Канал имени Москвы

— Сказал, — вздохнул Ваня-Подарок.

— И мальчишка меня об этом спрашивал, наш Фёдор-то, славный парень…

— Да. Верно, пацан что надо. — Альбинос испытующе посмотрел на Кальяна.

— Вот, и говорит: «Матвей, мол, дед трындел: два скремлина, два воина». Ну, про воинов-то мы, допустим, разобрались. Это он, верно, вас с Хардовым имел в виду — больше оружия-то на лодке ни у кого нет. А вот два скремлина… Ты уж извини мою дотошность, но я в ответе за тех, кто в лодке.

— Говори прямо, что хочешь знать.

— Твой скремлин… он как-то за нами следует? А то кроме хардовского ворона… Я твоего что-то так и не видел, Вань.

— У меня нет скремлина, — тяжело ответил Ваня-Подарок, и что-то заставило вздох оборваться.

— Как же так? — не понял Кальян. — Я слышал, у каждого гида есть свой скремлин. Или ты не из таких?

— Из таких, — с той же тяжестью отозвался альбинос. — Слушай сюда: каждый гид пользуется помощью скремлинов, когда идёт в туман. Они нам как глаза, без них не увидеть того, что скрыто мглой. Но иногда приходится пользоваться чужими скремлинами.

— Чужими?

— Ну, ничейными, чтоб тебе было яснее. Таких покупают, когда между гидом и скремлином не сложились отношения. Нет своего — ходят в туман с чужим.

— Нет своего? Но почему?

— Хм, — чуть мечтательно усмехнулся Ваня-Подарок, но от капитана Кальяна не укрылось присутствие горькой нотки в этой усмешке. — Любовь и дружбу скремлина надо ещё заслужить. А это очень непросто. Поверь мне, друг мой, очень не просто.

Подарок отвернулся и зачерпнул за бортом ладонь воды, задумчиво вернул воду каналу, потом зачерпнул ещё и плеснул себе в лицо:

— Жарко.

— Да. — Кальян одарил альбиноса едва заметным кивком.

— Если взять чуть левее, там хорошее место для купания.

— Знаю, — сказал Кальян.

— Лишь единицы заканчивают школу гидов со своим скремлином. Поэтому часто, особенно молодым выпускникам, приходится скремлинов покупать.

— А-а, вот в чём дело, — непонимающе покивал Матвей. Вроде бы Ваня-Подарок явно не проходил по категории «молодого выпускника».

— Рано или поздно гиду будет необходимо найти своего скремлина, — продолжал Подарок, — иначе ему не вырасти. Не продвинуться как гиду. Знаешь, это как… ваши «сорок походов».

— Хм-м-м-м, — кашлянул Матвей.

— И хоть, как правило, своего скремлина обретает уже зрелый гид, но… тут только всё и начинается. Да, Матвей. Как я понимаю, «сорок походов» у вас — это тоже не сорок рейсов между Дубной и Дмитровом? Необходимо пройти Тёмные шлюзы и всё такое?

— Ты неплохо осведомлён в делах гребцов, — похвалил Кальян. Только не ясно, сколько действительного одобрения сквозило в этой похвале.

— Ну да, — пожал плечами альбинос. — Это моя работа. Не беспокойся, капитан. Я тоже в чужие дела не лезу.

— Ясно. — Матвей Кальян кивнул. — Сорок походов… Из них минимум три за Тёмные шлюзы. Вместе с главой нашей гильдии людей, у кого это в активе, можно сосчитать по пальцам одной руки. А у вас?

— Думаю, так в любом мастерстве, — согласился альбинос, а Матвей подумал: «Довольно уклончиво. Гиды умеют беречь свои тайны. Не зря говорун-молчун».

— И как у вас? — повторил он негромко, но настойчиво. — Что ваши «сорок походов»? Заслужить любовь скремлина?

Ваня-Подарок чуть заметно кивнул, и его щека также чуть заметно дёрнулась.

— В том числе, — подтвердил он. — И, наверное, это один из самых волшебных моментов нашей профессии.

— Иван… ну, вот ты говоришь, что скремлины очень опасны. И в то же время что они миролюбивые существа.

— По-разному, — неопределённо ответил альбинос. — Миролюбивые? Да, можно и так сказать. Никогда, например, один не причинит вреда другому. Они абсолютно доверяют друг другу. И своему гиду. Наверное, они находятся в своеобразной гармонии с тем, что в тумане, не знаю, хотя там полно всякой мерзости, знаю только… Понимаешь, иногда с ними что-то случается, и они…

— Заболевают? — хмуро спросил Кальян.

— Становятся опасны, — кивнул Подарок. — Если их не трогать, всё в порядке. Живут себе. Только иногда… Хардов считает, что они будто заражаются от людей.

— Как так? Чем?

— Не знаю, сам у него спроси.

— Спрошу, — пообещал Кальян.

И подумал: «Скверное дело. А ведь им действительно нравится туман. И скремлины. Кто-то сказал, что гиды очарованы всем этим. Что ж, действительно интересно. Вопрос только в том, насколько далеко они готовы зайти».

Матвей, как и многие на канале, слышал про «бешенство» скремлинов. Этим они заболевают. Слышал, что зрелище не из приятных. Люди говорят, что поначалу это почти незаметно, а потом перемена наступает очень быстро.

— Но запомни, капитан Кальян, свой скремлин никогда не укусит гида. И, конечно, не опасен для окружающих. Кусают только чужие.

— Успокоил, дружище, — иронично откликнулся Кальян.

— Я к тому, что молодым гидам всегда приходится проходить через это. Опыт у нас есть. И немалый. Надо просто быть осторожным.

— Я осторожен, Иван. Очень осторожен. Поэтому и хожу столько лет по каналу. Поэтому и вынужден задавать тебе вопросы. Но за твоими словами многое скрыто.

— Что ж, тогда сразу стоит уточнить, — вдруг усмехнулся Ваня-Подарок, — коли уж речь зашла о чужих скремлинах, то их покупают, — альбинос пристально посмотрел на Матвея, и в его глазах мелькнули льдинки, — у Паромщика. Перевозчика.

— Вот как? — чуть хрипло отозвался Кальян, опять его лица коснулось то самое мимолетное холодное дыхание. — Но ведь ты не молодой гид?

— Ты хочешь спросить, почему у меня нет скремлина? — На мгновение льдинки вернулись в глаза альбиноса. — Его убили.

Матвей опустил руки.

— Прости, — смущённо, но с искренним сочувствием сказал он. — Я не знал.

— Ничего. — Ваня-Подарок отвернулся и повторно зачерпнул воды ладонью. — Это случилось давно. Он… был мне очень дорог.

— Дружище, я сильно раскаиваюсь. Что моё любопытство заставило тебя…

— Это было правильное любопытство, — возразил альбинос. Его лицо выглядело спокойным. Только еле уловимые горькие складки прятались в уголках губ. — Дед болтал странные для тебя вещи. Два скремлина, и от обоих пользы с гулькин нос.