Канахкон
Шрифт:
В голову пришла неуютная тревожная мысль, что бумажка пуста, потому что кассета с момента записи так и не была извлечена – что это последняя запись. Более того, только сейчас, с нехорошим предчувствием вставляя ее в камеру, я заинтересовался, а почему это бесчисленные хроники неутомимых исследователей находятся не в архивах, например, телеканала Дискавери, а пылятся в нашем с Анри шкафу?
Изображение прыгало и плясало. Сначала я решил, что изображение прыгает от того, что оператор бежит, но вскоре понял, что дело не только в этом. Когда он останавливался, изображение продолжало скакать – люди, попадающие в кадр, шатались,
Вскоре снимающий тоже упал и долго лежал, пережидая. В это время камера ловила только подрагивающую полоску берега, а потом все замерло.
– Кривой Иисусе в обдристанных кальсонах! – послышался дрожащий изумленный комментарий оператора, в котором я не без труда признал голос того самого историка, подражающего Дэвиду Аттенборо, - А это, блядь, что за хуйня?!
Камера поднялась вверх, потом вкривь и вкось повернулась в сторону Озера и замерла, ловя в фокус… кошмар всей моей жизни.
Посередине озера вырос остров, бурно сочащийся водой. На осклизлых, покрытых густой бурой тиной и окаменевшими ракушками камнях громоздилось что-то вроде развалин древнего строения. Небольшая скособоченная конструкция – всего-то несколько монолитных плит, кое-как составленных домиком - с распяленным зевом посредине. Портал, врата - другого слова я подобрать не мог. И уж точно не подходило этому клубящемуся тьмой и изрыгающему воду провалу спокойное и домашнее слово «дверь».
«Блядский лысый Боженька!», - меж тем вел свой репортаж историк, - «Как это возможно?! Сколько баллов? Десять? Больше? Сколько до эпицентра? Или это и есть, блядь, эпицентр?!».
Запись оборвалась, но тут же продолжилась вновь. Историк бродил по берегу и, уже справившись с потрясением, вернулся к своему обычному бодро-поучительному тону.
– Сегодня на рассвете в окрестностях озера Канахкон произошло сильнейшее за всю историю Канады землетрясение. Землетрясение было такой силы, что порвало озёрное дно, и на поверхности выросла целая скала! Сравнить это явление можно разве что с Меркурием, на котором в далеком прошлом произошло нечто подобное. Правда, «странная местность» образовалась там от падения метеорита, а не от сейсмических толчков, но все же…
Камера прекратила гулять по берегу, где кучковались растерянные местные и жители виллы, и вновь повернулась на середину озера. Я стиснул зубы, но не отвел глаза.
– Думаю, дорогие друзья, скоро и у историков, и у антропологов, и у археологов появится много интересной работы. Поглядите на верхушку подводной скалы. Там явственно проступают очертания строения, быть может, немыслимой древности! Что если это остатки затерянной Атлантиды? Или древней Лемурии? Позвольте же мне еще немного поиграть в Нострадамуса: внутренний голос подсказывает, что вся история человеческой цивилизации в скором времени может быть кардинально пересмотрена!
Экранчик потемнел и снова загорелся. Судя по расположению солнца, день перевалил за вторую половину.
– Очень странно сегодня ведут себя Каниенкехака, - вещал историк, - почти сразу после сокрушительного землетрясения, постигшего это уединенное тихое озеро, они ушли в деревню и до сих пор не появлялись. Тишину, сгустившуюся над деревней, нарушает лишь бой барабана. Остается только предполагать, как на их незамутненный
разум могло подействовать это сейсмическое явление. Честно говоря, я немного опасаюсь за них… Впрочем, не смотря на силу подземных толчков, от которых крошились окрестные скалы, ни вилла мистера Редпетаса, который любезно предоставил мне кров и стол на период моих исследований, ни индейская деревушка совершенно не пострадали. На вилле, конечно, попадала из шкафов посуда и вышли из строя генераторы, но все это пустяки. Главное – дом на месте, а хозяева и постояльцы живы-здоровы. Вот они все, собрались на берегу, - камера мимолетом пробежалась по взволнованным, указывающим на озеро фигурам.Несколько раз я перематывал это место, пытаясь разглядеть знакомые лица, но никого из нашей семьи так и не приметил.
– Если в ближайшее время индейцы не появятся, я попробую сам пойти в деревню и узнать, как у них дела. Чревато, конечно, вторгаться без приглашения, но их молчание немного настораживает, - закончил очередной блок новостей «Аттенборо».
Снова смена картинки и возбужденный голос.
– Индейцы, наконец, вышли на берег! Они явно приняли землетрясение за какое-то знамение, потому что все до единого облачились в свои ритуальные костюмы. Даже дети!
Камера приблизила и взяла в фокус собравшееся на берегу у деревни зловеще молчаливое племя. Почти все старики, мужчины и мальчики садились в лодки и каноэ и отплывали в сторону острова. В одну из лодок, поддерживая с трех сторон усадили даже какого-то древнего старца, едва передвигающего ноги. Только женщины оставались на берегу - торжественно застывшие фигуры.
– Сейчас они отправляются к острову. Наверное, какое-то приношение воображаемым древним богам… Впрочем, я не заметил, чтобы в каноэ погрузили хотя бы одно животное..., - Мимо камеры проскочили какие-то гомонящие фигуры, и деревня снова отдалилась, - куда это вы, мальчики?
У меня захватило дух. Анри! Голый по пояс, загорелый до черноты, с вихрами непослушных кудряшек на голове и горящим от возбуждения взглядом! Подбородок мой запрыгал, руки затряслись, и я едва не выронил камеру. В компании какого-то белобрысого пацаненка лет восьми он пыжился столкнуть с берега лодку.
– Мы тоже хотим посмотреть, что там! – звонко крикнул он, - Вдруг, там пиратские сокровища! Если мы не поторопимся, все достанется деревенским! Помогите же нам снять лодку!
К ним подбежала взволнованная мамаша пацаненка и со словами «Ты никуда не поплывешь, это может быть опасно!» оттащила того от лодки.
– А дедушка разрешил тебе взять лодку? – спросил «Аттенборо»
– Конечно! Мы с ним и поплывем.
– Ну маа-ам! – возмутился белобрысик, - мы ведь со взрослыми!
Появился наш прадед, сумрачный, с застывшим лицом. Он был в обычной одежде, но на голове у него я с удивлением приметил какую-то топорщащуюся нашлепку, имитирующую прическу древних могавков.
– Пусть остается. Места не хватит, - строго сказал он колеблющейся мамаше и, секунду помедлив, столкнул с берега лодку, - Люка, Берт, быстрее!
Первым в лодку полез подошедший испуганный пожилой мужчина, в котором я смутно признал дедушку Роберта – бабушкиного мужа. Лоб его стягивал кожаный ремешок, за который были наспех засунуты несколько орлиных перьев. Потом в лодку сел дядя Люка. После них прадед бережно подсадил в лодку Анри и сел сам.
– А где твой брат? – вдруг спохватился прадед и опустил двухлопастное весло.
– Родители забрали его днем в лес. Папа решил, что во время землетрясения нападали кедровые шишки.