Калифорнийская славянка

Опять зашёл кок и, открыв двери каюты, пропустил впереди себя Алёну.

Они ушли, а Гельбер вновь налил себе в кружку вина.

«Альбатрос» шёл, разрезая форштевнем морские волны под всеми парусами.

…Через два дня с борта пиратского «Альбатроса» уже был виден далёкий и желанный берег, но капитан Гельбер что-то хмуро посматривал в его сторону, стоя у штурвала вместе с рулевым матросом и штурманом.

– Сколько мы ещё будем идти вдоль берега, капитан?! – крикнул Гельберу на мостик один из его офицеров. – Не пора ли нам пристать где-нибудь?

– Еще не время, Джонни! Завтра утром будем в Сан-Франциско! Не так ли, Гарри?

– Точно так, капитан, – кивает в знак согласия штурман. – Но небо вон там что-то начинает хмурится. Так что лучше держаться подальше от берега. Там камней и мелей достаточно.

– Так держать, Гарри, – приказал Гельбер. – Я буду у себя в каюте.

– Слушаюсь, сэр, – ответил штурман и встал ближе к рулевому матросу.

Гельбер пошёл в свою каюту, у дверей которой опять стоял Билл.

– Приведи девку, – на ходу бросил Гельбер.

Билл побежал исполнять приказание и вскоре в каюте появилась Алёна.

– Ну так какой же будет твой ответ, Алёна? Ты подумала? – спросил Гельбер.

– Я сказала – лучше умереть.

– Зачем же умирать, – усмехнулся Гельбер. – такая красавица должна жить. Только какая у тебя будет жизнь, вот в чём вопрос… Надо…

Но договорить Гельбер не успел. В каюту ворвался Билл.

– Капитан, – крикнул он. – Гарри зовёт тебя на мостик! Кричит, что срочно!

Гельбер, не говоря ни слова, выскочил из каюты на палубу…

…Буря налетела внезапно. Сильный ветер трепал и рвал паруса, опасно наклоняя судно к высоко поднимающимся волнам, которые то и дело перекатывались по палубе с одного борта на другой, грозя забрать судно и находившихся на нем людей в свои тяжёлые объятья.

Скрипели снасти, гудел ветер, хлопали обрывки разорвавшихся парусов, и в этом рёве морского урагана еле слышны были голоса людей, что-то кричавших друг другу.

Капитан Гельбер тоже кричал, отдавая команды, а потом сам схватил топор и стал рубить главную мачту. Но было уже поздно. Высокие волны и огромной силы ветер стремительно гнали «Альбатрос» на скалы у внезапно появившегося берега. Алёна, тоже выскочила из каюты и, ухватившись за какой-то канат, часто крестилась, а губы её шептали молитву.

Глава третья

Шхуна «Чириков» шла под парусами мимо видневшихся вдали американских берегов и с каждой милей приближалась к тёплым водам Калифорнии.

Часть плывущих на шхуне людей, среди которых Иван Кусков, Сысой Слободчиков, Тимофей Тараканов, да Иван Лихачёв с приятелем и помощником своим Фёдором Корюкиным сидели на баке судна, неспешно ведя разговор.

– Узнаю знакомые места острова Ванкувера, – сказал Кусков, всматриваясь в очертания далёкой земли. – Где-то тут и устье реки Колумбии. Хотя нет, оно поюжнее будет. Ты, Сысой Иваныч, здесь по всему побережью доски железные закапывал, столбил землю российского владения.

– Было дело, – ответил Слободчиков. – Да что с того? Надо бы не доски, а оседлости ставить, городки наши русские… Так ведь и указу из Петербурга не было. Боялись, видно, там отношения с Европой порушить. А зря…

– Да, долго мы, братцы, раскачиваемся, – подал голос Тараканов. – Ещё при Петре Великом надо было сюда, на юг американской земли, спускаться. Тогда бы всё побережье сие до самой Калифорнии наше было.

– И Калифорния была бы наша! – воскликнул Слободчиков. – Да что там Калифорния! Мы могли ещё южнее, до самой тридцатой широты тутошнюю землю застолбить и с туземцами договориться.

– Ну, что касательно туземцев, то Тимофей Осипыч лучше всех нас о том знает, – сказал Кусков и кивнул в сторону Тараканова. – Рассказал бы ты вот молодым о своих злоключениях в сих местах… Интересно и поучительно им будет.

– Да разве им о том неведомо?

– Нет, – сказал Фёдор, сидевший рядом с Таракановым. – Ничего не ведомо.

– Да какой тут интерес, – заотнекивался было Тараканов. – Скоро уже пять годков тому будет, как пошли мы так же вот в Калифорнию места разведывать, да промышлять зверя у Сан-Франциско на Фараллоновых островах. Шли на «Святом Николае», той самой шхуне, что купил вот Сысой у американцев и ходил на ней на Гавайи.

– Было дело, – кивнул Сысой, – хаживали и туда.

– Ну вот, а тут у острова Ванкувера попали мы в шторм. Шхуну разбило о камни и на берег выбросило… Еле живы остались… Собрал я людей и двинулись мы по берегу на полдень. Знал, что там должна быть гавань Гавр-де-Грей. Туда все корабли заходят. Да не повезло нам… У самой, считай, крепости напоролись мы на индейцев, а у нас никакого оружия нет… Так вот и попали в плен к диким.

– А потом? – спросил Фёдор.

– От индейцев мы сбежали, но нас опять поймали… Потом я бежал уже один. Добрался всё-таки до гавани и встретил там американского капитана, моего старинного знакомца Ричарда Брауна. Он со своими людьми вызволил остальных наших мужиков… Правда, не всех. Несколько ребят остались лежать в земле вон на том берегу.

– А тутошние дикие отличаются от наших? – опять спросил Фёдор.

– Они другие. У них кожа темнее, чем у наших колошей и одеты во всё, в чём мать родила.

– Голые что ли?

– Я и говорю. А ты о том, ровно, не слыхал.

– Слыхал, да не верил… Так у них и бабы тоже голые?

– Ну да. И мужики, и бабы. У них из всей одежды только вот тут тайное место пучком травы или какой тряпицей прикрыто. Что-то небольшого фартука спереди. Чтобы это… ну ты понимаешь. У иных тело жёлтой краской разрисовано, у других рожи белой намазаны.

Фёдор смотрел на Тараканова с удивлением и неверием в глазах.

– А ты, Федя, сам-то женат?

– Нет ещё…

– Ну так считай, что тебе повезло. Мы там тебе невесту найдём. Среди туземок очень даже ладные девки есть. Будто точёные… Эх, да…

Кусков, зная, о чём сейчас будут говорить мужики, отошёл от них к люку кают-компании. Затем спустился по крутому трапу и отворил двери.

В кают-компании сидела за столом и что-то писала гусиным пером на листе бумаги его супруга Екатерина Прохоровна. Напротив её в кресле расположился отец Никодим, а рядом с ним матушка Вера с книгою в руках.

– Вот, размышляем с отцом Никодимом и матушкой Верой, – заговорила Екатерина Прохоровна, увидев в дверях мужа, - о том, как будем с местными калифорнийцами разговоры разговаривать.

– Трудность в общении в том состоять будет, что там великое множество туземных племён обитает, - усаживаясь в кресло, сказал Иван Александрович. – Только на побережии у залива Бодеги, а по-нашему Румянцева, куда мы ныне идём, их более десятка. И каждое племя говорит на своем наречии.

– А как же словник составлять будем?