Камень Апокалипсиса

— Я решил не подписывать, — помотал головой Спенсер, столь же ловко пуская листок обратно по полированной столешнице.

К его удивлению и даже некоторому разочарованию, старик проявил абсолютную невозмутимость.

— Я богаче вас по многим причинам, — начал он. — Глядя на вас, на ум сразу приходят две из них. Во-первых, вы — идеалист и дурак. Вам кажется, будто это признание напрямую касается этики и чести. Должен вас огорчить. Речь идет о чисто практической стороне жизни.

Спенсер был не в том настроении, чтобы выслушивать поучения.

— Вы сказали, две причины. Давайте не будем тянуть. Итак, вторая?

— В отличие от вас у меня всегда наготове аварийный план. Вы что же, в самом деле верите, будто я позволю вам публично обвинить меня в краже акций «Цирк-Цирка»?

За креслом Спенсера раздался едва слышный шорох. Солеано?!

— A-а, собираетесь мне ноги переломать, если я не подпишу? В этом ваш пресловутый аварийный план?

Ван-ден-Вендер даже оскорбился:

— Да мне вовсе ни к чему ваша идиотская закорючка!

И здесь Спенсер наконец понял, что затеял Август. Ясное дело, Солеано все обставит как самоубийство. Останется только подкинуть листочек с «признанием» бывшего судьи — и его отпечатками пальцев! — куда-нибудь на глаза полиции. Конец Эвану Спенсеру, конец делу о пропавших акциях.

— Знаете, мне хочется задать вам один вопрос, — сказал он, оттягивая время. — В Лондоне действительно есть банковская ячейка с пятью миллионами долларов?

Зубастая ванденвендерская ухмылка.

— А как вам кажется?

— Пару секунд назад я в это еще верил.

Ван-ден-Вендер потянулся вниз, достал из-под стола дипломат, открыл и показал содержимое Спенсеру. Десять толстеньких пачек из стодолларовых купюр.

— Если бы вы подписали признание, то получили бы вот это, а Рыжий отвез бы вас в аэропорт Даллас, где ждет рейс во Франкфурт, как я и обещал, — сказал он. — С одним небольшим «но». В Германии вас бы встретили кое-какие коллеги Рыжего. Согласно плану, вам предстояло исчезнуть в Европе. Навсегда. Изящность идеи в том, что эти сто тысяч пошли бы в уплату за ваше перманентное устранение.

— Мелисса знает, что вы собрались меня убить?

Ван-ден-Вендер на секунду задумался.

— Очень хотелось бы сказать «да, знает, и ей все равно». На самом деле она ни о чем не подозревает. Если б вы исчезли за границей, она бы просто решила, что вы умело спрятались. Самостоятельно купили себе новое имя, паспорт… прочие наивные фантазии. Увы, сейчас она уже не сможет верить в эту сказку.

Спенсер решил блефовать.

— Вас не беспокоит тот шанс, что я мог кому-то рассказать о нашей сегодняшней встрече?

— И что? — Ван-ден-Верден дернул плечом. — Если спросят, так я отвечу, мол, да, заходил, рыдал от стыда. Скажу, что вы признались мне в краже акций и просили денег, якобы на исправление дела, выплату долга по наследству Вортингтонов. Я, разумеется, всеми силами пытался убедить вас пойти в полицию и сознаться, но вы просто выбежали из моего кабинета! Я даже не успел вас остановить!

Солеано, из-за спинки кресла:

— Ну хватит, судья. Время.

Впрочем, сам Ван-ден-Вендер был еще не вполне готов.

— Должен признаться, — добавил он, — что сейчас меня мучают сомнения. Конечно, не насчет собственно убийства, как вы понимаете. Нет, я все никак не могу решить, должен ли Рыжий сначала вас хорошенько обработать. Ах, как бы я хотел поглядеть, но… Пожалуй, ваше «самоубийство» лучше обставить попроще. К примеру, горсть снотворного… А то ведь Рыжему придется вас с крыши сбрасывать, чтобы закамуфлировать синяки и раздробленные кости!

Он захлопнул крышку дипломата.

— Рыжий, тебя поджидают сто тысяч. Когда вернешься, они твои.

Спенсер медленно встал, но Ван-ден-Верден, как оказалось, напоследок приберег еще один выстрел в сердце.

— Когда ты, жалкий сопливый щенок, женился на моей дочери, все мои друзья по клубу только и делали, что кололи мне глаза: Мелисса-де много потеряла, выйдя за ничтожного плебея. Да только они понятия не имели, что тебя взяли с аппетитным приданым: симпатичный пакетик акций «Цирк-Цирка»!

Он протянул машинописный листок Солеано.

— Не забудь сунуть ему в карман.

Но и теперь сцена не закончилась! На этот раз слово взял Спенсер. Ему тоже хотелось выступить с маленькой речью.

— Ты такой довольный, такой наглый, — сказал он, — что меня так и тянет открыть, какая страшная вещь для тебя припасена!

— Попробуем догадаться. Ты собрался заявить, будто всю историю написал на бумажке и запечатал в конвертик с инструкциями. Ах, уважаемая полиция, вскройте сей пакет в случае моей безвременной кончины! Ты знаешь, такие наивные приемы уже и по телевизору перестали показывать.

— Нет-нет, тут совсем другое. Если ты меня убьешь, Бог тебя накажет!

— И это твоя угроза?! — Ван-ден-Вендер округлил глаза. — Ты что, действительно надеешься испугать меня болтовней про адскую смолу и вечное проклятие?! О-о! Нет, Рыжий, ты слышал? Может, нам его отпустить? А то ведь я сейчас обделаюсь со страху!

— А я уже успел! — подхватил Рыжий. — Вот-вот по второму разу пойду.

Ван-ден-Вендер поднялся и обогнул письменный стол.

— А ну, придержи-ка его!

Солеано обхватил Спенсера сзади, прижав руки к бокам. Ван-ден-Вендер ударил Эвана в солнечное сплетение, перебив дыхание. Выждал секунду и ударил снова. И еще в третий раз. Солеано разжал хватку, и Спенсер упал.

— Встать! — скомандовал Солеано.

Спенсер медленно приподнялся на одно колено. Взглянул вверх, на Ван-ден-Вендера, и тот немедленно ударил его по лицу, вновь сбив на пол.

— Уф! Теперь можешь забирать!

Солеано вздернул Спенсера на ноги и толкнул в коридор. Пока спускались на лифте, Солеано спросил:

— «Ягуар» на парковке?

— Нет, я от суда пешком шел.

— Умно, очень умно, — прокомментировал Солеано. — Ладно, судейская тварь, слушай сюда. Выходим вместе, садимся в мою машину. Ты за рулем. А теперь на сладкое. У меня в кармане лежит верный друг двадцать второго калибра. Пульки небольшие, заходят неглубоко, так что их запросто можно выковырять из тыквы. Даю сто процентов, что после падения с крыши вверх ногами следов от выстрела не останется. Я понятно излагаю?