Каменные сердца

Только бы Конрад возвратился на трибуну! Иначе ищи-свищи ветра в поле, а мужчину средних лет в сомбреро — в Саладо. По счастью, дядюшка сидел на своем стуле и болел вместе с прочими зрителями за участников конкурса выпивох. Вполне ожидаемо Владилен до сих пор оставался в их числе на пару с древним сухоньким старичком. Я протиснулась к своим и обрисовала Акселю ситуацию, переложив ответственность на его мощные плечи. В самом деле, ведь не маленьким же мальчикам (или девочкам) расхлебывать такие проблемы.

**

Мастер Блум строго соблюдал букву договора — заказчик относился к разряду людей очень серьезных. Нужно досье в гостинице? Он его забыл. Нужно направить след на нлошников (как будто бумажек с орлами недостаточно!) — он готов и на это.

Теперь Конрад выжидал. Мэр надегустировался вволю и судил варварский конкурс «Кто кого перепьет». Опосля он немного попляшет, а затем попадет в надежные руки Конрада. Изначально Блум хотел воспользоваться прикрытием толпы и застрелить Торреса с крыши одного из ближайших к арене домов, потом передумал и приготовился к тесному знакомству с жертвой, но тут опомнился — нлошники непременно устроили бы дешевую показуху. Следовательно, мэру суждено умереть на посту. В конце каждого ярмарочного дня Торрес созывал малое совещание в ратуше, на котором выслушивал доклады своих помощников и шерифа. Там-то и назначил ему свидание мастер Блум.

До воплощения плана в жизнь оставалось еще часа четыре, поэтому Конрад заглянул в кабачок «Зеленая пума» неподалеку от ратуши. Как и положено загулявшему обывателю, он заказал пива и пристроился за стойкой.

Однако даже у профессионалов случаются проколы. На соседний стул плюхнулся цыганенок Том, и, что еще хуже, он признал Конрада. Пока язык выдавал обычный для светского трепа набор фразочек, мозг мастера Блума предлагал возможные выходы из положения. Пацан прилип как репей — он обещал скорое прибытие остальных и радостную встречу.

Только этого не хватало!

Цыгане ввалились в кабак, шумно чествуя Владилена, втянули вновь обретенного дядюшку Конрада в беседу и усадили его поближе к счастливой племяннице. Блум смеялся вместе со всеми, врал, будто дела вынудили его задержаться в Саладо, а на стоянку он попросту не успел вернуться. Пьяная Элейн лезла целоваться и бесстыдно тискала его, заставляя опасаться за надежность крепления мачете в потайной петле, Том увивался вокруг стола, Аксель лопотал о всякой ерунде вроде побед на конкурсах. Скверный поворот. Как, скажите, выкарабкаться из панибратской застольной трясины?

— Выпивки сюда! За мой счет! — гаркнул Конрад и, поймав восхищенный взгляд племянницы, подмигнул ей. — Я сейчас. Надо бы отлить, — смущенно доложился он и начал пробираться между стульями, надеясь, что никто не обратил внимания на прихваченный с собой саквояж.

В заведении даже имелся сортир. А рядом — выход. Мастер Блум шлепнул дверью нужника, после тихонько отворил наружную и скользнул в ночь. Переулок позади «Зеленой пумы» не освещался, и Конрад не сразу заметил Тома, стоявшего у стены. Пацан от неожиданности аж подпрыгнул.

— Ты чего здесь забыл? — прошипел Блум.

— Вы ж заняли тубзик — пришлось ссать на угол, — мальчишка завозился со штанами, якобы застегивая их. Только вот незадача — отсутствовало мокрое пятно от проделанной работы. Цыганский выродок лгал.

Выяснять, зачем Том следил за ним, Конрад не счел нужным. Разозленный собственной оплошностью, он вознамерился преподать урок любопытному засранцу, вероятно, последний в никчемной мальчишеской жизни. Пальцы сами нащупали в кармане кастет. Блум вытащил сжатый кулак, замахнулся, целя в висок, но впервые не довел дела до конца: страшный удар по загривку свалил его в объятия парнишки.

