Камера видеонаблюдения

Гнев – нездоровое и неправильное чувство. Гнев рождает непоправимые ошибки, а с ними боль и скорбь. Гнев опустошает и буквально выворачивает наизнанку. С гневом приходит месть, разлука, уход, уничтожение. Но это именно то, что необходимо Антону. Он хотел уничтожить Игоря. Он мечтал свернуть ему шею, оторвать голову и умыться его кровью. Ее соленый привкус он будто ощущал на губах. Кишки вместо пояса? Хорошая идея! Он будет по одному вырывать зубы у Игоря, а затем сыграет ими в кости. Злая улыбка искорежила лицо Антона. Нет, это была не та улыбка, что украшала человека, отчего ему в лицо становилось приятно смотреть. Это была улыбка змеи, после которой она дарит своей жертве поцелуй смерти. Но жертвы перед Антоном не находилось, а придя в себя, он сам ощутил себя жертвой и ужаснулся от мыслей, погрязших в его голове. Он нажал на паузу запись, встал и подошел к окну. Там дождь заливал весь мир. Антон не мог разглядеть ничего дальше, чем в радиусе пяти метров. Струи дождя уже напоминали даже не стену, а лабиринт из стен, и он боялся в нем затеряться. Сердце снова бешено заколотилось. Но он взял себя в руки и отправился во второй раз изучать самоубийство Человека В Саване. В том, что ему придется вновь взглянуть на пришельца, он ни на секунду не сомневался – Игорь так просто его не оставит.

Также, как и на предыдущей записи, откуда-то сбоку вышел человек. Его шаги выглядели уверенными, они мерили пол равными интервалами. Он застыл на месте и уставился в камеру видеонаблюдения. Его голова снова была поднята, но лица по-прежнему не разобрать. Антон старался приблизить запись, ставил ее на паузу, всматривался, но вместо лица видел мутное пятно. То ли освещения коридора действительно не хватало, чтобы показать внешность Человека В Саване полностью, то ли Игорь сделал его таким. Цветков не мог разгадать эту тайну. Он старался держать себя в руках, но голова шла кругом.

Он, как мог, всмотрелся в запись и увидел лишь огоньки вместо глаз, они тускло поблескивали, но ни о чем не говорили. Одежда незнакомца была той же. Потертая серая рубаха, рваные свободные штаны. Лохмотья, облаченные на человека, были все тем же саваном, и Антон силился понять, почему одеяние такое. Современная одежда для мертвецов выглядела иной: обычно это был костюм строгий и траурный. Но облачение человека с камеры видеонаблюдения смотрелось иначе: простой и скромный рваный саван. Словно это был пришелец из прошлого. Но Антон не мог вспомнить, почему он так хорошо разбирается в одеяниях для мертвых и буквально «с ходу» определяет, что перед ним не бродяга, а мертвец. Данное заключение также не являлось логическим выводом, который исходил из того, какими бледными выглядели босые ноги и руки незнакомца. Камера в целом давала четкую картинку (Альберт Сергеевич, собственник здания, на безопасность не скупился), поэтому легко можно определить, что руки и ноги неестественно бледны, совсем как у покойника. Но даже этот факт оказался вторичным, служил лишь косвенным подтверждением, что на незнакомце был саван. Цветков не понимал, откуда у него такие знания, но решил, что этот вопрос тоже нужно «отложить в долгий ящик» и продолжить изучение записей с камеры видеонаблюдения.

Человек В Саване во второй раз ровно семь минут смотрел в камеру видеонаблюдения, при этом не двигаясь и не шевелясь. Складывалось ощущение, что не он застыл, а время остановилось. У пришельца не дрогнуло ни одного мускула, он не крутил головой. Движения волос также не замечалось, Антон понимал это, хотя волосы также, как и лицо расплывались на записи. Когда семь минут прошли, Человек В Саване достал из кармана штанины причудливый нож с неразборчивыми узорами и зафиксировал его у себя в руке на уровне бедра. На этот раз Цветков заметил, с каким напряжением серая рука держит нож. Напряжение нарастало. Казалось, что из коридора исчез весь воздух, оставив после себя пустое ничто. Человек В Саване начал немного покачиваться из стороны в стороны, при этом, не отрывая лица от камеры. Его движения были едва заметны, словно шелест водорослей на дне озера. Внезапно незнакомец вытянул руку вперед, а затем правильной дугой направил себе блестящее лезвие ножа в правый глаз. Лохмотья на нем трепыхались, когда рука методично вперед и назад вонзала нож в глазницу. Яркие красные капли брызгали во все стороны, орошая стены и пол. У Цветкова снова закралось ощущение, что он что-то пропустил, когда ходил по коридору. Он четко видел кровь на стенах, на полу и даже на потолке. А Человек В Саване продолжал кромсать себе глазницу, уничтожая в ней глаз. Теперь он раскручивал нож внутри глазницы, создавая идеальный круг. При этом он на своих босых ногах стоял на том же месте и даже не думал корчиться от боли. Когда уже даже издалека стало ясно, что от правого глаза ничего не осталось, пришелец с ловкостью акробата перекинул нож в другую руку и стал разрывать себе левый глаз, при этом продолжая смотреть в камеру. Движения руки были уверенными, словно такое самобичевание он проделывал регулярно, специально где-то этому обучаясь.

Наконец, вместо двух неярких искр появились огромные кровавые пустые глазницы, с кровоподтеками под ними, и Антону удалось увидеть, что размытость лица стала лишь частичной, что в изображении появилась фокусировка на глазах. Но остальных черт лица по-прежнему разглядеть не представлялось возможности. А затем Человек В Саване, как и на прошлой записи, обрушился в свою лужу крови, спрятав от взора Цветкова разрушенные глазницы. Антон Цветков нажал на паузу и провел рукой по сырому лбу, а затем и по волосам, разворошив свою челку. В отличии от вчерашнего дня он не кричал, а напротив, как будто проглотил язык. Антон не мог разжать свою челюсть и очень испугался этому. Он резко встал со стула и устремил свой взгляд на место предполагаемого происшествия. Он оглядел стены – капель крови нет, он поднял голову – потолок относительно чист, во всяком случае красных пятен точно не было, лишь мутные грязные разводы, но это скорее грязь и копоть, скопившиеся за долгие годы. И Человек В Саване здесь точно ни при чем. Осталось только посмотреть на пол. Пятен крови не было и там тоже, как и трупа. Челюсть Антона раскрылась сама собой и из нее полетели грубые проклятия. Гнев вернулся к Антону в разум и начал выкручивать его наизнанку. Цветков кричал и топал ногами. Он размахивал руками и с помощью них создавал неприличные жесты. В этот момент он плевать хотел на камеры, которые записывали каждый его шаг. Он перевернул кресло, на котором сидел, и схватил его за ножки. А затем резким движением обогнул стойку и устремился к камере видеонаблюдения, которая записывала все происходящее в КПП. Адреналин мощно поступал в кровь, это придавало Цветкову сил, и он с легкостью замахнулся креслом на камеру, отведя голову направо к доске информации и крича что-то невразумительное. Внезапно кресло выпало из его рук, с шумом упало на пол и едва не развалилось. Цветков тут же забыл, что собирался разбить камеру, он даже забыл про Человека В Саване. Он вообще забыл обо всем, так как то, что он увидел на доске информации настолько поразило его, что он замер в оцепенении.

4

На доске информации помимо разных белых листков, брошюр, инструкций и прочего материала, он увидел распечатанную цветную фотографию с ним (Антоном), сделанную, если верить хронометражу на снимке, вчера. Она была вложена в один из пластиковых кармашков и маячила перед его глазами. Антон недоумевал. Его кишки снова свернулись в дугу, сердце сдавило в тонкую розовую лепешку, а ноги подкосились. Цветкова прошиб пот. В его сознании смешивались тревога и отчаяние. Он вытащил снимок из кармашка, взял в руки кресло и пошел на свое рабочее место.

Поставив офисное кресло перед монитором, Антон присел на него и стал вглядываться в снимок, который находился в его руках. На фотографии размера А4, а если быть точнее на скриншоте, распечатанном на цветном принтере, Антон в своем рабочем костюме сидел за монитором и с выпученными глазами кричал. То есть снимок сделан из вчерашней записи, где Антон впервые увидел Человека В Саване. Цветков с кислой миной разглядывал себя: мокрый лоб с появившимися на нем каплями пота, сбившиеся в кучу волосы; бледные щеки; широко распахнутые от безумного страха глаза и исказившийся от крика рот. Антон сидел ссутулившись, зажатый и дрожащий. И когда Цветков вдоволь, но с отчаянием насмотрелся на свой жалкий вид, он выронил из рук распечатанный снимок и судорожно полез в компьютер искать папку, куда он вырезал записи с камер видеонаблюдения из предыдущего дня. Он осознал, что скриншот не мог быть сделан откуда-то еще, кроме как из тех записей, что хранились у него в спрятанной папке, которая была заархивирована и доступ к ней можно получить, лишь только путем ввода пароля: ГЕНЕРАЛ.

Антон пытался найти эту папку, искал ее на компьютере во всех возможных местах (вдруг он забыл, где спрятал ее), но так и не нашел. За спиной он почуял громкий смех Игоря, но резко оглянувшись, он услышал лишь стоны дождя, происходившие из-за двери КПП. Он бросил взгляд на входную дверь в КПП и теперь ему стало по-настоящему страшно. Если все, что до этого он испытывал, выглядело лишь событиями виртуальными либо мистическими, то теперь то, что явилось ему, было настоящим. Его глаза открывались все шире, а горячее сердце немело. Он испытал сильнейший дискомфорт, свалившуюся на него клаустрофобию и панический страх. Стройным рядом в КПП заходили работники здания, один за другим. Каждый из них был одет в свою привычную одежду, у кого-то она оказалась сырой от дождя, кто-то лишь отряхивал капли, сворачивая зонтик. Постепенно они заполняли все пространство КПП, а те сотрудники, которые не убрались в помещение так и стояли под дождем на улице, ожидая своей очереди. Картина напоминала ту ситуацию, когда люди проходят регистрацию на авиарейс. Они стоят в общей массе по очереди, а затем через коридор проходят на борт самолета. Только Антон не был сотрудником аэропорта и явно не ожидал увидеть толкучки. Он взглянул на часы: время говорило 08:53. Каждый из толпившихся людей издавал стоны, поэтому, как оказалось, Антон слышал вовсе не дождь, а сотрудников. Люди стонали, не желая толпиться в душном помещении либо мокнуть под дождем на улице.

Цветков с ужасом смотрел на толпу и не мог понять, почему люди из разных уголков города пришли одновременно. Он спрашивал их об этом, но они лишь пожимали плечами, твердя, что вышли из дома как обычно. Их голоса сливались в общий гул, словно огромный улей, оказавшийся перед Антоном. Но еще более странным оказалось то, что все они сбились в очередь по алфавиту «от А до Я». Антон разглядел такую последовательность на букве «Д». Он решил, что сходит с ума. Ему казалось, что его ночной кошмар стал явью, что люди сейчас начнут скандировать, а из-за угла появится скелет в зеленой форме. Но сотрудники не кричали, а торопились и высказывали недовольство, что им приходится стоять и ждать. Цветков заметил чрезмерную агрессию, это его пугало. Работники твердили, что могли бы спокойно уже пройти по кабинетам и приступить к своей скучной работе. Но им приходится стоять в очереди. Цветков не выдержал людского напора, прочистил горло и заорал: «Молчать всем!». Он неожиданно для себя услышал, как эти слова вылетают в воздух, и почувствовал их солоновато-металлическое послевкусие на языке. Толпа утихла и взглянула на Антона синхронным презрительным взглядом. Они смотрели на него единым суровым зрачком, мрачно вращающемся в многоликом оке. Один из людей, одетый в серый костюм, крикнул:

– Выдавай уже ключи, не тормози толпу!

– Почему вы все пришли одновременно? Вас привезли на одном автобусе? – крикнул Антон. Его глаза изумленно бегали по толпе.

– Хватит болтать, работай! – грубо бросил другой человек.

– Здесь командую я! – грозно ответил Антон, – Почему вы встали по алфавиту?

– Перестань молоть чепуху! Долго ты нас еще будешь держать? – махала кулаком женщина средних лет, – Здесь душно, а некоторые люди под дождем мокнут!

Антон не нашелся, что ответить. Может ли такое быть, что он так увлекся изучением своего снимка, что не заметил, как в бизнес-центр набивается народ. За окном ливень только усиливался. Он вихрем носился из стороны в сторону и бил по окнам. Антон еще раз взглянул на толпу. Даже, если он и увлекся, и не обращал внимание на входивших, то как тогда понимать их очередь по алфавиту. Он вспомнил про Веронику и не сумел ее увидеть. Значит она еще стоит на улице там под дождем, где бушует стихия. Несмотря на ее вчерашние издевательства, он испытал к ее положению жалость. Он хотел обогреть ее своим теплом. Сделать ей приятное. Но в нынешней ситуации понимал, что помочь он может лишь тем, что ускорит исчезновение очереди, чем он и занялся.

Цветков снова вошел в работу, как раскаленный нож в масло, отбросив все свои страхи и сомнения. Он понимал, что здесь творится что-то неладное, но не забывал, что ему уготован шанс продвинуться по карьерной лестнице, наконец стать значимой фигурой на шахматной доске… Кстати, на этой мысли он понял, что кто-то или что-то поставил ему детский мат. Он старался, придумывал стратегию, выверено начинал свой классический дебют, но его облапошили, как юнца, который только что приступил к изучению шахмат. Пока он методично выдавал ключи и получал за них подписи в журнале, он прорабатывал про себя то, что с ним произошло за последние пару часов. А точнее он вспомнил ходы, которые делал в игре с ним невидимый соперник.