Камея, или Из истории одной любви

– Надо что-то делать! Над человечеством нависла угроза превращения в рабов контролирующего поля.

В течение всего времени, пока Камея говорила, Александр старался прятать от нее взгляд. Наконец, посмотрев в глаза Камеи, на удивление ей спокойно он произнес:

– Что мы можем сделать?! Переубедить аноидов тебе не удалось. А без доказательств контакта с ними заявить человечеству о готовящейся для него участи никто не поверит. А где-то, - Александр запнулся, - а где-то я с ними согласен.
– Как?!
– произнесла потрясенная Камея.
– Ты не хочешь оставаться таким, какой сейчас есть?

Глаза Александра стали задумчиво-печальными.

Стиснув зубы, он бросил:

– Ради победы над человеческой безнравственностью и жестокостью я готов пожертвовать собой.

Почувствовав, что за этим высказыванием скрывается сильная боль, Камея осторожно спросила:

– У тебя что-то произошло?

– Да, - тяжело вздохнув, ответил он.
– Похищали моего сына. Ты не представляешь, что мы с женой пережили. Но, слава Богу, все уже позади.

– Кто они? Что им было нужно?

– Твари, которые за деньги готовы продать и убить собственную мать.

– Ты заявлял на них? Их нашли? Посадили?

Александр усмехнулся.

– За донесение в правоохранительные органы эти ребята пообещали отыграться на моем сыне и привели некоторые доказательства того, что свои слова на ветер не бросают.

– Сволочи!
– Камея сочувствующе коснулась руки Александра и добавила: - Я сожалею.

Некоторое время они молчали. Паузу прервала Камея.

– И все же, - тихо сказала она, - проблему собственной бездуховности люди должны решать сами. И лишать их возможности совершенствоваться через борьбу двух начал, если даже к этому стремятся не все, - это жестоко.

Александр возражать не стал. Лишь бросил на Камею многозначительный взгляд.

– Вот что я решила, - уверенно продолжила она.
– Молчать я не стану. Завтра же сяду за перо и через прессу постараюсь донести до людей все то, что мне стало известно, что довелось пережить.

Александр немного оживился.

– Ты думаешь, тебе поверят?
– спросил он.

– Надеюсь, что кто-нибудь прислушается.
– С чего ты начнешь свое повествование?
– С похищения в лесу, - твердо заявила Камея.

В его глазах блеснуло беспокойство.

– Я буду фигурировать в твоем рассказе?

И вновь он отвел взгляд в сторону.

Камея пристально посмотрела на собеседника. Его вопрос и прячущиеся глаза подсказывали, чего опасается этот человек. "Но в таком случае, - подумала Камея, - он должен был скрыть от всех, что был свидетелем похищения меня неизвестными существами."

Камее стало больно от осознания, что все было именно так.

– Не волнуйся, - не скрывая обиду, произнесла она, - твоя репутация не пострадает. Начало моей истории будет вымышленным.

На его лице проступила краска стыда. Александр встал с кресла и направился к выходу. Остановившись на полпути, он негромко произнес:

– Я достоин презрения.

Камея остановила внимательный взгляд на лице все еще дорогого ей человека. Его самокритика немножко смягчила ее сердце и она, стараясь выглядеть хладнокровной, тихо и спокойно сказала:

– Немного горько осознавать, что для тебя положение в обществе оказалось важнее пропажи человека. Хотя, - Камея замолчала, и, понимая, чем для его семьи могло обернуться признание в супружеской неверности, добавила: - Понять тебя можно.

– Можно..., - горько усмехнувшись, повторил он и опустил голову. Постояв молча с опущенной головой какое-то время и, наконец, собравшись с духом, Александр сказал: - Ты не знаешь всего.

Камея насторожилась.

– После тех событий в лесу, - взволнованно продолжил он, - я решил никому не говорить о твоем похищении. Двое суток я молчал и не находил себе места меня мучила совесть. Мне уже казалось, что не выдержу, но на третьи сутки встретил тебя. Можешь себе представить, какое я испытал облегчение, Александр поднял голову, посмотрел на Камею и растянул губы в неестественной улыбке.
– В разговор со мной ты вступила как будто охотно. На мой вопрос: что дальше довелось пережить, ответила, что не помнишь. Ты мне еще что-то говорила, но я в те минуты не слышал тебя, настолько поражен был твоими глазами. Раньше я никогда не замечал у тебя такого взгляда. Я смотрел в твои глаза и не мог оторваться. От прежнего блеска не осталось и следа, и заглянуть через них в твою душу, как раньше, было невозможно. В твоих глазах не отражалось ничего, лишь ледяной взгляд, обжигающий холодом мое сердце. И тогда я решил, что ты на меня смертельно обиделась.

Но, тем не менее, наши встречи продолжались.

Правда, на смену прежних близких, теплых отношений резко пришли прохладные и как будто наигранные.

Поначалу я терялся в догадках: остыли ли чувства твои ко мне или в душе твоей прочно застряла обида на меня. Мне даже казалось, что ты придумала способ отомстить мне. Но некоторые странности, которых я у тебя никогда не замечал, к тому же, не свойственные человеку странности, озадачили меня не на шутку. Я потерял покой, много размышлял и вскоре пришел к мысли о двойнике. Этому способствовали знание о существовании пришельцев и предположение об их способности перевоплощаться.

– Как она отреагировала на твою догадку?
– перебила его взволнованная Камея.
– Ведь она умеет читать мысли.

– Она предпочла оттолкнуть меня. Но я замечал, что наблюдения за мной с ее стороны не прекращались.

Как бы оправдываясь, он продолжил.

– Я долго преследовал ее, пытаясь добиться признания в подмене и выяснить, где ты. Но как только появлялась возможность для нашего с ней разговора, она умудрялась либо уйти от ответа, либо сделать так, что я забывал, зачем нахожусь рядом с ней.

– Я говорила Сели, что аноид не сможет повторить человека, удовлетворенно произнесла Камея и, зная, что услышит положительный ответ, зачем-то спросила.
– Это открытие ты тоже хранил в тайне?

Александр промолчал.

– Что ж, - произнесла Камея, превозмогая боль и обиду. Но удовлетворенная тем, что дорогой ей мужчина рассказал все без утайки, добавила: - Я попробую простить тебя.

И вновь наступило молчание.

– Ты не знаешь, кто-нибудь еще догадывался о двойнике?
– наконец спросила Камея.

– Не знаю, не думаю.

– Почему?

– Мы с тобой встречались, чтобы любить друг друга. А ей это чувство знакомо только теоретически. Ей бы следовало сразу оттолкнуть меня. Я бы тогда ни о чем не догадался. Но она, видимо, захотела получше изучить чувство земной любви. И выдали ее глаза. Вместо того, чтобы гореть и излучать блаженство, они наблюдали и изучали.

Камея на секунду представила холодные глаза Тирона, его прекрасную и очень дорогую ей внешность. От осознания, что существо с этой внешностью никогда не сможет любить так, как любят люди на Земле, она горько усмехнулась. Александр подошел к двери, приоткрыл ее и произнес: