Арт, что будет завтра?

– Ты о Джаде? Ничего страшного. Он умеет видеть краски души. У тебя они после этой ночи изменились. Он посмотрит и уйдет.

– Краски души?

– Да. Изменения в наших душах.

– Ясно. Мы говорим "аура"... Арт, поцелуй меня?

Его улыбка, его глаза. Женщина почувствовала, что растворяется в них. Как же мало времени осталось...

Утро принесло навалившуюся на душу и тело усталость и горечь от понимания, что все хорошее очень скоро закончится. Наскоро вымывшись в реке, женщина оделась, и вдвоем они отправились назад. Не доходя до лагеря, Арт напрягся:

– Не нравится мне эта тишина. Побудь пока здесь. Это безопасней.

И мужчина исчез среди деревьев. Лера подавила в себе страх за него. Он воин, он умеет сражаться, он должен справиться. Иначе зачем вообще все это: и ее попадание в этот чуждый мир, и сегодняшняя ночь? Не могут боги быть настолько жестоки...

Он вернулся через несколько минут, покачал головой:

– Магия сна. Кто-то сторонний навел чары. Искали, видимо, тебя. Пойдем, теперь уже все проснулись. Позавтракаем, покажешься Джаду, и поедем.

Действительно, когда они подошли, в лагере уже царила утренняя суета: девушки разожгли костер и готовили пищу, солдаты, занимались лошадьми и оружием, кучер, недовольно косясь в сторону пришедших, разбирался с повозкой, которой кто-то, похоже, повредил колесо. Кроме Ди, в их сторону никто не смотрел. Значит, не знают. Или же им неинтересно.

Джад появился, когда с едой было покончено. Лера увидела, как недовольно скривился сидевший напротив нее Арт, а затем почувствовала мужскую руку у себя на плече:

– Встань, посмотри на меня.

Голос властный и жесткий. Этот человек привык, что ему всегда и во всем подчиняются. Женщине он не понравился сразу. А разглядев его внешность, Лера лишь уверилась в своих чувствах: холеное аристократическое лицо, презрительный и наглый взгляд. Да и его поза... Самоуверенный нахал. Очередной хозяин жизни. Сколько их повидала она в том, своем мире.

Глаза, яркие, как летние звезды, и почти такие же бесцветные, требовательно впились в нее, цепко обежали ее лицо, остановились на губах, мужчина замер на пару секунд, а затем презрительно улыбнулся:

– Решилась, значит. Глупо.

Последнее слово он выплюнул, как выплевывают застрявшую между зубами кость, потом взмахнул рукой, подернулся дымкой и исчез. За спиной послышался вздох облегчения. Ди. Следом - безжизненный голос Арта:

– Запрягая лошадей. Поедем через несколько минут.

Солнце палило нещадно. Лера, не привыкшая к такой иссушающей все живое жаре, пряталась под брезентом повозки. Мысли то текли вяло одна за другой, то перескакивали с одного предмета на другой, то надолго застревали на каком-то событии. Почему-то вспоминалась жизнь в родном мире: детские утренники, праздники в школе, веселье в институте. И везде она - в стороне, вдали от остальных, как часть обстановки, как ненужный никому старый стул. Мальчики обходили ее стороной, всегда. Сначала ее это удивляло, потом стало задевать, а после... После стало все равно... По крайней мере, внешне. Но она хотела, всю свою сознательную жизнь, хотела иметь друга, а потом, став старше, решила, что нужен не друг, нужен мужчина, любой, пусть и женатый. Неважно. Главное - знать, что под этим небом ты не одинока, что кто-то думает о тебе, пусть не всегда, пусть лишь во время обеденных перерывов. Но желания оставались лишь желаниями. А теперь оказалось, что у судьбы были на нее свои планы. И в этом, чужом мире, в жизни Леры все же появился мужчина.

Заунывный звук, похожий на чью-то горькую песнь, резанул по нервам не хуже ножа, выбросив женщину из мыслей и воспоминаний. Что случилось? Почему стоит повозка? Лера обернулась к своим спутницам: те лихорадочно рылись в вещмешках. Звук сменил тональность, и женщине показалось, что где-то рядом плачем брошенный матерью младенец. Нахмурившись, женщина вылезла из повозки и направилась туда, откуда шел звук. Кто-то заступил ей дорогу, мешая, не давая пройти, кто-то пытался удержать ее за руки, но голос звал, ребенок плакал, она старалась вырваться, что-то кричала. Как же они не понимают? Там же ребенок! Ему нужна помощь! Потом в поле зрения появилось напряженное лицо Арта. Его губы шевелились, но она не слышала ни звука, всей душой стремясь туда, где плакал младенец. На глаза ей опустилось что-то темное, и мир исчез: она потеряла сознание.

– Слава богам, вы очнулись, госпожа.

Голос. Знакомый какой. Ди. Кучер. Смотрит испуганно. Отодвинулся. На его месте Арт. Такой же испуганный, немного ошарашенный взгляд. Что случилось?

– Госпожа, вам над лежать. Вы потеряли много сил.

Снова Ди. Теперь уже рядом с Артом:

– Артаны пьют души госпожа. Не нужно было выходить из повозки.

– Артаны?

Чей это голос? Как у каркающей вороны? Неужели её?

Кивок. Снова Арт:

– Маленькие существа, похожие на детей. Зовут путников, внушая им то, что те хотят услышать. Вы поддались их магии, госпожа, и они лишили вас сил.

Теперь повозка катила медленно, чтобы не потревожить больную женщину. Возле Леры постоянно сидела одна из девушек. Внучки Ди, как объяснил прошлой ночью Арт, исполняли в их отряде роли кухарок и прачек. Они были единственными родными существами в жизни кучера. Ди боялся оставлять их в родной деревне и старался держать всегда при себе. Ли и Ло сменяли друг друга и следили за покоем женщины. Когда отряд остановился на обед, девушки принесли в повозку порцию Леры и уговорили женщину поесть: немного цараи, три небольших куска вяленого мяса, горячий отвар, восстанавливавший, по словам одной из сиделок, силы.