Камень

– Всем добрый вечер! – поприветствовал нас дед. – Александр, пойдем! – он смотрел только на Петрова, а потом махнул и нам с Прохором, мол можете следовать за нами.

Мы подошли к портрету Алексии и старый князь заявил:

– Александр, я не самый большой знаток живописи, но… Прими моё самое искреннее восхищение!

– Спасибо, Михаил Николаевич! – кивнул засмущавшийся Сашка.

– Ты помнишь, о чём мы с тобой договаривались в нашу последнюю встречу? – прищурился дед, добавив в голос немного металла.

– О том, чтобы я написал ваш портрет, Михаил Николаевич. – опять кивнул мой друг.

– Когда начнём? – продолжал давить дед своим авторитетом.

– Можно со следующей недели, если вам будет удобно, Михаил Николаевич. – совсем растерялся Сашка.

– Договорились! – дед протянул ему руку, и Петров пожал её.

После этого мы разделились – Хмельницкому было позволено забрать Александра, а я, Прохор и Глава Рода пошли проверять второй этаж.

– А твоя Леська оказалась права, Алексей. – заявил мне дед, когда мы поднимались по лестнице. – Я справился у Хмельницкого. Он подтвердил, что так действовать в отношении Александра будет правильно. Да и портрет мне очень понравился.

– Спасибо, деда! – поблагодарил я его. – Да и за этот показ спасибо! Цветы, живая музыка, фуршет… Я бы о таком и не подумал!

– Какие твои годы, Лёшка! – усмехнулся довольный тем, что я оценил его старания, Глава Рода. – Тем более, принцесса ожидается, надо соответствовать! Главное, чтобы Хмельницкий не подвёл!

На втором этаже тоже стояли вазы с цветами, пол сверкал, а подсветка картин создавала уютный интим.

Первыми прибыли брат с сестрой Долгорукие. Проводив их во внутрь, я представил им Александра. С дедом моим они были знакомы, а вот Хмельницкого им представлял уже сам Глава Рода, как «хозяин» показа. Вслед за Долгорукими прибыли и Шереметьева с Юсуповой, история со знакомством повторилась. Все вновь прибывшие отметили и цветы, и живую музыку, а я разразился комплиментами в отношении вечерних туалетов девушек – Наташа Долгорукая была в голубом, под цвет глаз, Аня Шереметьева в бордовом, оттеняющем её волосы, а брюнетка Инга Юсупова дефилировала в платье цвета кофе с молоком.

– Ваше сиятельство, подъезжают! – сообщил Прохор деду.

– Прошу прощения, молодые люди, - обратился дед ко всей нашей компании, - надо встретить Великую княжну. Алексей!

Мы с Главой Рода вышли на крыльцо. Через минуту подъехала «Чайка», из которой сперва вышли уже знакомые мне дамы, открыли дверь, и появилась Мария в вечернем платье чёрного цвета и накидке из соболя.

– Добрый вечер, Ваше высочество! – кивнул дед, я кивнул вслед за ним.

– Добрый вечер, Михаил Николаевич! – кивнула она в ответ. – И, для вас просто Мария! Алексей! – я был удостоен отдельной улыбки.

– Прошу, Мария! – дед пропустил Великую княжну и двух её сопровождающих вперёд.

Церемониал знакомства повторился – сначала принцессе был представлен Александр, как мой школьный друг и подающий надежды молодой художник, а уж потом и виновник показа, Святослав Хмельницкий. Если последний, в силу возраста и природной непосредственности, лишь немного оробел в присутствии Великой княжны, то вот «подающий надежды молодой художник» впал в лёгкий ступор, то краснея, то бледнея. Сашка немного отошёл только после того, как на него перестали обращать внимание и переместились за фуршетный стол. Мария оценила цветы и музыкальное сопровождение, о чём и сообщила деду. Девушки-официантки разлили нам по бокалам вино, и Глава Рода предоставил слово Хмельницкому, который предложил начать показ со второго этажа.

