Каменный пояс, 1984

Сахалин… Дальний наш остров. Расстояние от Южно-Сахалинска до Челябинска 8700 километров, а разница во времени шесть часов.

У кого не забьется сердце, если предоставится возможность побывать на этой овеянной легендами земле, увидеть единственную в нашей стране область на островах.

Вот почему, когда в Союзе писателей СССР нам сказали, что челябинцам предстоит встретить на Южном Урале делегацию сахалинских писателей, а затем нанести ответный визит, волнений было немало.

В октябре 1981 года мы приняли сахалинцев. Нашими гостями были члены Союза писателей СССР: Б. П. Репин, В. Д. Богданов, Е. Н. Замятин, Д. Н. Баранов. Делегацию возглавлял ответственный секретарь Сахалинской писательской организации И. Е. Белоусов.

Гости прежде всего захотели увидеть крупные промышленные предприятия. С большим интересом они знакомились с тракторным, металлургическим заводами, побывали у миасских автомобилестроителей, в плодоовощном совхозе «Полетаевский», посетили исторические и памятные места Челябинска.

— Урал оставил у нас самые хорошие впечатления, — сказал на прощание поэт и прозаик И. Е. Белоусов. — Размах индустрии поражает своими масштабами настолько, что трудно найти слова, которые выразили бы наши чувства. Мы постараемся откликнуться на эту поездку новыми стихами, путевыми заметками.

А в сентябре 1982 года челябинские писатели побывали на Южном Сахалине. Гостями дальневосточников стали: А. А. Шмаков, К. В. Скворцов, П. М. Смычагин, Р. А. Дышаленкова. Они побывали на рыболовецких траулерах, у моряков Тихоокеанского флота, у рабочих и студентов Южно-Сахалинска. Городские и районные газеты знакомили сахалинцев с творчеством наших земляков.

Дружба двух писательских организаций, родившаяся три года назад, продолжается. И сегодня мы предлагаем нашим читателям познакомиться с творчеством писателей Сахалина.

Ю. Лазарева, зав. бюро пропаганды художественной литературы при Челябинской писательской организации

Борис Репин СТИХИ

ИДЕМ С ВОЙНЫ

Скоро сорок. Боже мой, Скоро сорок!.. Как писали мы домой, Что, мол, скоро… Скоро мы их разгромим!.. В самом деле Сорок лет и сорок зим Пролетели. Словно камушки с горы — Быстротечно. Сорок добрых с той поры. Память вечна. Сорок долгих. Седины — Год за годом. Сорок лет идем с войны Всем народом.

МОЕ ПОЛЮШКО

Я вспахал свое полюшко Взрывами минными. Я засеял его Ожидания зернами. Зеленеет, родимое, Всходами мирными. Расплескалось бескрайнее Чистыми звонами… Позабыты былые мои Огорчения. Все проходит, уходит, А поле останется. И, быть может, за мною Тропинка протянется, Чтобы мог я надеяться На возвращение.

Иван Белоусов ДРУЖБА Стихотворение

Не хмурь бровей сурово, Не падай духом, друг. Одно святое слово Свело нас в тесный круг. Одно простое слово Спаяло нас навек. Не хмурь бровей сурово, Мой добрый человек. Твою тревогу чуя, Несу сквозь вихри вьюг То слово, Что врачует И поднимает дух. В нем — сила жизни нашей, Опора наша — в нем, С ним тяжкий путь не страшен Под ливнем и огнем. То слово окрыляет И расплавляет лед, И плечи распрямляет, И движет нас вперед. Я в эту злую стужу, В колючий снеговей Несу к тебе, мой друже, Его в груди своей. Да можно ли на свете, Забыв то слово, Жить? Умейте же, умейте Тем словом дорожить!

Николай Тарасов СТИХИ

СВИДАНИЕ С УРАЛОМ

Летела туча вдоль Урала. Летела с севера на юг. Не долетела. Приустала. А приустав, на поле пала. И все позастила вокруг. С рублем единственным в кармане Я в эту тучу угадал. Мой самолет дремал в тумане. «Урал!» — обкатывая грани, Во рту я камешком катал. Урал. Играйте, самоцветы. Урал. И сказывайся, сказ, Про наши радости и беды, Про многотрудные победы, В цехах отлитые у вас. Мне, в сущности, немного надо. Но если надобно стране, Чтобы в печах Тракторограда Гудел огонь, как канонада, — То это надобно и мне. А мгла тем временем редела… Прощай, Урал! Прости, не смог Всего сказать. Такое дело: Та туча в степи полетела, А я — на Дальний мой Восток. По курсу полстраны лежало. Почудилось — сквозь снег и лед — Индустриальная держава Своим дыханьем поддержала На легком взлете самолет.

