Калгари 88
Шрифт:
И вот Москва увидела её воочию. Тонкую, звонкую, исполняющую все прыжки с невиданной лёгкостью и на хорошей скорости. Казалось, тоненький метеор носится по арене. Когда Арина закончила победную произвольную и раскланялась перед полупустыми трибунами, где сидели в основном сами фигуристки и группы поддержки из школ с родителями, на неё внимательно смотрел стоящий у бортика молодой мужчина в модном костюме и с модной причёской. Самуил Бронгауз. Он смотрел на выступающую юную фигуристку и видел в ней громадный потенциал. Пожалуй, самый высокий из того, что ему встречался. И сразу подумал: именно эта девушка способна прыгнуть четверные прыжки и тройные аксели. Только ими сейчас можно было бороться с зарубежными фигуристками.
Дело в том, что представители ISU зорко следили за Бронгаузом и его группой последние
Однако ISU, видя такое вопиющее доминирование российских спортсменок, которое никто из мировых фигуристок не может преодолеть, сделал коварный ход, изменив в сезоне 2018–19 правила соревнований. Теперь фигуристам нельзя было исполнять все прыжки в конце программы, лишь только три прыжка или каскада в произвольной программе и один каскад или прыжок в короткой.
Исушники лицемерно назвав это «сбалансированностью программ». Хотя и дураку ясно, что правила стопроцентно били по россиянкам и никому более. Казалось, власти Бронгауза над мировой женской одиночкой пришёл конец, ведь его фигуристки теперь не имели права стопроцентно исполнять то, что они умеют. Их искусственно ослабили. Но Бронгауз решил сделать более коварный ход — натренировать воспитанниц прыгать мужские прыжки, квады и триксели, которые имеют намного более высокую стоимость, чем тройные, даже прыгнутые в конце программы.
После награждения участников соревнований, где Арине повесили на шею золотую медаль и дали красивый букет тюльпанов, Бронгауз подошёл к растерявшейся девочке у раздевалки и сделал предложение, от которого просто нельзя отказаться. Он брал её в свою группу! В легендарную «Хрустальную звезду», кузницу олимпийских чемпионок и чемпионок мира. Потом Бронгауз говорил с родителями Арины в одном из московских кафе и пообещал сделать из их дочери олимпийскую чемпионку. Ведь у неё редкий талант, и в провинции он просто сгинет. Пропадёт.
— Я понимаю, вас гложет финансовый вопрос в первую очередь, — спокойно сказал Бронгауз. — Будет трудно. Первое время вам придётся рассчитывать лишь на себя. Пока она не покажет себя, я не смогу достать каких-либо денег для вас у федерации. Если девочка возьмёт хотя бы шестое место на взрослом чемпионате России, то попадёт в сборную команду. А я гарантирую, что она может занять место даже выше, чем шестое. Тогда она получит государственное финансирование. Это невесть какие деньги, но на жильё в Москве и питание хватит. Если будут совсем уже нерешаемые финансовые трудности, я привлеку спонсоров. Дам свои деньги в конце концов. Только не губите талант ребёнка!
Бронгауз почти умоляюще посмотрел на родителей Арины, сидевшей здесь же, за столиком, простым статистом и только хлопавшей глазами, переводя их с одного лица на другое, иногда переключаясь на ванильное мороженое. Да и что она могла сказать? Всё зависело от родителей. И они решились.
— Мы согласны! — решительно сказала мама. — Стас! А ты что думаешь?
— Да, конечно! — кивнул головой папа. — Естественно, мы принимаем ваше предложение!
…
На первых порах у Бронгауза Арина изо всех сил старалась показать тренеру, что её взяли не напрасно, что она будет усердно пахать как лошадь, что горы свернёт, но странно… Заметного прогресса в катании не было и в помине. Арина свои физические навыки ощущала как и прежде, до перехода. Она по глупости в свободное время старалась заниматься ещё больше — качалась в соседнем фитнес-клубе, изо всех сил желая быстрейшего прогресса.
— Ты что, занимаешься где-то ещё? — недовольно спросил тренер после практически нулевого прогресса.
— Дддааа… — заикаясь от страха, пролепетала Арина. — В фитнес-клубе…
— Так и думал! — заявил проницательный тренер и указал ей на скамейку рядом с собой. — Садись здесь. И послушай. Готова? Арина, пойми, мы фигуристы. Не гимнасты или тяжелоатлеты. Мы соревнуемся на
льду. В тренажёрном зале не надо тратить силы. Должен быть тонкий баланс между натренированностью и перетренированностью. У тебя явный перекос в сторону силовой практики. При этом нет прогресса на льду. Такими темпами ты скоро сможешь тягать штанги, но в катании ничуть не продвинешься. Поняла, Ариша?— Да! — тонко пискнула Арина, смущённо потупившись в пол. — Я больше так не буду!
О майн-га-а-а-а-а-а-а-т… Вот чего ей вспомнился Бронгауз? Да только потому, что Левковцев, кажется, тоже делал сдвиг в сторону излишне силовой тренировки…
Глава 32
Падение Марины Соколовской
— Так! Ребята и девчата! Перерыв пятнадцать минут! — хлопнул в ладоши Левковцев. — Отдыхаем, восстанавливаем силы, готовимся ко льду! Через пятнадцать минут жду вас у кромки. Если буду нужен — я на катке, посмотрю, чем там мастера заняты.
О… Вот это интересно… Что тут ещё за мастера? Арина заметила, что тренер, иногда посматривая на часы, время от времени отлучается из зала ОФП, но не придала этому значения — мало ли какие дела могут быть у человека. Однако, оказывается, тут есть и группа мастеров спорта. Интересно, почему они занимаются отдельно и каков уровень их подготовки?
У Брокгауза все фигуристы возрастом от восьми до девятнадцати лет занимались в одной группе. Одновременно катались и квадистки — мировые чемпионки Стольникова со Смеловой, и ребята, только подходившие к тройным прыжкам, и даже выступающие по новисам. Совсем маленьких, не имеющих даже юношеских разрядов, тренировали другие люди, имеющие, кроме спортивного, ещё и педагогическое образование. У Левковцева же мастера спорта занимались отдельно… Странно…
На самом деле ничего странного. Мастера спорта по фигурному катанию в СССР, как и в мировой фигурке того времени, были более возрастными, чем в современное Арине время. И обладали они таким же потенциалом, как и совсем юные фигуристы, за исключением пары вымученных потом и трудом тройных прыжков.
Сводить вместе младшую и старшую группы считалось Левковцеву неразумным, а, возможно, это была точка зрения и других тренеров того периода. Молодежь поняла бы, что в фигурном катании она достигла технического предела, через который не перепрыгнуть при всём желании. А старички 20–30 лет повесили бы коньки на гвоздик, убедившись, что ничего не достигли за десяток лет, минувших с юниорской поры. От чего ушли, к тому и пришли, и все тренировки, жёсткие падения на лёд, травмы и боль оказались в плане прогресса напрасными. Ты долбил тройной тулуп два года, а сопливая 12-летка прыгает его по десять раз за тренировку. Естественно, иногда представители разных групп пересекались друг с другом, но это были разовые встречи, не влияющие глобально на результаты спортсменов. Постоянное соперничество и подглядывание друг за другом было вредным.
Впрочем, это пока Арину никак не затрагивало. Она закончила силовую тренировку лёгкой заминкой на спиннере, причём не выполняла ничего необычного или трудного — просто покружилась туда-сюда в спокойном темпе. Почувствовав, что дыхание возвращается в норму, легко спрыгнула со снаряда и пошла в раздевалку отдохнуть несколько минут.
Отдохнуть не совсем получилось. И если Соколовская сразу пошла на лёд, то местные девчонки в раздевалке устроили весёлую шуточную возню, толкая друг друга и громко хохоча. Арина, как девушка более взрослая и ответственная, присела на лавочку, закрыла глаза и словно замерла в обычной позе сидящего человека: спина прямая, плечи опущены, кисти рук опущены на колени. Тело в таком положении максимально расслаблено. Она знала, что даже кратковременный, всего в несколько минут, полноценный отдых без разговоров и в тишине способен делать фантастические вещи. Иногда в перерывах между тренировками, сидя вот так в раздевалке или где угодно, в тёмном закутке тренировочного катка, среди старых заливочных машин, лопат и вёдер, ей удавалось погрузиться в некое подобие дрёмы. Полусна, длящегося всего несколько минут. В это время происходило восстановление сил организма. Даже недосып из-за раннего утреннего пробуждения быстро сводился к нулю. После такой импровизированной медитации всегда становилось намного лучше не только в физическом, но и в ментальном состоянии. Голова становилась пустой и свободной.