Кампанелла

Мостро грозил Кампанелле страшными карами. Но тот не унимался и повсюду объявлял, что намерен выступать на процессе в качестве официального защитника Галилея. Терпение Урбана иссякло. Кампанелле велели немедленно убраться из Рима, молча сидеть во Фраскати и не совать носа в дела инквизиции, если он не хочет окончить дни свои в тюрьме. Ему пришлось подчиниться. Другого выхода не было. Во Фраскати Кампанелла постоянно думал о Галилее. Сделал ли он в его защиту все, что мог? Временами ему даже казалось, что он вел себя недостаточно мужественно. Его не утешало сознание, что никто из сторонников Галилея не защищал его так горячо и так самоотверженно, как он.

Вызов в Рим был передан Галилею флорентийским инквизитором.

Из-за плохого самочувствия Галилей медлил с отъездом. В декабре он совсем слег в постель. Врачи опасались за его жизнь. Не обращая внимания на свидетельства врачей, инквизиторы продолжали настаивать на его приезде. Они не постыдились угрожать насилием ученому с мировым именем, старому и совершенно больному. Если Галилей не приедет сам, то «его арестуют и отправят в Рим в кандалах».

Он прибыл в Город св. Петра 13 февраля. Здесь он увидел, что тучи над его головой сгустились до предела. Урбан, который когда-то милостиво с ним беседовал и с любопытством расспрашивал о его открытиях, теперь не пожелал взять его под защиту. Да, в былые времена Маттео Барберини даже в своих стихах хвалил Галилея, но тогда он не был папой, а Галилей не написал «Диалога о двух системах», где собрал новые аргументы в пользу коперниковой теории, которую церковь осудила как «глупую, абсурдную и еретичную».

С формальной стороны обвинить Галилея было не очень просто. «Диалог» дважды был разрешен цензурой — сперва в Риме, потом во Флоренции. Но это не смутило инквизиторов. Галилею поставили в вину, что он, написав работу о системе Коперника, сознательно нарушил декрет 1616 года. На допросах Галилей умело защищался. Кто может доказать, что в «Диалоге» истинные мысли автора выражает Сагредо, а не Симпличио, приверженец Птолемея? Ему очень помогло, что он внял совету Кампанеллы и написал свое сочинение в форме диалога. Галилей категорически заявлял, что он написал «Диалог» с единственной целью: чтобы всем стало ясно, насколько доводы Коперника неубедительны и ошибочны!

От него все время требовали признаний, что намерения его были преступны. Он упорно не соглашался. Ему начали грозить пытками. Но Галилей по-прежнему стоял на своем: он не разделяет взглядов Коперника. Он хорошо знал, что в его положении легче всего было защищаться настойчиво отрицая наличие злого намерения.

21 июня 1633 года Галилею был зачитан приговор. Инквизиционный трибунал объявлял его «сильно заподозренным в ереси» и приговорил к отречению, покаянию и лишению свободы на неопределенный срок. «Диалог о двух главнейших системах мира» вносился в список запрещенных книг. На следующий день Галилей в церкви св. Марии-над-Минервой, в той самой церкви, где и Кампанелла в молодости совершал обряд покаяния, на коленях публично покаялся и подписал акт отречения. На долгие годы, вплоть до самой смерти, он стал узником инквизиции. Ему навсегда запретили в беседах с кем бы то ни было касаться вопроса о движении Земли и что-либо писать на эту тему.

Время от времени Урбана VIII, как и прежде, охватывали приступы суеверного страха: то звезды снова предсказывали гибель, то вдруг в опочивальне папы — дурная примета! — нашли неизвестно откуда взявшуюся сову. Но теперь Урбан обходился без услуг Кампанеллы. Разрыв между ними был полным. Во дворец Кампанеллу больше не пускали. Враги продолжали его травить. Он обращал на это мало внимания. Его помыслы были заняты другим.

Всю свою жизнь он тяжело переживал неудачу калабрийского восстания. Тридцать три года он провел в тюрьме, и всегда мечта о свободе была для него мечтой о продолжении борьбы за освобождение родины от ига иноземцев. Его не покидала уверенность, что Италия станет свободной. То, чего не смог сделать он, совершит новое поколение борцов!

