Камень королей

— Охота надорваться — твои проблемы. А мне перенапрягаться нельзя, я еще болен.

Виньес, согнувшийся в три погибели, неразборчиво выругался.

— Побери вас Бездна, — протянул Дьерд.

В считанные мгновения телега была разобрана, и перед ним лежал последний ящик — размером не меньше его самого.

— Довыбирался? — насмешливо спросил Кален.

Дьерд грустно вздохнул, развел руками и с внезапной легкостью вскинул сундук на плечи, вызвав восторженные охи у наблюдающих за ним сехенов. При этом рыжий маг старался не отходить от Сони, а облачко магии, которое исходило из его груди, поредело. Сони цыкнул. Хорошо быть магом… Может, назло Дьерду обогнать его, чтобы постарался так же, как и остальные?

Виш повел Альезана на окраину деревни, и топать с сундуками на плечах пришлось прилично. Вероятно, кесет поступил так нарочно, но смысл этого от Сони ускользал. Он ловил лишь множество взглядов от сехенов, как будто случайно остановившихся на пути к домам гостей. В основном это были женщины — как известно, все они досужие сплетницы. Скрюченной годами старухе-сехенке, конечно, именно в этот момент нужно было спуститься, чтобы вытряхнуть мусор, а потом долго стоять рядом с соседкой, держась за поясницу и посматривая в сторону гостей. Да и молоденькой девушке-канатчице, которая смело улыбнулась Сеху, понадобилось тянуть длинные нити для свивания прямо сейчас, и никак не позже. А уж об остальных бессчетных хозяюшках и говорить было нечего. У Сони заболела голова, когда он представил, как вечером вся Нехенха будет перемывать чужакам кости.

— Эй, Сех! — крикнул Дьерд, который заметил, как мальчишка смутился от улыбки канатчицы. — Ты там про свою подружку Шен, гляди, не забудь среди таких красоток.

Расчет насмешника оправдался — канатчица, услышав слово «подружка», отвернулась и принялась яростно сматывать веревки.

— С вами забудешь, — досадливо протянул Сех, наблюдая за ее гибкими движениями.

На единственного сехена в отряде, конечно, смотрели, но больше всего внимания удостаивался Альезан. Его сафьяновые сапоги с затейливым рисунком утопали в почве, а длинный зеленый плащ из тонкой шерсти, до этого тщательно задираемый чуть ли не до пояса, волочился по утоптанному лесному грунту, и Альезана это как будто нисколько не волновало. Полчаса назад раздражавшийся из-за каждой мелочи, сейчас он воплощал в себе все мировое благодушие и царственно вышагивал за Вишем. Его глаза лучились любовью к братьям-сехенам, а детям он улыбался с такой нежностью, словно был им родным отцом. Актерскому мастерству у него стоило поучиться. Заметив, с каким восхищением его провожают сельчане, возможно, ни разу в жизни не видевшие лорда, Сони покачал головой. Для здешних сехенов не существовало ни Тэрьина, ни тем более Невеньен. Они могли веками жить на этом ствилле, выходя из Нехенхи разве что в ближайшую деревню присмотреть новую утварь у горшечника взамен расколотой. Поэтому человеком, с которым они заключали союз, была не мятежная королева и не Тьер, а Альезан. Это он ездил к ним, беседовал с ними и раздаривал обещания. Он сумел создать идеальный образ представителя власти, которая намеревается облагодетельствовать помощников. Невеньен понятия не имела о каком-то там лорде Альезане Тветте, а он обеспечил ей союз, который приведет ее на трон.

Почти обеспечил. У Сони потихоньку складывалось ощущение, что все держится на соплях. Слишком нервничал Альезан по пути в Нехенху. Слишком уверен в себе был Гох. Слишком много недружелюбных взглядов смотрело вслед отряду. Слишком… Проклятье. Он осознал, что инстинктивно подыскивает пути отхода — запоминает боковые дороги, оценивает размеры амбаров и их расположение относительно других построек, сложность замков и почву, на которой не будут слышны шаги. Полезная привычка. Когда ты в большом городе и тебе есть, где спрятаться, а не когда ты в деревне, где все живут на деревьях, и вокруг тебя глухой лес.

Ларь в руках вдруг показался тяжелее, чем есть. Сони прижал его к себе, устраивая поудобнее. Ничего. У Альезана все схвачено. Не исключено, что магам вообще не придется вмешиваться.

— Надеюсь, вам не будет неуютно, — тем временем рассказывал Виш. — Мы возвели для вас временные жилища, но старались соблюсти все условия. Как вы понимаете, у нас редко останавливаются люди, не привыкшие ночевать в наших домах, — он робко улыбнулся.

