Камень Книга двенадцатая

Вот теперь Панцулай насторожился — как говорится, интрига закручивалась…

— А тут ещё мальчики и девочки знакомца вашего Пафнутьева вокруг прежних ваших мест службы засуетились. — Генерал вновь взял бокал, но пить из него не стал. — Представляете, Виктор Викторович, «чёрные» не только до ваших родных училища и лицея добрались, они ещё и соседей ваших по поместью успели аккуратно опросить и полковника в отставке Панцулая в плотную разработку взять. Каково, а?

Нарышкин, не отрывая взгляда от полковника, поднёс бокал к губам и отпил коньяк. Сам полковник чуть поморщился.

— Ваше высокопревосходительство, при всём уважении, но я полагаю, что офицеры Корпуса занимались тем же самым, раз интерес Канцелярии к моей скромной персоне был отслежен… Просто мне приходилось по роду службы сталкиваться с «чёрными» — уж что-что, а работать они умеют.

— Соображаете, Виктор Викторович, — улыбнулся генерал. — Мы с канцелярскими чуть локтями не толкались. А тут ещё ваш рапорт о дружеских посиделках с четой Пафнутьевых… Всё одно к одному! Кстати, Виктор Викторович, я неформально пообщался с Виталием Борисовичем о результатах вашей негласной проверки, и вы представляете, выводы спецов из наших двух ведомств совпали: полковник Пограничной стражи Панцулай честен, верен государю и отечеству, профессионален, смел, инициативен, исполнителен и многое-многое другое в подобных превосходных эпитетах. Прямо образец для подражания молодым офицерам и молчаливый упрёк для некоторых нерадивых офицеров постарше. Вот такая характеристика на вас и ушла заказчику, то бишь цесаревичу. Александр Николаевич с мнением Корпуса и Канцелярии ознакомился и принял в отношении прохождения вами дальнейшей службы уже своё решение, о котором я вам пока ничего говорить не буду — всё узнаете в своё время. Могу сказать пока только одно: в Пограничную стражу вы в ближайшее время не вернётесь, будете числиться лично за мной. Реально подчиняться с этого момента станете моему заместителю, начальнику ПГУ, генерал-полковнику Разумовскому, на приём к которому сейчас и отправитесь, он вас уже ждёт. Вам всё ясно, Виктор Викторович?

Полковник аккуратно поднялся со стула и вытянулся.

— Так точно, ваше высокопревосходительство!

— Вопросы?

— Не имею.

Командир Корпуса тоже встал и протянул Панцулаю руку:

— А Пафнутьев был прав, когда говорил, что вы, Виктор Викторович, обладаете редким в наше время качеством не задавать лишние вопросы. Удачи, полковник!

— Спасибо, ваше высокопревосходительство! Разрешите идти?

— Идите…

И снова приёмная, теперь уже начальника ПГУ, и новые раздумья по поводу характера будущей службы. Сомнения в том, что эта служба будет связана с внешней разведкой, у полковника пропали, как только его к себе пригласил Разумовский — высокий, статный, с благородной проседью в волосах генерал, напоминающий больше дипломата на приёме, чем старшего офицера спецслужб, и с ходу начавший проверять знание Панцулаем иностранных языков. Если владение французским, немецким и польским языками Разумовский оценил на отлично, то вот английский и итальянский только на хорошо.

— Ничего, полковник, подтянете, — махнул рукой генерал, оглядел Панцулая с головы до ног и продолжил: — Про мундир придётся забыть, голубчик, на службу будете ходить в цивильном. Волосы надо бы чуть отрастить, ещё избавиться от привычки стоять по стойке смирно, да и вообще, голубчик, вид у вас настолько бравый, что только слепой не опознает в вас военнослужащего! Будем над этим работать, деваться некуда…

Дальше последовал «проникновенный» разговор о предыдущих местах службы, о семье, детях и дальнейших жизненных планах. Конкретика началась чуть позже.

— Вот вам адрес, там вас ждут с завтрашнего дня. — Разумовский протянул Панцулаю листок. — Будете в означенном месте проходить спецподготовку. — Генерал заулыбался. — Считайте, курсы повышения квалификации. Помните, голубчик, что я вам сказал про мундир?

