Калгари 88. Том 8
Шрифт:
Арина проснулась первая и сразу же вспомнила про Чернобыль. На данный момент дело это было очень важным и даже, возможно, ещё более важным, чем то, что происходит с ней сейчас. У неё появилась идея-фикс, что она сможет погасить надвигающуюся катастрофу. В принципе, день сегодня был свободный, и можно было полностью посвятить разработке хитроумного плана, как сообщить об этом дяде Саше Федотову.
Где поселился Федотов, Арина, естественно, не знала. Конечно же, он жил с кем-то в номере, но в каком именно? Арина решила сделать по-простому. У неё оставались ещё кое-какие югославские медяки после покупки косметики. На них можно было купить конверт, написать анонимное письмо, вложить в конверт, подписать и оставить на ресепшене с надеждой, что его передадут
Воровато оглянувшись и убедившись, что Соколовская и Малинина ещё спят, Люда встала, прошла в ванную и по-быстрому приняла душ. А когда вышла… Увидела удивлённые сонные лица, взирающие на неё поверх одеял. Всё-таки проснулись, разбудила она подружек своими манипуляциями.
— Люська, ты что так рано? — сонно спросила Соколовская. — Сколько время? Спать хочется, не могу.
В другое время Арина растолкала бы всех нещадно, для того чтобы делать зарядку, но сейчас не стала этого делать.
— Спите ещё, время мало, — тихо сказала Арина. — Торопиться некуда, отдыхайте. А мне что-то не хочется спать, пойду воздухом подышу.
В мешке с подарками лежала нарядная записная книжка с красивой сувенирной авторучкой. То, что надо!
Оглянувшись, Люда увидела, что подружки опять заснули, накинув на себя одеяла и отгородившись от солнечного света, пробивавшегося через жалюзи, села на столе, оторвала от записной книжки листок и печатными буквами, по-английски написала записку следующего содержания:
«В апреле 1986 года на Чернобыльской атомной электростанции недружественными СССР силами планируется террористический акт, который приведёт к взрыву реактора и катастрофе, которая затронет всю европейскую часть СССР». Внизу подпись: «Партизанский комитет хорватской народной армии».
Арина написала эту записку по наитию, так как думала, что грозные слова «террористический акт», «взрыв реактора», «катастрофа», «партизанский комитет хорватской народной армии» покажут полную вовлеченность в грядущие события написавшего записку анонима. И в самом деле, записка смотрелась очень серьёзно. На такую не отреагировать было никак невозможно.
Арина сунула записку в карман спортивного костюма и направилась в фойе гостиницы. Там в киоске купила обычный конверт местной «Почты Югославии», оглянувшись, увидела, что на неё никто не смотрит, села в углу, положила записку в конверт, а на конверте подписала: Alexandеr Fedotow, USSR.
Подписав и заклеив конверт, уже хотела положить его на ресепшен, улучив момент, когда портье занялся своими делами, начав протирать шкафчик с ключами от номеров, однако неожиданно остановилась. Так никуда не годится! Ведь наверняка портье, увидев записку, предназначенную иностранному гражданину, да ещё гражданину СССР, ни в коем случае не будет её передавать, а, скорее всего, отдаст в полицию или в местную югославскую госбезопасность, а там… Что будет там, Арина не знала, но, во всяком случае, такой исход был самый нежелательный, поэтому подобный план был плох. Федотова следовало как-то разыскать и сунуть ему записку вручную.
Но где же сейчас капитан Федотов? Естественно, в ледовом дворце «Тиволи», где же ещё! Ведь он здесь находится в статусе вспомогательного врача сборной и наверняка сейчас в ледовом дворце, где должны катать произвольные программы парники и танцоры. Вот там его и можно будет найти! Обрадованная тем фактом, что дело начинает понемногу двигаться, Арина пошла в ресторан, на скорую руку позавтракала яичницей с сосиской, и поехала во дворец спорта. Скорее всего, девчонки, узнав, что она уехала без них, могли бы обидеться, но всё-таки они спали, а она нет, и это могло быть весомой причиной её отсутствия.