— Как раз! — воскликнул Том, хитро улыбаясь Акселю и укладывая Конрада на землю.

**

Когда дядюшка заказал пойла на всех, а сам отпросился в сортир, я поняла, что мы его вот-вот упустим, и бросилась к парадному выходу из кабака. Мне вдогонку летел окрик Акселя, но время поджимало — объясняться я не стала.

Вырулив на улочку, огибающую «Зеленую пуму», я чуть не столкнулась с Конрадом. Лучшее, что мне оставалось сделать — разыграть спектакль. Прислонившись боком к стене, я завозилась с ширинкой, и тут дядюшка меня увидел. Еще теплилась надежда разойтись по-хорошему (для моего здоровья, разумеется): заболтать, распрощаться и последовать за ним, оказавшись уже в роли охотника. Но Конрад предпочел размозжить мою ушастую башку. Тогда вмешался Аксель, выскочивший через черный ход, едва только за мной хлопнули парадные дверцы, и вовремя нагнавший дядюшку.

— Мэйби, ты хуже Кирны, Тианы и Декстера вместе взятых. Вечно нарываешься, — с досадой проворчал он.

Уж кто бы говорил! Сам-то, если верить его байкам, постоянно выкидывал коленца на бритвенном лезвии. Ну, положим, остепенился с возрастом, но я-то еще в расцвете юношеской безбашенной поры.

Цыган решил не впутывать в случившееся остальных (должно быть, из нежелания потонуть в долгих прениях). Изъяв у дядюшки винтовку и несколько милых безделушек (нефритового слоника, мачете из потайного крепления и костяную расческу), я хорошенько извазюкала мастера Блума в пыли, а раскрытый саквояж кинула рядом.

На долю же Акселя досталась неприятная часть экзекуции — выведение Конрада из строя, надежное, но не смертельное. Мда, со сломанными пальцами он еще не скоро возьмется за дело мести и точно не тронет Мигеля Торреса на ярмарке. Впрочем, даже в таком состоянии он был способен обеспечить цыган проблемами, например, пожаловаться шерифу.

Однако на это мое замечание Аксель отрицательно покачал головой. Лады, он выше — ему виднее.

В кабаке нашего возвращения ждали с нетерпением. Посреди стола, в окружении обрывков пупырчатого высилась бутыль текилы, на затертой этикетке которой имелась надпись: «Твоя белобрысая девка у нас. Если хочешь видеть ее живой, приходи ночью в 3:00 в Змеиный каньон».

Не похоже на наименование напитка, зато отлично обрисовывает положение табора — в глубоком дерьме. Почему? Все по той же причине: чисто по-дружески цыгане обязаны были поддержать Сагерта и Кирну. Казалось бы, чего дурного в прогулке до места со столь «романтичным» названием? В принципе ничего, если забыть, чье «гнездо» ворошил Сагерт, и откуда сбежала Кирна.

Аксель сразу выспросил у кабатчицы об упомянутой в послании природной достопримечательности, якобы на случай, если придется выводить караван из города ночью. Да и вообще, мне почудилось, цыганин намеренно притворился, будто письмишко из разряда деловых. Благо никто не видел истинного содержания записки.

Худшие опасения подтвердились: по словам трактирщицы, вручившей Сагерту «подарочек», его передал один из посыльных местного филиала Гильдии. Ребята не особо-то и скрывались. Боец поведал нам наконец свою историю. Жаль, он не сделал этого раньше — глядишь, все обернулось бы иначе.

На решение Сагерта явиться на рандеву в одиночку, Аксель возразил: «Глупо соваться в пекло, не запалив вокруг свой огонек». Угроза за угрозу. Как известно, каждое действие вызывает противодействие, а противодействие цыган — охренительная штука.