Камертон

– Вот от этого-то аппетит что-то не на шутку и разыгрался. Думаю, пара цыплят меня устроит, – Олобус-Нриф высунул на секунду свой синий потрескавшийся язык, облизываясь.

– Я не могу смотреть, как ты убиваешь этих несчастных зверушек! – пропищала Анета.

– Вовсе это не так. Они и так уже на грани перехода. Я всего лишь не даю их жизненной энергии рассеяться зазря. Но постой, ты же сама питаешься именно этим, или ты решила стать фотоноедной?

– Ты питаешься их предсмертной агонией! Это аморально!

– Переход? Куда? – полюбопытствовал Феонин.

– На корабле мы решили называть это междуструньем.

– Но это же просто смерть! – сорвалось с губ Феонина автоматом.

– Просто смерть? – удивился Олобус-Нриф. – Можно поговорить об этом за едой. Тебе полезно знать это, коли твое сознание проявляет к этому интерес. Анете вон больше интересны местные сплетни.

Девушка скривила лицо.

– Давай, ты в следующий раз расскажешь ему эти сказочки? А сейчас мы пойдем делать ему инъекцию. Кстати после нее он хоть будет иметь об этой вашей мифологии начальное представление.

– Отличная идея! Не в обиду мужчинам, но женщины – это вершинные создания вашей эволюции! – провозгласил Олобус-Нриф и направился в сторону ретробота.

– Какой-то он двойственный… – растеряно прошептал Феонин.

– Тройственный! Как минимум. Но на этом корабле он единственный кто тоже не против приложиться к алкоголю. Так, – Анета, положила бутылку водки в свою сумочку, – это нам пригодится. Идем.

***

Феонину стало плоховато совсем. Сквозь пелену рассеянного внимания он слушал рассказ девушки о ритуале кормления этого зловещего мертвеца.

– Бедные птицы начинают дергаться и извиваться. Какая-то пляска Святого Вита! Только дьявольская. А потом тонкой струйкой зеленоватый дымок из темечка жертвы начинает идти, – Анета приложила пальцы к двери своей каюты для идентификации.

– Олобус-Нриф его через соломинку для коктейлей и засасывает. Внутрь себя! Он их души пожирает, как в фильме про колдунов вуду.

Феонин ели дошел до дивана и упал на него почти без чувств. Но именно этой секундной передышке его вестибулярному аппарату, похоже, вполне хватало. Он оглядел милые розовые обои с муаровым цветочным узором. Прелесть.

– Сейчас сделаем тебе сыворотку «антивавилонского столпотворения». Технологии будущего. Но вначале я стаканчик пропущу. Думаю, и тебе не повредит.

– Может, музыку какую-нибудь поставишь? Что-то мне не помогает местный алкоголь.

– Потому что он синтезированный. Ты к нему еще не привык.

– Мы, наверное, уже в открытом космосе. А я тут жопу не поднимаю с дивана, – с грустью проворчал Феонин.

– Сейчас проведем экзекуцию и попялимся в окошко. Как раз перед первым пропускным пунктом.

– Как-то мне страшно. Еще и этот груз незаконный. А ты я смотрю, уже лихо ориентируешься во всех делах, как будто на корабле уже долго.

– Недели на этом чуде, предостаточно. Нас с Севериной захватили в Праге, там мы еще пол недели искали земные аналоги деталей для корабля, которые износились за время полета. Пришлось искать ближайший город Северных Наций, где все можно достать. Так, тебя судьба с нами и свела, похоже. Жаль, по Петербургу погулять не удалось толком. Разве что на обратном пути, а? Проведешь меня по самым красивым кабакам?

– Что-то тревожно мне как-то.

Анета порылась в ящике своего изящного столика, и достало небольшой прибор, напоминающий электрошокер. Она приблизилась к Феонину.

– Пара секунд и всё. Потом, правда, пять часов небольшого отходняка. Но посидим тут, посмотрим в окошко, музыку послушаем. Отойдешь! Со мной вот после этой процедуры Олобус-Нриф сидел. Хоть он и страшный и странный, а с ним интересно. Мы с ним в баре сидели пару суток…Так и подружились.

Боли физической от секундного укола Феонин не почувствовал, но слишком рано он решил обрадоваться по этому поводу.

– Ан-ну-ш-эн-э-эь бгрррррр-рронр, – на него как будто наложила проклятье злая колдунья. Коварная чешская ведьма Анета!

Перед ним возникла черная стена, зрение угасло совсем, и слух исчез – полный вакуум. Депривация длилась не долго, уже через несколько минут, из пустого пространства начали проявляться образы. Очертания становились все отчетливее и яснее, пока не превратились в хорошего качества картинки. Скорее даже в какое-то подобие заставки навороченной компьютерной игры.

– Вас приветствует интеллектуальная система образов. Сейчас вы будете подключены к базам данных и окунетесь в чарующий мир языкового и культурного многообразия галактики. В данный контент входят…

Далее следовали довольно экстремальные с точки зрения человека, сочетания звуков, впрочем, как будто бы было в них что-то похожее на нойз, шугейзинг или фри-джаз. Голос вещал как раз об этом. Возможные вариации частот для всей вселенной были одинаковы, поэтому, несмотря на все разнообразие, основа всегда была схожа. Некоторые языки, конечно, существовали в ультравысоком или низкочастотном диапазоне и не способны были восприниматься ушами человека без дополнительных технических приспособлений. Феонин увидел перед собой огромную пурпурную пустыню, вокруг которой летали разноцветные существа, соотносимые с земным бестиарием разве что с двуглавыми драконами. Двухвостыми, восьмикрылыми и шестипалыми. Внизу, под ними в песке лежали переливающиеся всеми цветами радуги яйца.

– Утхосты кружили над логовом космического зверя, в ожидании новых чудес. Лишь когда звезда Антерск-кх поднялась над зеленым небосклоном, они почувствовали толчки живой планеты. Она вибрировала на частоте новой жизни. Но никто не слышал, этого, потому что звуки еще не проявились во вселенной. Только когда двадцать четыре яйца, наконец треснули – мир вокруг окрасился чудесным свойством – звуком… С тех пор Утхосты стали большими искусниками в песенной магии. Они научились с помощью звуков воссоздавать новые удивительные миры.

Этот образ повторялся и в других вариациях: гномоподобные человечки молчаливые в молчаливом мире прорывались сквозь это «немое кино» извлекая из недр земли разноцветные кристаллы, с помощью которых, мир вокруг начинал покрываться витиеватыми лианами звуков, тресков и щелчков. Многие века легенд и эпосов пролетели перед глазами Феонина. Со скоростью света… Он начал ощущать огромное чувство тяжести от обилия информации, но отвести глаза он не мог, перестать слушать голос тоже, как в кошмарном сне, в котором тщетно пытаешься проснуться.