…В ледовом дворце вовсю шли соревнования по произвольной программе у парников. Гремела музыка, кричали зрители, летели на лёд подарки — всё как и всегда. С удивлением
Арина увидела, что народу на прокатах абсолютно столько же, сколько было вчера на коротких программах одиночников. В парном катании тоже были свои герои и совершали свои подвиги, но наблюдать за ними не было времени и желания.Люда увидела Федотова, стоящего, как и положено, у бортика. Он находился у выхода из служебного коридора, прямо у калитки. Рядом на полу стоял чемоданчик. На небольшом отдалении от него два основных советских доктора. Все они напряжённо наблюдали не только за прокатом фигуристов, но и в целом за обстановкой в зале. Помощь врача могла понадобиться не только спортсменам, но и зрителям, как это часто бывало. Кого-то мог прихватить инфаркт или даже инсульт от излишнего наплыва чувств, охватить приступ эпилепсии, кто-то мог по невнимательности свалиться с лестницы, так как они всегда на ледовой арене были очень крутые, или в зале мог попасться пьяный, которого нужно помочь скрутить. Доктора, бывало, занимались и этим…
К сожалению, рядом стоял и товарищ Судаков, который отвечал за безопасность фигуристов. Он явно тоже работал в госбезопасности, но Люда почему-то не доверяла этому человеку. Самым простым выходом было бы бросить письмо ему, но что-то удерживало её от этого поступка. Всё-таки Федотов казался более надёжным в этом плане.
Неожиданно в ходе проката партнёрша упала с выброса, и всё внимание стоявших рядом со служебным входом оказалось приковано к тому, как девушка поднимается со льда. Появилось крошечное окошко возможности. Арина поняла, что или сейчас, или никогда. Словно ненароком проходя мимо дяди Саши, она слегка нагнулась и положила письмо ему на чемодан. Федотов, каким бы хорошим профессионалом ни был и не обладал периферическим зрением, но в завязавшейся неразберихе, царившей в том числе и за бортиком в том месте, где он стоял, этот момент профукал. Но когда обернулся, чтобы продолжить наблюдение за окружающей обстановкой, сразу же обратил внимание на белый конверт, который лежал на его чемоданчике с медикаментами. Наверху была крупная надпись Alexandеr Fedotow, USSR.
Федотов сразу понял, что событие это экстраординарное. Быстро оглянувшись вокруг, он так и не нашёл, кто и зачем положил этот конверт.Человек словно испарился! Вокруг стояли всё те же лица, что и до этого события. Разве что тяжёлая чёрная штора на выходе с арены слегка качнулась, прекращая движение, словно там секунд 5–10 назад кто-то прошёл. Федотов потом сильно корил себя за то, что не метнулся к служебному коридору посмотреть, кто же там только что находился. Это дало бы ответ на многие вопросы…
Вроде бы, рядом стояли все свои. Впрочем, когда партнёрша упала на лёд, как раз в этом секторе началось активное движение, так же как и во всей арене, и он на миг потерял концентрацию. Похоже, действовал супер-профессионал, который сделал так, что он, капитан ГРУ Генштаба МО СССР, ничего не заметил.
Во время заливки льда Федотов вышел в буфет перекусить и открыл конверт. Прочитал записку и положил её в карман. Кажется, вот оно… Опять вокруг него начали происходить какие-то непонятные события. Федотов сразу насторожился. То, что написано в записке, выглядело очень серьёзно, и Генштаб должен узнать об этом немедленно. Эх, не зря он вспомнил про террористов перед тем, как поехал сюда…
…Вечером из неприметной явочной квартиры на окраине Любляны заработала радиостанция. По закрытому каналу связи было передано зашифрованное содержание записки прямиком в Главное разведывательное управление Генерального штаба МО СССР, что находилось в Москве, по Хорошёвскому шоссе, 76. Человек в военной форме капитана советской армии, принявший её и слушавший эфир в больших наушниках, в определённое время, аккуратно положил расшифровку в папку с надписью «Полковнику Вахромееву. Срочно. Совершенно секретно», выключил радиостанцию и, стуча каблуками сапог по деревянному полу, направился по пустому коридору, освещённому тусклыми лампами в сетке, в кабинет к полковнику.