Камни Гипербореи и щит Атлантиды

В течение нескольких часов вся группа разбиралась, как он работает. Потом еще несколько часов ушло на его наладку. Куратор из ФБР ушел, заявив, что у него семейное торжество и ему надо обязательно на нём присутствовать.

Когда всё было налажено, а артефакты были подготовлены к изучению, часы показывали половина двенадцатого ночи.

Часть Нью-Йорка и его окрестностей обесточили, а освещение в лаборатории, как требовала этого инструкция по эксплуатации прибора, отключили.

Полчаса бетатрон разгонялся, и его излучатель начал работать вместе с боем настенных часов.

Тут началось нечто невообразимое: все артефакты вдруг засветились переливчатым светом и стали похожи на огромные куски янтаря. Свет от них строго концентрическими кругами стал разливаться по всему помещению.

Сердце у Мэрилл бешено забилось, глаза закрыл туман, а в середине лба что-то треснуло.

Все стояли как вкопанные. Первым опомнился Джон. Он подбежал к регистрирующим пластинам, но на них ничего не было.

Потом пришла в себя Мэрилл. Она подошла к витрине с артефактами.

– Этого не может быть, – проговорила она.

К ней подошли остальные члены группы. Их взорам предстала странная картина: артефакты приобрели прежних серебристый цвет, но на каждом из них появился большой выпуклый знак янтарного цвета, похожий на иероглиф. Никто из членов группы ничего не понимал.

Все очень устали и поэтому, немного посовещавшись, решили повторить эксперимент на следующий день.

Уставшая Мэрилл добралась домой, быстро умылась, перекусила, легла на кровать и сразу уснула.

Через некоторое время ей приснился странный яркий цветной сон: на фоне высоких заснеженных гор за столом сидят одиннадцать человек, Мэрилл не успела их сосчитать.

«Это Гималаи, – подумала во сне Мэрилл, – а что это за люди? Да ведь это апостолы с фрески „Тайная вечеря“ в трапезной монастыря Санта-Мария делле Грацие в Милане, нет только Иуды, да и центр пустой – нет Христа».

Вдруг из-за стола вышел один из апостолов. «Кажется, его зовут Андрей», – подумала во сне Мэрилл. В руках он держал пластину – один из исследуемых ими артефактов. На пластине был выпуклый янтарный знак, напоминающий футбольный мяч.

Андрей поднял пластину и дотронулся ею до Мэрилл. Она сразу ощутила на своём теле сильное жжение. Он отнял пластину и произнес странные слова:

В далёкой северной стране,В большой пещере, на стене,На каменной плите лежитЗелёный круглый малахит.Дотронься до него рукой —Пойдёт история рекой.Потом с собой его возьмиИ на алтарь приподними.

После этого Андрей сел за стол и встал Матфей. В руках он держал точно такую же пластину, но с другим знаком. Он пошёл явно не по направлению к Мэрилл. Изображение стало ограничено рамкой, как на экране телевизора.

Матфей вынес пластину за «экран» и произнес стихи, в которых речь шла о голубом алмазе, скрытом где-то в Африке.

Другие апостолы совершали похожее действо. Каждый раз речь шла о драгоценных, полудрагоценных, поделочных и каких-то непонятных камнях, спрятанных в различных уголках Земли.

Последним был апостол Пётр. Когда он произнес свою речь и сел за стол, в центре стола неожиданно возник Христос.

Изображение снова перестало быть ограничено рамкой. Христос подошёл к Мэрилл и дотронулся до неё жезлом. Она опять ощутила жжение на своём теле. Христос отнял жезл и произнес следующие, ещё более загадочные слова:

В Гиперборее есть ларец.С ларца и злу придёт конец.В ларце в кристалле ИндулазТаится жёлто-карий глаз.Поможет вам он всё найти,Не сбейтесь только вы с пути!В Непал вам следует идтиИ к Эвересту подойти.Когда возникнет третий глаз,В пещере снова будет лаз.Огромных древних знаний сводХранит там каста Индовод.

«Чушь какая-то, – подумала Мэрилл во сне, – какая-то Гиперборея, нет такого кристалла Индулаз, какой ещё третий глаз, зачем надо идти к Эвересту и что это за каста Индовод? Впрочем, к Эвересту можно съездить, я люблю альпинизм»

Её сознание заволокло туманом, а странный сон прекратился.

На следующее утро, проделав аэробику, Мэрилл приняла душ и стала причесываться перед зеркалом. Посмотрев в зеркало, она с удивлением увидела на своей правой ключице изображение зелёного мяча, а на левой – какую-то прозрачную пирамиду с непонятным предметом внутри.

Мэрилл сразу вспомнила свой странный сон. Она сразу поняла, что на правой ключице изображен зелёный круглый малахит, но что изображено на левой ключице? Да это ведь кристалл Индулаз с глазом внутри.

Её сон был вещим! Да и сон ли это? Ведь эти выпуклые «татуировки» не могли возникнуть просто так.

Быстро одевшись в джинсы и закрытую тёмную кофточку, чтобы «татуировки» были не видны, она съела два крекера с малиновым джемом и поехала в лабораторию.

Как ни странно, все члены группы приехали очень рано и практически одновременно, задолго до начала ежедневного утреннего совещания.

Вся собравшаяся группа подошла к витрине с артефактами, но они имели точно такой вид, как и до начала облучения: никаких знаков на них не было.

– Джон, – громко сказала Мэрилл, – мне сегодня ночью приснился очень странный сон: будто бы я нахожусь у подножия Эвереста, там стоит стол, за которым сидят апостолы, почти как на фреске Леонардо да Винчи «Тайная вечеря», но только без Христа и Иуды. Апостолы по очереди встают, у каждого в руках по одной пластине, точно такого же вида, как исследуем мы. Они говорят какую-то чушь, а один из них дотронулся до меня пластиной, и знак с нею перешел ко мне на ключицу. Потом, когда апостолы завершили свои действия, появился Христос и произнес вообще что-то несуразное, а утром я обнаружила у себя на теле вот эти знаки, – закончила Мэрилл и показала их Джону.

– Да и мне приснился точно такой же сон, – сказал Джон – но в нём не было Христа, а утром у меня появился этот знак.

Действительно, у Джона на правой ключице был знак голубого алмаза.

– Я сразу узнал знаменитую фреску Леонардо, – продолжил Джон, – единственное что показалось мне странным, что не было Иуды и Христа, а фреска, если не считать Гималаи, была в современном виде. Эта фреска, так же как и знаменитая Мона Лиза [19] , дошла до нас не в первозданном виде. Вскоре после её написания она чуть полностью не погибла. Это случилось после того, как монастырь затопило. Спустя всего несколько десятилетий Вазари [20] описывал её как беспорядочный набор пятен. Многочисленные реставрации нанесли фреске только вред и чуть не погубили её окончательно. А сколько легенд о ней сложено – будто бы вместо Иоанна Леонардо нарисовал Марию Магдалину, а Христос и Иуда срисованы с одного и того же человека. Хотя это и не исключено, ведь известно, что Леонардо не был примерным католиком. Он мог и поглумиться над церковниками, ведь, согласно другой легенде, лицо Иуды – это лицо настоятеля монастыря, надоевшего Леонардо своими претензиями.

19

У Моны Лизы сейчас нет ни бровей, ни ресниц. Многие же современники Леонардо восхищались бровями Моны Лизы: Леонардо удалось выписать каждый волосок бровей.

20

Вазари – художник и известный искусствовед XVI века, занимался жизнеописанием знаменитых художников, зодчих и ваятелей эпохи Возрождения.