Камелот. Осколки легенд

— Зато назад у Даркана ее уже ни на что не выменять!

— Правда ваша, — согласился кинокефал. — Знаю одно, — он заговорщически наклонился к уху принца, — Мессилиот был в бешенстве от этой сделки, узнав, ЧТО именно получила Сиона.

Принц отпрянул от Догарда:

— Значит, он знает, что Сиона получила в обмен на предательство?

— Знает, но не говорит никому. И вам не скажет, — сообщил кинокефал, заметив азарт в глазах Ричарда. — Драги — не люди, ваше высочество, у них нет таких понятий, как дружба и доверие. Им дана высшая власть на земле, а потому им лучше держаться подальше от ярких чувств и страстей. Мессилиот — не исключение.

— К чему вы это говорите?

— К тому, что вам не стоит воспринимать покровительство Мессилиота как дружбу и симпатию к вам лично, — пояснил Догард. — Сейчас вас связывает общая высокая миссия, но после, если ваши действия будут каким-то образом противоречить его интересам, он без сожаления откажется от вас и тосковать долго не будет.

— Спасибо, что предупредили, — искренне сказал принц, — но я все же постараюсь ориентироваться на свое чутье при отношениях с драгами.

Догард пожал плечами.

— Нужно идти, ваше высочество. Думаю, не стоит оставаться здесь до рассвета. Лучше заночевать уже во Флории. До нее совсем недалеко, а тут все-таки небезопасно.

— Согласен, — кивнул Ричард.

* * *

Прибавивший в численности отряд двинулся в путь.

Ричард хотел сначала ехать впереди, как он делал вначале, но потом привязал Грома к повозке, на которой сидел Гилберт, и сам устроился рядом со стариком, потеснив ворчащего Ила.

— Скажи, старина, откуда у тебя это? — Ричард воспроизвел голосом звук летящего шара.

— А-а! — засмеялся Гилберт. — Мерлин научил.

— Тот самый Мерлин? — удивился принц.

— Ну, да, тот самый. — Гилберт вновь лукаво засмеялся, и его смех перешел в кашель. — Я ведь не всегда был королевской нянькой. Были времена, когда мы с великим волшебником вызывали ураганы так же легко, как ты зажигаешь свечу.

— Значит, он и правда пережил нескольких королей?

— Правда-правда, — протянул Гилберт. — У Мерлина был секрет, как продлевать себе жизнь с помощью своей же собственной крови.

— Как это?

— Так это только он один и знает…

— Знает? Ты хочешь сказать, что Мерлин жив?

— Кому это ведомо, сынок? Такие волшебники не рождаются, чтобы прожить одну человеческую жизнь и умереть, они творят историю.

Ричард удивленно покачал головой.

Они ехали, слушая тихую песню лежащего в повозке Ила, которая плавно перетекла в его сладкие стоны и сопение, а затем и храп, сопровождающие сон хемела.

Впереди показался густой высокий лес. Флория. Принц сразу это понял.

Глава 16

Отряд вступил в лес. Из-за окутавшей путников тишины, казалось, было слышно, как деревья дышат, а сами люди продвигались вперед, почти не дыша. От усталости, от ощущения того, что первый призрачный предел ими достигнут, а еще от постоянного ощущения чьего-то чужого присутствия.

У принца тоже было чувство, что за каждым деревом сидит соглядатай.

— Мы можем остановиться здесь на ночлег? — спросил Ричард у нагнавшего его Догарда.

— Да, во Флории безопасно, можно не сомневаться в этом.

Ричард остановил коня и громко крикнул:

— Привал!

По отряду прокатился вздох облегчения.

Это была, пожалуй, первая ночь за время пути, когда Ричард смог спокойно уснуть, почти как в родных стенах. Несмотря на то что ощущение постороннего присутствия не покидало его, он не волновался. Не прошло и часа, как принц привык к этому ощущению, ему даже начало казаться, что этот «кто-то» присматривает именно за тем, чтобы с Ричардом и его людьми ничего не случилось.

* * *

Утро проливалось искрящимся хрустальным светом сквозь изумрудную листву деревьев, играя бликами на фигурах спящих людей. Ласковое солнце медленно согревало их тела после ночной прохлады, продлевая негу от сладкого сна. Казалось, что даже растения, корни деревьев и трава создавали уютные ложа обустроившимся в лесу воинам. Птицы, просыпаясь, заводили свои трели, вторя журчащему где-то неподалеку ручью. Этот приумножаемый все новыми голосами хор создавал неповторимую лесную сонату, дополняя картину безупречного утра.

Принц проснулся, но ему так не хотелось открывать глаза. Вспоминая события последних дней, он мечтал, чтобы они оказались сном.

«Вот сейчас я увижу, что на самом деле лежу в своих покоях в Соулвилле…»

Его глаза уже открылись, но вместо отчетливо нарисовавшихся в воображении образов родного дома Ричард обнаружил перед собой очередную картину, похожую не на явь, а на утренний бред, продолжающий сновидение.

На него смотрела ольховая ветка. Да, да! Именно смотрела! На вполне обычной ветке отчетливо виднелся почти человеческий глаз. Внимательно оглядев рыцаря с ног до головы, глаз несколько раз моргнул, закрылся и слился с корой, словно его там никогда и не было.

Ричард резко поднялся, пытаясь доказать себе, что уже не спит, и еще с минуту разглядывал стоящее рядом дерево в поисках загадочного глаза.

Хрумкающие звуки, раздавшиеся неподалеку, заставили рыцаря отвлечься от этого увлекательного занятия. Ричард увидел Догарда. Кинокефал стоял, опершись плечом о ствол, и неторопливо отрезал ножом кусочки какого-то фрукта, а потом ловко отправлял их в рот.

— Я говорил с Гринеррой, — сказал Догард, выкидывая сердцевину плода. — Она ждет тебя.

Он как-то непринужденно перешел на «ты», и принц принял это.

— Что же ты стоял и молчал? — с упреком спросил Ричард.

В данном случае упрек был адресован, скорее, самому себе, за то, что отвлекся на второстепенные вещи, забыв, что находится не на прогулке в диковинном лесу, а во владениях драга.

Спешно поправляя одежду, он старался предстать при грядущем знакомстве подобающим для королевской особы образом, хотя машинальный, исключительно мальчишеский плевок на ладонь для приглаживания торчащих после сна в разные стороны волос, свел все эти потуги на нет.