— Ничего страшного, — заверил его Альезан. — Я уже бывал у вас раньше и убежден, что ваше гостеприимство выше всяких похвал.

Польщенный Виш сощурился. Его маленькие глаза превратились в щелочки, делая его похожим на домашнего рыжего кота. Может, зря Сони беспокоится? Сехены наивны, как дети. Вряд ли они будут что-то замышлять.

— Сюда, прошу, — Виш простер руку к трем круглым шатрам.

В глубине души Сони надеялся, что это будут домики, пусть даже шалаши, однако заморачиваться настолько серьезно и строить на своей земле что-то более постоянное сехенам не хотелось. Они установили три каркаса, на которые надели толстую войлочную ткань разных расцветок. Внутри, если не считать набросанных ковров и очага в центре, было пусто. Когда Виш поднял полог предназначенного Альезану и его слуге шатра, на лице лорда на мгновение промелькнули истинные чувства. Назвать их благодарностью за теплый прием было сложно.

— Издеваются, — тоном знатока шепнул Виньес.

— Э-э… — выдавил Альезан. — Спасибо вам за проявленное радушие. Прекрасное… э… место.

— Юрта, — услужливо подсказал Виш. — Шинойенцы называют такие дома юртами.

— Замечательные… юрты.

— Располагайтесь, — все с такими же счастливо прищуренными глазами предложил Виш. — Я пока оставлю вас. А позже мы бы хотели угостить вас нашим традиционным обедом.

— Спасибо. Превосходное проявление гостеприимства с вашей стороны, — отнюдь не восхищенно ответил Альезан.

Полог палатки опустился. Дьерд уронил на пол сундук, упавший с глухим стуком.

— По крайней мере, мягко, — без энтузиазма сказал маг.

— Господин Альезан, — тихо произнес слуга. — Вы уверены, что некоторые из кесетов не хотят от вас избавиться?

— Нет, — ответил он. — Пожалуй, теперь я даже уверен в обратном.

* * *

Сони нагнул ложку над своей миской, глядя на то, как из нее выливается жиденькая безвкусная каша из перетертой тыквы с картошкой. В конце раздался шмяк — это в горячее варево шлепнулся кубик кислого яблока. Дикое сочетание. Оно называлось супом и было знаменитым сехенским блюдом, которым они угощали всех гостей.

— А мясо где? Тут что, правда нет мяса?

Дьерд возил ложкой в желто-оранжевом месиве, отказываясь поверить, что там нет ни кусочка мяса. Увы, это действительно было так.

— И не ищи, — буркнул Виньес. — У сехенов плохо развито скотоводство. Мясо они редко едят.

— Яйца Шасета, — уныло выругался Дьерд. — Хочу обратно в погреб Эрестьена. Или на худой конец к Нисе.

Ниса готовила не очень хорошо — живущие в ее приюте ценили хозяйку за другие качества. Но после сехенского супа даже то, что подавала она, казалось верхом поварского искусства. Сони, давясь обжигающей тыквенной жижей, в очередной раз вспомнил Нису добрым словом. Отличная она все-таки женщина. Сони прощался с ней так, словно они виделись в последний раз. Хотя она так и не поверила, что маги не имеют отношения к страже, но все равно сказала, что примет и Сони, и его друзей в любое время и при любых обстоятельствах. В ее обещании он не сомневался.

— Прошу прощения, — Дьерд ослепительно улыбнулся усыпанной веснушками девушке, которая разливала еду сидящим вокруг огня мужчинам. — А еще что-нибудь пожевать намечается?

Она растерянно посмотрела на него, так ничего и не ответив.

— Дьерд… — прошипел Виньес.

Быть аристократом этот парень просто не мог. Охранники и не должны вести себя, как в великосветском обществе, но чуточку манер можно было проявить. Хотя бы затем, чтобы лорд Альезан, сидящий на коленях и изо всех сил пытающийся сохранить непринужденность, не косился на магов так уничтожающе.

В конце концов, Виш пытался приобщить их к сехенским обычаям. Он и еще двое кесетов предложили Альезану отобедать традиционным супом. По приказу Виша в самую большую юрту внесли крупный котел, который установили над огнем, а пара женщин стала разливать суп по мискам. Его ели на праздниках и перед началом советов, чтобы общая трапеза скрепила участников чувством товарищества. Предполагалось, наверное, что все должны трескать кашу с удовольствием и потом делиться впечатлениями от вкусной и обильной пищи, но за обе щеки эту отраву уминал только Сех.