СЕЛЕЗНЕВКА

В Селезневке, в маленьком Селеньице, Как ни странно, водятся Не селезни. Там в глубоком ельнике Медведица По ночам валежник ворошит. В Селезневке селезни Не водятся. Подпирает темный лес Околицу. Дядя Федя нынче Не охотится, — У него охоты нынче нет. Дядя Федя гнутый, мятый, Ломаный, В суеверья древние Закованный. А медведи все Пронумерованы, Тридцать девять на его счету. У него винтовка Одноствольная, Нарезная, злая, дальнобойная. Не в пример ему, Самодовольная На стене бревенчатой висит. Дядя Федя говорит по малости Обо всем — о юности, О старости, О своей удачливой удалости… Только о медведях — ни гу-гу. Ну, а где же селезни И утицы? Так ведь можно запросто Запутаться… Или где им заблагорассудится, Выбирают селезни места? Дядя Федя в лес глядит На ельники, Пьет чаек с ландрином Бледно-сереньким И вздыхает: селезни В Медведевке, Там у них озера хороши… Там братан мой Числится охотником. Уток бьет. Живет себе Курортником. По субботам, четвергам И вторникам Крутит в клубе тамошнем кино… Говорит — и взглядом в ельник Метится. Где-то там шатается Медведица. И не здесь, а под другим Селеньицем Селезни по озеру плывут…

ЖИЗНЬ В ЛЕСУ

До чего же твоя Жизнь в лесу хороша! Лег в траву — и следи без тревоги, Как течет-изменяется жизнь мураша На его мурашиной дороге. Сочетай, вычитай, Умножай и дели Все, что слышишь — все шорохи, всплески Разгляди все оттенки дремотной земли, Сосчитай всех пичуг в перелеске. В сотый раз ни о чем Побеседуй с ручьем, Что неслышно осоку колышет. Никому нипочем никаким калачом Не давай заманить себя выше. И не думай — туда. Из укрытья листвы Не заглядывай даже за кроны. Там, где тучи летят, не сносить головы, Там на головы падают громы. Там, над лесом, хрипят, Задыхаясь, ветра И со словом сшибается слово. Каждой молнии высверк, Как росчерк пера. Что тебе до пера золотого?

Евгений Замятин СТИХИ

САХАЛИНЕЦ

Где сейчас он, Как ловит зверей и рыб — Знают кайры одни Да ели. Он у Погиби-мыса Едва не погиб, Да Три Брата Спасти сумели. У Ныврово его Захватил мороз, Да согрели Анивы зори. Он в заливе Терпенья Спокойно снес Все толчки Охотского моря. В Нефтегорске Он вышками тучи рвет, А в Шахтерске Уходит в землю. Никакая беда Его не берет, А печаль он сам Не приемлет. Вот и Камень Опасности Минул он, Вот и мыс прошел Поворотный. Поворот рулем — И горит Крильон Апельсиновой Позолотой. У Оленьей реки Он оленя спас, Секачей мирил На Тюленьем. И о том, где был, Вспоминал не раз На крутой горе Возвращенья.

КОНСТАНТИНОВНА

За овинами — Травы тминные. Константиновна — Косы длинные. Пятый год войны, Кружат вороны. Не твои ль сыны Бьются с ворогом? Самых жилистых Пули выстригли. Словно жимолость, Снохи высохли. Константиновна, Что вы плачете? Три малиновки Озадачены. Три красавицы Внучки-зореньки Вот расплачутся, Вот рассорятся. Константиновна, Горе выпейте. Константиновна, Слезы вытрите. Черный снег метет Над покосами. Боль и Русь всегда Были сестрами.

Евгений Калинин ОТПУСК АНТОХИНА Рассказ

Матроса второго класса Василия Антохина, с видавшего виды лесовоза, во всех портах пароходства иначе не называли как Васька-фраер. И виноват в этом прозвище он был сам.

Возвращаясь с берега на корабль, Антохин так говорил: «Гулял, как фраер-муха на колесах. А кто мне запретит красиво жить, когда имею на то право и свободные деньги!»

Про чудачества Василия Антохина ходили легенды. Рассказывали, например, как сойдя на берег в Корсакове, он заказал пять такси, сел в третью машину и поехал в Южно-Сахалинск. Две первые и две последние машины порожними сопровождали его до областного центра.

Однажды, изрядно захмелев в ресторане, он подозвал официанта к столику:

— Обнеси-ка всех оркестрантов по соцкой!.. А то так грустно играют, аж тоскливо мне стало…

По натуре Антохин был веселым, работящим парнем. И добрым, до денег и барахла не жадным. Другие матросы копили деньги на автомобиль, мебель или на что-нибудь другое. Бывая в загранплаваниях, покупали японские магнитофоны, модные костюмы, платья. Антохина это не прельщало.

Заработанные за рейс деньги он щедро прогуливал, давал в долг товарищам.