Он окружал себя молодежью и употреблял все свое влияние, чтобы воспитать из земляков-калабрийцев смелых людей, которые не пожалеют жизни ради торжества справедливости. Томмазо Пиньятелли, любимый ученик, должен был осуществить его замыслы. Они часто говорили о восстании. Надо было привлечь к участию в нем возможно большее число людей. На родине еще оставался кое-кто из старых заговорщиков. Многие, правда, умерли, но ведь жили их дети! С Калабрией поддерживалась постоянная и надежная связь. Там очень активно действовал Джузеппе Грилло, который еще в 1599 году был одним из верных помощников Кампанеллы. Его друг, Антонио Пепе, приехав в Рим из Сквиллаче, рассказал об обстановке в Калабрии.

Первое восстание не удалось, потому что правительство вице-короля было заранее предупреждено о выступлении. Помня о роковой неудаче, надо было теперь так организовать заговор, чтобы и в самом Неаполе нанести испанцам неожиданный удар и лишить их отряды руководства. Томмазо Пиньятелли ратовал за необходимость устроить покушение на вице-короля и его ближайших сподвижников. Насколько легче будет бороться с испанцами, когда их главари будут заколоты, застрелены или отравлены!

В Неаполе план Пиньятелли энергично поддерживал Микеле Червеллоне. Червеллоне! Тридцать лет тому назад он потерпел провал, когда устраивал побег Кампанеллы из Кастель Нуово. Эта попытка стоила ему десяти лет каторги. Он полностью отбыл на галерах свой срок и остался все таким же безрассудно смелым.

Кампанелла предостерегал, что не следует особенно увлекаться идеей покушения на вице-короля. Здесь малейшая неосторожность сразу погубит все дело. Он хотел придать заговору широкий размах. Очень ли будет опасен вице-король, когда в порт Неаполя войдет грозная армада союзников? Кампанелла строил свои планы на военной помощи восставшим со стороны Франции и Венеции. Вместе с Пиньятелли он обсуждал их в доме французского посла. Граф Брассак относился к ним положительно. Джузеппе Грилло поехал в Венецию, чтобы вести там переговоры.

Наконец настал долгожданный день, когда Томмазо Пиньятелли отправился на юг. Обнимая любимого ученика и единомышленника, Кампанелла волновался. Вновь наступила пора действий, а не слов!

Первые месяцы все шло хорошо. Многие калабрийцы готовы были взяться за оружие. Снова в Россано, Сквиллаче, Стиньяно и Катанцаро стали собираться заговорщики.

Не получая окончательного ответа от Синьории, Грилло завязал в Венеции сношения с французским послом, и тот передал ему обещание Людовика XIII оказать помощь. Об этом же говорил Кампанелле и новый французский посол в Риме. Обстановка была благоприятной для подготовки выступления. Только не следовало излишне торопиться.

Поэтому Кампанеллу очень обеспокоило известие, которое неожиданно пришло из Неаполя. Пиньятелли передавал, что Микеле Червеллоне знает секрет приготовления сильнейшего яда, испарения которого, лишенные запаха, незаметно убивают людей. Достаточно нескольких суток, чтобы отравить вице-короля и все его правительство.

Кампанелла немедленно послал в Неаполь гонца: Пиньятелли не должен делать никаких необдуманных шагов и предпринимать слишком рискованных и поспешных действий.

Но было уже поздно. Томмазо Пиньятелли был арестован испанскими властями 15 августа.

В Рим, спасаясь бегством, тайно прибыл брат Кампанеллы Джампьетро. Он принес вести о непоправимом. Один из заговорщиков, капитан Помпео Мацца из Катанцаро, сообщил вице-королю о готовившемся покушении. Роль самого Червеллоне во всем этом деле была крайне двусмысленной и непонятной. Так или иначе, его подробнейшие показания очень повредили другим. Чего он только не нагородил! Он рассказал и о сношениях с французским послом и о людях, которые в Риме сочувствовали заговору. Калабрийцам, по его словам, была обещана помощь не только французов и венецианцев, но и голландцев. Вице-король с самого начала был убежден, что главный вдохновитель и руководитель заговора — это Кампанелла.