Ну, что могу сказать… Святослав не подвёл! Главным показателем его мастерства рассказчика явилось то обстоятельство, что к нам, спустя некоторое время, присоединились и обе телохранительницы Марии, ставшие лишь краем глаза наблюдать за окружающей обстановкой, основное своё внимание уделяя картинам и словам Хмельницкого. Про своих друзей мне и говорить не хочется, разве что только рты не пооткрывали. Когда мы спустились на первый этаж, и показ продолжился, дед, всё это время наблюдавший за происходящим с довольным видом, умудрился мне подмигнуть и кивнуть головой, показывая, что предварительными результатами вечера крайне доволен. Не забыл художник отметить и тот факт, что все картины с выставки нашли своих ценителей. Апофеозом показа стала демонстрация Хмельницким портрета Алексии, который он никак комментировать не стал, а дал присутствующим время им насладиться. Первой не выдержала Инга Юсупова:

– Просто великолепно! Лучше, чем фотография! Я хочу себе такой же портрет!

– И я! – одновременно воскликнули Долгорукая и Шереметьева.

– Согласна с Ингой! Даже спорить не буду! – присоединилась Мария. – Да и я бы от такого портрета не отказалась! Святослав, - она посмотрела на Хмельницкого, - а почему снизу табличка «Петров А.»?

– Ваша Светлость, - поклонился он, - дело в том, что не я автор этого портрета, а Александр! – он указал на молодого художника, который стоял с бледным лицом.

Все удивлённо повернулись к моему другу. Первой, как всегда, пришла в себя Юсупова:

– Александр, какой ты молодец! – она шагнула к нему и взяла под локоток. – Давай отойдём в более тихое место. – её голос окрасили бархатистые нотки.

– Инга! – в один голос сказали Романова, Долгорукая и Шереметьева.

– Я первая! – безапелляционно заявила та, и ещё сильнее прижала Сашку к себе.

– С чего вдруг? – это была Долгорукая, а Шереметьева с Романовой кивнули.

Юсупова отмахнулась и сладким, как патока, голосом спросила у совершенно растерявшегося Александра:

– Сашенька, скажи этим наглым злюкам, что мой портрет ты напишешь первым…

Мой друг не успел сказать ни слова, потому что вмешался мой дед:

– Хватит! – он только слегка повысил голос, но этого было достаточно, чтобы Инга отпустила «жертву» и метнулась обратно к подружкам, спрятавшись за их спины. Да и остальные девушки чуть присмирели, но рассматривать оценивающе моего друга не перестали. – Устроили тут детский сад! Это моя игрушка! Нет, это моя! – дед провёл взглядом по лицам девушек, отчего они все опустили глаза. – Александр, озвучь нашим красавицам, чей портрет ты собираешься писать в ближайшее время?

Красавицы насторожились.

– Ваш, Михаил Николаевич. – напряжённым голосом ответил тот, а девушки разочарованно выдохнули.

– А чтобы наши красавицы не обижались на злобного старого князя Пожарского, а уж тем более на молодого дворянина Петрова, сейчас этот самый Петров озвучит вам, когда мы с ним достигли договорённости о написании моего портрета. Александр?

– В конце августа месяца, Михаил Николаевич, на новоселье у Алексея.

Дед выразительно посмотрел на красавиц, которые окончательно приуныли, за исключением Юсуповой, которая пискнула:

– Мы на сейчас не претендуем, Михаил Николаевич! А потом можно? После вас, чтоб Александр, ну… - даже её запала не хватило продолжить под тяжёлым дедовским взглядом.

А он неожиданно обратился к Хмельницкому, который старался быть незаметным:

– Уважаемый Святослав, подскажите нам, пожалуйста, сколько хотя бы примерно стоит этот портрет? – он указал на работу моего друга.

– От двадцати тысяч, ваше сиятельство! – уверенно заявил тот. – А после того, как Александр напишет портрет такого знаменитого человека, как вы, Михаил Николаевич, порядок цифр озвучить я уже не возьмусь…