Канарский грипп, или Вспомнить всё!
Шрифт:
— Вот о чем я тебя спрошу, — с вкрадчивостью удава прошипел Брянов, уже чувствуя губами тепло ее щеки, шеи, уже наполняясь ее ароматом, зная, что его уже не остановит ничто. — Скажи ты мне, Наталья, а с этим своим крокодилом Геной ты венчалась в церкви или нет?
— Ты с ума сошел, Сашка! — вся дернулась в никуда Наталья, оставшись тут же, в его руках.
Непонятно, что она имела в виду: то ли неотвратимое приближение бывшего мужа, то ли свой, неизвестный Брянову, воинственный атеизм, то ли именно то, что с крокодилами в церкви не венчаются.
Однако Брянов что хотел, то уже узнал.
— Нет,
— Да какое твое дело?!
— Ну, значит, греха не будет, — утвердил Брянов. — А будет — тоже хорошо. Значит, потом напомнят — на Страшном Суде. Может, и раскаюсь, — но жалеть не стану.
— Кажется, вспомнила… — вдруг замерла Наталья, и темная бездна в ее глазах подернулась поволокой.
— Давно пора, — сказал Брянов и повалил ее на диван.
— Костюм! Костюм! — закричала Наталья.
Непонятно, какой костюм она имела в виду, за какой так испугалась: то ли за свой, роскошно-деловой, то ли за бряновский, новый, летний, на который они упали.
Она, как женщина аккуратная, конечно, уточнила бы — какой, но вдруг вспомнила — и забылась, и утонула вся в своем же судорожном вздохе и в своем собственном неудержимом стоне…
И он тоже вспомнил — вспомнил все свое, вспомнил всем собой, всем своим телом и всем своим дыханием — и ту горячую ямку над ее ключицей, жесткие и притом необыкновенно нежные губы, и жесткий пушок над верхней губой, и ее острые соски, и линии ребер, и края их, вздымавшиеся, как только она выгибалась в том своем неудержимом стоне, и легкую, легкую пустоту, что всегда открывалась ему внезапно, сразу впускала его всего, хотя мгновение назад была еще непреодолимым сгустком сопротивления, и охватывала его, стискивала пределами своей силы, простором, горячей параболой, мягкой силой вдруг расступавшихся бедер.
Он вспомнил ее всем собой, обхватил ее, отрывая от дивана, едва не повисая с нею в воздухе, — и с яростью сказал себе: «Никому не отдам!»
Непонятно, комуон, Брянов, не хотел ее отдать: то ли Паулю Риттеру, то ли всем этим злодейским экспериментаторам, то ли вообще абстрактному загробному беспамятству…
Однако смысл его яростного порыва мог быть понятным: в конце концов Александр Брянов боролся с судьбой.
Фрагмент 15. КООРДИНАТЫ НЕИЗВЕСТНЫ
Часть бетонной стены, увенчанной в целях маскировки чугунными кружевами, поплыла в сторону, и перед старым генералом там, за лобовым, ничем не пробиваемым стеклом машины, открылась милая дачная тропинка, окруженная уже вянущими золотыми шарами, сад с яблонями и вишнями и, поодаль, приятная для глаза темная рябь бревенчатого сруба.
Машина двинулась вперед, на узкую трескучую дорожку и неторопливо подвезла приезжих к крыльцу обыкновенной казенной дачи.
Выскочивший из дома молодой человек услужливо приоткрыл заднюю дверцу.
Старый генерал, одетый в штатское, поставил ногу на тропинку, выбрался из машины и с наслаждением вздохнул. Он уже не любил дороги и автомобили. Вслед за ним выбрался гость значительно моложе, лет сорока, тоже в штатском — да и в остальном
внешне похожий на генерала.Прежде чем войти в дом, старый генерал приостановился и с грустью посмотрел на сруб, на окна, на скаты крыш, на изящный конек. Он хотел построить себе именно такой дом: вековой сруб, замысловатые наличники, резьба по карнизам. Но младшие поколения навалились всей дивизией: им, а не ему, подавай крепостные стены, красный кирпич, как у Кремля, и чтоб обязательно с башенками.
Генералу понравилось, что крыльцо под ним заскрипело. Он поднялся на террасу, скромно обставленную простой, грубо сбитой мебелью, и вошел в небольшие сенцы. Дверь за ним плотно закрылась.
Он помедлил, привыкая к матовому, неживому свету в узком пластиковом пространстве.
— Вот сюда, бать, — напомнил ему сзади тот, что был моложе, и показал пальцем.
— Помню, — недовольно ответил генерал и без труда попал пальцами правой руки в узкую щель в стене, на уровне пояса.
Над щелью загорелся зеленый прямоугольничек.
Потом прозвучал нечеловеческий голос:
— Идентификация завершена.
Прямо перед лицом генерала раскрылась диафрагма, обнажая небольшой пульт. На этот раз младший по возрасту и званию смолчал. Генерал нажал на кнопку с изображением нуля — и лифт пошел вниз, в шахту, построенную по образцу ракетных. На нулевом уровне гостей встречали еще двое низших чинов, которые молчаливо вытянулись по стойке «смирно» и дали равнение, куда надо. Узкий коридор завершался, как сказочное распутье, еще тремя дверями на три стороны света. Генерал выбрал ближнюю. Ему пришлось не только приложить руку, но и продемонстрировать в окуляр радужную оболочку глаз.
После того, как загорелся второй зеленый огонек, послышалась короткая трель.
— Петр Иванович Никонов, — четко, по-военному проговорил генерал. Идентификация завершена. Старый генерал подумал, что когда-нибудь, если его постигнет неудача и если он еще не успеет вовремя умереть, к этой двери сможет подойти кто-то другой — с его отпечатками пальцев, с его радужной оболочкой, с его голосом. Вот это уже будет самый настоящий «Петр Иванович Никонов»! И в лучшем случае им представится сам Пауль Риттер…
Он вошел в небольшую комнату, три стены в которой занимали соты секретного архива. Здесь генерал повернулся налево. Он и его младший сын, полковник ГРУ, одновременно приложили свои ладони к выпуклостям на крышке одной из ячеек. Под ладонями вспыхнул яркий свет, мутно просветивший руки насквозь, — и затем послышался легкий щелчок.
Связь между поколениями не прервалась. Крышка ячейки превратилась в маленький столик, на который изнутри выдвинулся легкий несгораемый кейс с алюминиевым блеском.
— Бери, — сказал сыну старый генерал. Теперь в руках младшего и самого доверенного Никоненко оказался один из двух важнейших фрагментов досье Пауля Риттера, досье, некогда поделенного между двумя временно союзными организациями.
Оба перешли в другой, более просторный отсек нулевого уровня, имевший также более комфортный интерьер: несколько мягких вращающихся кресел окружали широкий стол, по углам ядовито зеленели в декоративных кадушках искусственные растения.
Никоненко-младший положил кейс на стол, нажал с двух сторон на незаметные сенсоры замка и отошел в сторону.