Камень. Книга шестая

— Лёшка, — девушка опустила глаза, — он как-то странно себя со мной ведёт…

— А поподробнее?

— Такое ощущение складывается, что я ему очень нравлюсь…

Я чуть не расхохотался, но в последний момент сдержал себя и решил все обернуть в шутку:

— Лесенька, ну как ты можешь не нравиться? Тебя вон пол-Империи обожает! Сама же только что жаловалась на безумных поклонников! И я их прекрасно понимаю, сам от тебя без ума!

— Лёшка, ты прекрасно понял, о чем я, — чуть нахмурилась она, не приняв мой игривый тон. — И не надо тут меня успокаивать! Я же вижу и чувствую, что он ко мне неровно дышит!

— К тебе и Прохор с самого начала нашего знакомства тоже неровно дышал, — начал выдумывать я на ходу, пытаясь успокоить девушку. — Ничего страшного в этом не вижу. Ты очень красивая, очаровательная девушка, на которую любой нормальный мужчина так и должен реагировать.

— Мужчина мужчине рознь! — Она уселась на кровать, продемонстрировав свою идеально очерченную грудь и плоский животик. — И не надо меня успокаивать, Лешка! Мне такие занятия не нужны! Очнусь как-нибудь на койке в интересной позе с этим пыхтящим учителем сверху, а он потом ещё и заставит меня забыть о произошедшем! — девушка перекрестилась. — Лёшка, я его боюсь! Очень боюсь! Давай я лучше с тобой заниматься буду? А с этим Кузьминым мне теперь и ночевать под одной крышей страшно!

Твою же бога душу мать!!! Вот что мне прикажите делать? Похоже, переборщил Ванюша с ненавязчивой отеческой заботой о дочери, а мне опять разруливать очередную пакостную ситуацию! А может, это все и к лучшему? Лучшего момента может и не представиться…

Я вздохнул:

— Леся, послушай, тебе не надо бояться Ивана. Поверь мне, он желает тебе только лучшего. — И решился: — Всё дело в том, что Кузьмин — твой родной отец.

— Что? — вскочила она с кровати. — Что ты сейчас сказал? Мои родители погибли на той войне!

— Иван — твой отец, — уже спокойно сказал я. — А твоя настоящая фамилия — Кузьмина.

— Этого не может быть! — Она заметалась по спальне и в конце концов бросилась к сумке. — Мои родители погибли! Этого просто не может быть! — Девушка достала телефон и, как я подозреваю, начала набирать Пафнутьева. — Папа, папа, алло? Пап, это правда, что Кузьмин — мой настоящий отец? — После некоторого молчания. — Так, значит, это правда? Почему ты мне раньше не сказал? — Она уселась прямо на паркет и всхлипнула. — Пап, почему? — Из глаз девушки покатились слёзы. — Почему? — Рука с телефоном опустилась.

За ней опустилась и голова, да и вся Алексия как-то ссутулилась и съежилась. Я слез с кровати, подошел к девушке, уселся с ней рядом и приобнял:

— Лесенька, прости меня, надо было сказать все раньше, но мы берегли твои чувства… Исходили из лучшего…

— Отстань! — Она дернула плечом. — Вы все мне врали! И отец, и Прохор, и ты!

— Мы не говорили всей правды, а не врали. — Я обнял её ещё сильнее. — Просто там настолько все запуталось… Пойми, мы хотели постепенно тебя подготовить к появлению настоящего отца… Ты не представляешь, сколько я успел наслушаться вопросов от Ивана по поводу тебя, ведь он фактически вынужден был оставить тебя на двадцать с лишним лет… в силу определённых обстоятельств… А когда появился, не знал, как это всё тебе объяснить.

— Да пошёл он! — всхлипнула девушка. — У меня один отец, тот, который меня воспитывал! Также, как и семья, в которой я выросла! А фамилия моя Пафнутьева! И я ей очень горжусь!

— Да ты у меня вообще самая лучшая. — Я позволил себе усмехнуться. — Да, фамилия Пафнутьева звучит очень гордо, а для кого-то даже и довольно страшно. Но для понимающих людей фамилия Кузьмина звучит не менее весомо, а может быть, даже и пострашнее.

— Отстань, Лёшка! — девушка опять дернула плечом.

— А ведь я тебя понимаю лучше, чем кто бы то ни было, Лесенька. У меня тоже не было родителей, а потом внезапно появился отец и куча остальных родичей. Только вот моему отцу, в отличие от твоего, ни от кого не надо было скрываться и бегать, а появился мой папаша только тогда, когда не сумел заделать другого наследника мужского пола. А так я, Лесенька, самый натуральный ублюдок, рожденный хоть и по большой любви, но не в браке. Это сейчас все про этот факт забыли, но быстро вспомнят, когда будет нужно. А ты родилась в нормальной семье, и только потом… Да и росла в любви и ласке. А на Кузьмина не обижайся, насколько я понял, он твою маму до последнего пытался спасти… Тебе родным отцом гордиться надо… Так что…

Девушка вырвалась из моих объятий, встала, утерла слезы и надела халат.

— Лучше выпить налей, — попросила она.

— Без вопросов. — Поднялся и я, чувствуя, что девушка начинает понемногу приходить в себя. — Вина или коньяка?

— Коньяка. — Алексия буквально упала на кровать. — Здесь поможет только коньяк. И как давно ты знаешь, что Кузьмин — мой отец?

— С момента его появления в нашем особняке. Вернее, я не знал, а догадался. Помнишь ту историю, где были два Ивана? — она кивнула. — Мне показалось, что там должен был фигурировать только один Иван, тогда все сходилось. А уже потом Кузьмин сам подтвердил мою догадку и приказал мне заботиться о тебе всеми доступными способами.

— Понятно… — вяло протянул она.

Когда я вернулся из гостиной с двумя бокалами коньяка и отдал один из них девушке, зазвонил мой телефон:

— Алексей, добрый вечер! — Это был Пафнутьев. — Я так понимаю, что Алексия теперь все знает?

— Да, Виталий Борисович. Так получилось…

— Как она? — В голосе приемного отца девушки слышалась еле скрываемая тревога.

Я повернулся к виновнице всеобщего беспокойства и спросил:

— Лесь, ты как? Виталий Борисович интересуется.

— Нормально. Жить буду, — вяло отмахнулась она. — Передай отцу, чтобы не волновался.

Я держал телефон таким образом, чтобы Пафнутьев и так слышал наш разговор.

— Слышали?

— Алексей, я выезжаю, — сообщил он. — Скоро буду у вас.

— Ждём. — И, когда убрал телефон, сообщил девушке: — Виталий Борисович скоро приедет.

— Хорошо, — просто кивнула она.

Опять лезть со своим участием не стал, ей сейчас явно нужно было просто побыть наедине со своими мыслями, но и оставить ее одну никак не мог, мало ли что…

— Лесенька, ты бы оделась, скоро Виталий Борисович приедет.

— Хорошо, — также потерянно согласилась она, встала с кровати и начала рыться в шкафу.

А я вышел в гостиную и набрал Прохора, которому быстро описал сложившуюся ситуацию.

— Пафнутьев мне уже позвонил, — вздохнул в трубку воспитатель. — У тебя точно не было другого выхода? Слишком уж это как-то неожиданно получилось…

— Дружку своему лепшему претензии будешь предъявлять! Не надо было на дочь пялиться телячьими глазами! — достаточно жёстко заявил я.

— Тоже верно. Тогда ждём приезда Пафнутьева, вместе с ним проведем беседу с девушкой, — предложил Прохор.

— Да, это будет самый правильный вариант.

— И сам там к ней с разговорами лучше не лезь, — посоветовал он.

— И не собирался.

Пафнутьев приехал минут через сорок, которые я пробыл рядом с нашей страдалицей, и за которые мы обменялись лишь несколькими ничего не значившими фразами. И наконец я, заранее предупрежденный полученным от Прохора сообщением, открыл дверь Пафнутьеву.