Камень королей

Таймен, а не кто-то иной подсунул ей тот приказ, по которому всем немагам надлежало остаться в Кольведе и защищать его на случай непредвиденных обстоятельств. Документ был составлен очень грамотно и логично, так что Невеньен подписала его без всякой задней мысли. Единственное, о чем она не подумала, так это о том, что она тоже подпадает под его действие.

За всем этим наверняка стоял Тьер. Он уже прислал ей несколько требований образумиться и отойти подальше от Кольведа, чтобы не пасть бессмысленной жертвой Пожирателей Душ. Невеньен его, естественно, проигнорировала — она не за тем ехала на Север, чтобы удрать отсюда, трусливо поджав хвост. Она намеревалась сопровождать свою армию до конца, показывая подданным, что она их не бросит в тяжелый момент. И вот — все планы пошли насмарку из-за одной подписи… Конечно, Таймен, Ламан, Вьюрин и прочие, кто все это время уговаривал ее укрыться где-нибудь в безопасном месте, нашли бы другой способ «спасти» ее. На наглеца Ламана, который опрометчиво обронил, что спеленает королеву, как младенца, и увезет в Центральные земли, у нее управа бы нашлась, но от Таймена она такого не ожидала. И от этого было больнее всего.

Жреческие гимны стихли. Шаловливый ветер задрал черно-белую рясу одного из служителей богов, и по рядам зрителей прокатились смешки, однако все смолкли, когда перед ратушей зазвучал слегка надтреснутый голос Вьюрина, обращавшегося к солдатам с напутственной речью. Площадь была выстроена мудрыми северными архитекторами так, что голоса отражались от стен, усиливая каждое произнесенное слово и донося его до многочисленных зрителей, где бы они не стояли. Ламан, слушая главного королевского мага, чему-то задумчиво кивал, но Невеньен пропускала все мимо ушей. Она и без того знала всю его речь до последней буквы, так как сама вчера попросила на всякий случай предоставить ей текст.

Вьюрин вещал достаточно долго. К тому моменту, когда он закончил, кое-кто в толпе начал демонстративно позевывать, и тем не менее его проводили восторженными воплями и хлопками в ладоши. Когда шум улегся, Невеньен сделала крошечный шажок вперед. Кален, уловив этот сигнал, поклонился ей и подал руку, приглашая ступить на магическую лестницу. Коснувшись прохладной кожи Сына Цветка, Невеньен почувствовала, как по ее спине пробежались мурашки. Если не считать внешности и ослепительного ореола, то Кален никак не изменился. Но его белое, испещренное голубыми линиями лицо… Вглядываясь в него, Невеньен поневоле казалось, что она смотрит на древнее божество. И это божество, которое могло щелчком пальцев стереть всю Синюю площадь в пыль, склонялось перед ней.

Подавив волнение, Невеньен поднялась по импровизированным ступенькам. Теперь она возвышалась не только над армией, жрецами, чиновниками и аристократами, собравшимися внизу, но и над теми, кто стоял на балконе. Сын Цветка, опустившись на одно колено, позволил ей возвышаться даже над собой. Тысячи пар глаз устремились на королеву.

У нее вдруг пересохло во рту, и она судорожно облизнула губы. Выступая перед горожанами захваченного Эстала, она чувствовала себя так, словно могла распевать похабные песенки и это возымело бы то же воздействие, что ее спокойная, взвешенная речь. А этим людям ее слова были действительно важны.

— Дети Севера! — громко произнесла Невеньен. Как только она заговорила, злость и раздражение исчезли, уступив место странному возбуждению, которое передалось ей от зрителей на площади. — Дети Кинамы! Сегодня особый день в нашей истории. Сегодня вы отправляетесь на бой с чудовищами из самой Бездны, которых, как считалось, нельзя убить. Но некоторые среди вас доказали, что это возможно!

Ей пришлось ненадолго смолкнуть — гигантское пространство перед ней заполнилось поддерживающими выкриками. Достижение отряда Калена в Квенидире было гордостью для каждого кинамца, ведь среди магов, которые уничтожили када-ра, были представители всех народов, населявших страну.

— И вы докажете это снова! — продолжила Невеньен. — В прошлый раз это сделали всего несколько человек, но теперь вас две тысячи и Небеса послали вам в помощь свое дитя. С вами Сын Цветка, а значит, вы непобедимы. И вы спасете Кинаму!

Площадь взорвалась таким ревом, что Невеньен захотелось прижать к ушам ладони, чтобы не оглохнуть. И все же она расслышала донесшееся сзади бормотание.

— Отличная речь, — оценивающе заметил Ламан. — Короткая…

Неразборчивый рев тем временем превратился в скандирование «За Кинаму! За Север!». Улыбающийся Кален встал с колена и помахал толпе, что она встретила с еще более бурным восторгом. Не выдержав, Невеньен тоже улыбнулась, хотя внутри у нее сердце обливалось кровью.

Святой Порядок, ведь многие — если не вообще все — из этих людей могут не вернуться. А среди них были не только королевские служащие, обязанные рисковать жизнью, но и простые люди, старики, женщины, дети. По меньшей мере десятку юных солдат на площади едва сравнялось шестнадцать лет — прочих, не подходивших под нижний предел найма в солдаты, офицеры разогнали по домам. Конечно, здесь были не все маги Кинамы, но все же большая их часть. Истинная белая кость королевства, ее главная опора и защита от притязаний других государств. Если все маги погибнут, Кинама перестанет существовать.

Вряд ли они этого не понимали, однако Невеньен впервые видела столько людей, которые были рады идти в бой. Как они верили в победу! Стоявшее под Эсталом войско было в несколько раз крупнее, и шансов на выживание у солдат тоже было больше — попадание стрелы или ранение клинком еще не означает смертельный исход. В предстоящей битве все будет наоборот — любое прикосновение када-ра вело к неминуемой гибели. И все же настроение у магов было заметно выше, чем в лагере под Эсталом. Может быть, потому что они точно знали, за что будут сражаться, и им было не жаль положить жизнь ради родных и друзей?

Задние ряды армии начали эффектно разворачиваться под резкие возгласы офицеров и маршировать в направлении городских ворот. Это было сделано исключительно ради толпы, которая с интересом наблюдала за тем, как слаженно армия схлынула с площади сине-коричневыми волнами. Выйдя за ворота, они все равно перегруппируются, сольются с обозами и пойдут совсем в ином порядке. Невеньен уже спустилась с волшебной лестницы на балкон и заметила, как Ламан поморщился. Картина была не самой красивой — по-настоящему обученные солдаты, в начищенных доспехах, производили бы гораздо большее впечатление, чем дряхлые старики и подростки, на которых даже недавно пошитая форма висела мешком. Невеньен вдруг стало за них так обидно, что она сжала ладонь в кулак. Хаос, да какая разница, как они выглядят! Половина из них вообще не должна была тут оказаться, но они пришли, потому что считали себя единственной надеждой Кинамы!

— Моя королева, простите меня, — Кален галантно поклонился. — Я должен поторопиться догнать своих братьев, чтобы пойти во главе армии.

Братья… Теперь он всех магов называл своими братьями и сестрами. Невеньен кивнула.

— Конечно. Я помню, генерал Вьюрин просил вас это сделать. Вы свободны. И… Кален, да улыбнутся вам боги.

Его глаза весело сверкнули.

— Они уже улыбнулись благодаря вам, — а затем, посерьезнев, добавил: — Я сделаю все, что смогу, и даже больше. Не сомневайтесь.

— Спасибо, Кален. С вами надежды всего кинамского народа.

Попрощавшись, Невеньен проследила за тем, как он стремительно уходит к лестнице на первый этаж. Сын Цветка мог бы спуститься к армии прямо с балкона — дальности его магии хватало на то, чтобы пролететь над площадью, как птица. Однако он старался быть с людьми, а не над ними. Это был мудрый шаг с его стороны.

Невеньен вздохнула. Она думала, что убивает его, а оказалось, что она подарила ему новую жизнь. Во всяком случае, и Шен, и лекарь из лечебницы, которые с трясущимися от благоговения руками осмотрели новоиспеченное дитя богов, утверждали, что по человеческим меркам он абсолютно здоров и старая рана ему больше не угрожает. Правда, они не сказали, как на него влияет то, что рана кристаллизовалась и покрылась каменной коркой… Но ведь Кален все-таки перестал быть в полном смысле слова человеком. Невеньен не была уверена, что в нем появилось что-то божественное, однако люди точно не способны светиться и состоять наполовину из камней, пусть и волшебных.