— Помню, Максим Фёдорович.

— Хорошо. На этой позитивной ноте предлагаю наше с вами, Виктор Викторович, сегодняшнее общение закончить, а то вас наши кадровики заждались. Надеюсь скоро увидеться.

— И я, Максим Фёдорович…

* * *

— Андрей Кириллович, у меня в скором времени будет для вас подарок.

Глава Тайной канцелярии отсалютовал князю Шереметьеву и его наследнику бокалом коньяка. Отец с сыном отсалютовали в ответ, переглянулись, улыбнулись, и старший Шереметьев ответил Пафнутьеву:

— Виталий Борисович, вот только не надо набивать цену вашим так называемым подаркам! Так прямо и скажите, что требуется осуществить информационное сопровождение вашей очередной громкой акции. Или я неправ? — Князь изогнул бровь.

— Правы, Андрей Кириллович, — вздохнул Пафнутьев. — Как всегда, правы. Но тут намечаются сразу две громких акции: одна в Тюмени, другая в Минске. Ваши люди в названных городах сдюжат сопровождение?

Шереметьев-старший уверенно кивнул:

— Сдюжат. Кроме того, реализация ваших подарков, Виталий Борисович, у нас всегда проходит под полным контролем центрального офиса, так что накладки на местах исключены.

— Очень хорошо, Андрей Кириллович. Информацию, как и всегда, мы вам передадим чуть заранее, так что ждите. Может, у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы, пока мы не перешли к основной теме нашей встречи? — Пафнутьев растянул губы в некоем подобии улыбки.

Князь кивнул.

— Когда уже наши из Монако вернутся?

— Андрей Кириллович, — протянул канцелярский, — вам-то чего беспокоиться? Ваша внучка в этом самом Монако стала звездой мировой журналистики! И вполне заслуженно стала, надо сказать! А вы хотите, чтобы она домой побыстрее вернулась!

Шереметьев отмахнулся.

— Вот и именно, что стала звездой! Девчонка она ещё, а тут такая известность! Ей ещё учиться и учиться, да опыта набираться, а она по заграницам шастает и возвращаться на родину желанием не горит!

— Не сгущайте краски, князь! — хмыкнул Пафнутьев. — Внучка ваша, считайте, за границей по заданию этой самой родины и находится. Кроме того, за ней сама государыня приглядывает, у которой Анна Кирилловна не то что звезду не поймает, а вообще… — Канцелярский сделал неопределённый жест рукой, на который оба Шереметьева понятливо покивали. — А ещё Алексей Александрович там за всей молодёжью присматривает, а он где-то даже жёстче, чем… — Пафнутьев многозначительно замолчал, а князь с наследником предпочли просто переглянуться. — Вот и не переживайте за Анну Кирилловну, а лучше обратите внимание на других ваших младших родичей.

Последние слова главы Тайной канцелярии Шереметьевы тоже поняли правильно и допили свой коньяк. Сам Пафнутьев достал из пачки влажную салфетку, вышел из-за своего рабочего места, протёр салфеткой приставной столик от возможных следов совместных с Шереметьевыми возлияний, убрал пустые бокалы в шкаф и вернулся за стол.

— Господа, — теперь Пафнутьев смотрел на Шереметьевых совершенно мёртвыми глазами, — это неприемлемо! Государь с государыней очень разочарованы вопиющим поведением ваших подрастающих родичей и очень надеются, что подобное больше не повторится! Вам всё понятно, господа?

— Нам всё понятно, господин Пафнутьев! — сквозь зубы ответил князь, успевший натянуть на лицо маску обиженной гордости. — Можете передать государю с государыней, что произошло досадное недоразумение и старшим поколением рода Шереметьевых по отношению к младшему уже приняты соответствующие меры воспитательного характера.

Пафнутьев кивнул.

— Больше не задерживаю, господа.

Шереметьевы медленно поднялись из-за стола и уже направились к двери, как князь остановил наследника: