Камень. Книга шестая
Шрифт:
— Джузеппе, — вздохнула с досадой Стефания, — прекращай нам тут устраивать очередное представление «Ромео и Джульетты»! Не позорь ни себя, ни меня! Я никогда не давала тебе никаких поводов и тем более обещаний! И когда ты вообще перестанешь меня преследовать?
Лицо Медичи приобрело ещё более трагичный вид, он покивал головой, медленно оглядывая девушку, потом повернулся к Сашке Петрову:
— Что молчишь, трус? Заставлять оправдываться за себя девушку недостойно настоящего мужчины!
Резким движением руки Джузеппе выдернул из кармана платок и кинул его в лицо совершенно растерявшемуся
— Я вызываю тебя, трус! Хоть в браслетах, хоть без них, но обязательно до смерти одного из нас! Кто твои секунданты?
Это он сейчас Шурку трусом назвал?.. Да еще и на дуэль вызвал?..
Как я оказался рядом с этим Медичи, да ещё и умудрился схватить его правой рукой за шею, а левой затолкать клятый платок итальянцу в рот, не помнил, но вот трясло меня от адреналина совсем не по-детски. Еле сдерживая желание свернуть шею итальянцу, как кутенку, прохрипел на его родном наречии:
— Я тебя сейчас без секундантов грохну, макаронник тупорылый!
— Алексей!!! — Сквозь свист в ушах услышал я рык царственного деда.
Твою же!.. И, огромным усилием взяв себя в руки, чуть ослабил хватку…
Молодые аристо ещё только пытались переварить последние слова итальянского принца, как им всем внезапно стало очень страшно! Мелькнула размазавшаяся тень, и великий князь Алексей Александрович уже держал Джузеппе одной рукой за шею, второй засовывал тому в рот платок, одновременно при этом что-то шепча.
— Алексей!!! — буквально заорал вскочивший со стула император.
И ужас, исходящий от великого князя, начал понемногу отпускать.
— Алексей! Отпусти его и успокойся! — Голос царственного деда приближался. — Какого черта у вас там вообще происходит?
Отпустив выплевывающего платок итальянского принца, я, не обращая внимания на окружающих, поинтересовался у бледных Стефани, Кристины и Александра:
— Вы как?
— Нормально, — механически кивнули они.
Если в глазах у девушек я заметил страх, что вот мой друг выглядел несколько подавленным.
— Алексей Александрович, окажите мне честь, — вдруг громко обратился он ко мне, — будьте моим секундантом!
Ответить я ничего не успел, за меня это сделал дед:
— Александр, какие секунданты? — Я повернулся и заметил за спиной деда бабку, отца с дядькой и французского короля. Итальянский посол мялся чуть в стороне со скорбным выражением на лице. — Быстро доложить, что здесь происходит! — Император при этом смотрел только на меня, но встал он так, чтобы в его поле зрения попадал и зашедшийся кашлем Джузеппе.
— Ваше императорское величество! — обратилась к нему все еще бледная Стефания. — Прошу прощения, но это я во всём виновата. Мне и рассказывать.
— Слушаю внимательно, принцесса, — кивнул дед.
Рассказ француженки был краток, но содержателен. Кроме того, его прекрасно слышал и переставший кашлять итальянский принц, у которого дед в конце концов и поинтересовался:
— Все так и было, молодой человек?
— Да, ваше императорское величество, — с виноватым видом опустил голову тот.
— Ладно, с вами, молодой человек, мы позже разберёмся. — Дед повернулся ко мне. — Алексей, с мотивами твоего поступка
мы тоже будем разбираться отдельно, а сейчас мне бы хотелось, чтобы ты извинился перед господином Медичи за свое недостойное поведение, а потом и перед всеми присутствующими здесь молодыми людьми, праздник которым ты испортил.Я кивнул, про себя признавая, что погорячился, но вины своей при этом чувствовал лишь малую часть: всеми силами я пытался защитить своего друга даже не от этой дурацкой дуэли, которую и так бы никто провести не позволил из-за разницы в статусе и силе между Александром и Джузеппе, а из-за возможной душевной травмы друга. Ведь он не смог бы достойно ответить своему обидчику. Да и защищать я его обещал и слово свое собирался сдержать.
Сделав шаг вперёд по направлению к итальянскому принцу, я вздохнул:
— Господин Медичи, приношу свои искренние извинения за свою несдержанность! Был неправ!
— Нас не представили, уважаемый, — откашлявшись, сказал принц. — Но, судя по хватке, — он демонстративно потёр шею, — ваша фамилия Романов, зовут Алексей. — Вокруг раздались робкие смешки. — Я принимаю ваши извинения, господин Алексей Романов, и, в свою очередь, хочу принести свои извинения… Александру, — теперь он смотрел на Петрова, — с которым вас перепутал. — Итальянец сделал шаг вперёд по направлению к моему другу. — Александр, приношу свои искренние извинения за то, что совершенно без оснований обозвал вас трусом! Уверен, вашим мужским качествам позавидуют многие! Был неправ, Александр!
— Я принимаю ваши извинения, господин Медичи! — с достоинством кивнул Петров.
— Вот и славно! — вмешался довольный дед. — Только вот Алексей забыл извиниться за испорченный праздник.
— Уважаемые друзья! — громко начал я. — Мария! Варвара! Приношу свои искренние извинения за испорченный праздник! Был неправ! Обещаю впредь ввести себя более сдержанно!
Одобрительный гул стал мне ответом, а стоявшие недалеко сестренки мне вовсю улыбались.
— А теперь пойдёмте за мной, — скомандовал дед, посмотрев на нас с Джузеппе.
— Прошу прощения, ваше императорское величество! — обратился к нему итальянец. — Мне ещё перед Стефанией извиниться надо…
— Да, — кивнул дед, — это будет совсем не лишним.
Медичи произносил стандартную форму извинений с таким видом, что даже вызвал у меня некоторую жалость. А вот прощение девушки было очень холодным и надменным, и я Джузеппе пожалел ещё больше.
— Вот такая история, Умберто… — Дед смотрел на экран, который показывал хмурого короля Италии. — Людовик не даст соврать, он при этом присутствовал. — Король Франции с грустным видом кивнул.
С минуту глава рода Медичи молча разглядывал сидящего рядом со мной не решавшегося поднять глаза внука, который не мог спокойно сидеть и постоянно ёрзал, после чего разразился длинной матерной тирадой.
— Джузи, на полгода поедешь в самое дальние имение! — закончил король. — Николя, Людовик, простите моего непутёвого внука! Он сам не ведает, что творит! Об одном только прошу, Николя: не выгоняй его из Москвы сразу, чтоб уж наш позор был не таким очевидным! Пусть недельку-другую где-нибудь в гостинице отсидится, а уж потом домой возвращается!