Канцтовары Цубаки

— Вам тоже!

И тут в окошко над лестницей хлынули солнечные лучи. Так внезапно, что мне даже почудился слабый щелчок. Ослепительные до головокружения лучи, в которых даже пыль танцевала красиво.

Первым на место общего сбора явился Барон.

— Э-э? Вы что же… пойдете в таком наряде? — спросила я, от удивления забыв поздороваться. Вообще-то, церемония встречи Семи Богов Счастья включает прогулку по горному перевалу! На Бароне же из теплых вещей был один лишь жакетик хаори поверх обычного кимоно…

— Для встречи Нового года — самое то! — бодро отозвался Барон. — Зато обувь уж точно не подведет!

И он, задрав полу кимоно, притопнул по асфальту крепкими, попугайной расцветки кроссовками.

— Прямо сейчас нам готовят отменные инари-дзуси! [64] Подожди немного вон там, на скамейке! Остальные вот-вот подтянутся… — сказал Барон и с наслаждением сунул в рот сигарету.

По правилам Камакуры за курение на тротуарах можно и штраф схлопотать, но я не стала напоминать об этом Барону, боясь его разозлить.

64

Инари-дзуси (яп. ????) — разновидность суси, у которых рис подается в мешочках из обжаренного соевого творога тофу с кисло-сладким уксусом мирин. Названы так благодаря рыжему (т. е. «лисьему») цвету мешочков, который ассоциируется с синтоистской богиней плодородия Инари — покровительницей лис и, согласно преданиям, большой любительницей жареного тофу.

Его сигарета не догорела и до середины, когда на выходе из турникетов показалась Панти. Со стороны она напоминала резиновый мячик, который подпрыгивает и не может остановиться — слишком много всего сталкивается и дрожит у него внутри.

Завидев ее, Барон спохватился, бросил окурок наземь и придавил кроссовкой. Возмутившись, я уже собралась попросить его хотя бы не мусорить, но он, будто опередив меня, тут же нагнулся, подобрал окурок с асфальта и спрятал в карманную пепельницу, что хранилась в рукаве его кимоно. Что ни говори, а элементарные приличия этот грубиян все-таки соблюдал.

И вот наконец явилась госпожа Барбара. После утренней переклички каждая из нас озаботилась своими приготовлениями, так что на общую встречу мы пришли поодиночке.

— Доброе утро! — поздоровалась она сразу со всеми.

— Не «доброе утро», а «с Новым годом»! — тут же поправил ее Барон.

Формально он прав: сегодня ведь и правда старый Новый год! И уже от этих слов стало заметней, в какие теплые, подрумяненные тона окрасило всю Камакуру январское солнце.

— С наступившим!.. Всех благ в новом году!.. — начали поздравлять друг друга все разом — четверо друзей совершенно разного возраста. Зимнее небо раскинуло над нами от края до края лазурное, без единого облачка покрывало.

— С погодой нам повезло!

— Ветер прохладный, но на ходу не замерзнем…

— Целых семь Богов Счастья? Жду не дождусь!

Отступив от трех щебечущих женщин, Барон постоял немного под солнечными лучами, а затем куда-то исчез. Видно, пошел забирать приготовленные инари-дзуси. Мы поболтали еще немного, и он вернулся, держа в руках большой узелок, от которого исходил сладковатый аромат уксуса мирин. Я невольно сглотнула слюну. Время обеда еще не пришло, но аппетит уже разыгрывался не на шутку.

— Вперед! — скомандовал Барон. И мы зашагали к первой цели нашего паломничества — храму Чистого Знания, Дзёти-дзи.

Сколько в этом городе храмов — наверное, точно не знает никто. Но мрачная шутка «Вся Камакура — одна большая могила», пожалуй, не просто фигура речи. Куда ни поверни — всюду сплошные храмы. Неудивительно, что слухи о встречах с призраками так и расползаются среди горожан…

Углубившись в кедровую рощу, поднимаемся по каменной лестнице в храм Дзёти-дзи. Здесь обитает покровитель монахов Хотэй — бог сострадания с большим животом.

Прибыв сюда, мы тут же застреваем в очереди к прихрамовой конторке, где каждый получает по штампику и специальную запись в персональной «карте паломника».

— Ну напридумывали! — приглушенно, так, чтобы слышали только мы, бормочет госпожа Барбара. — Тут уж никаких нервов не хватит, чтобы дойти до конца…

— И не говорите! — звонко, на всю очередь возмущается Панти. — Уже и не паломничество, а какая-то охота за штампиками!

То ли в силу профессии, то ли просто голосистая от природы, но говорить приглушенно Панти не умеет, как ни старается.

Получая свой штампик, я наблюдала, как танцует кисть в руке монаха, выводя иероглифы в очередной «карте». С древних времен параллельно ремеслу писцов-каллиграфов, которым доверяли сочинение и написание писем, существовали и вот такие копировальщики, которые с утра до вечера выписывали одни и те же фразы да вставляли между ними очередные незнакомые имена. Без черновиков — и без права на ошибку. Неужели они вообще не ошибаются? А если ошибутся, какое их ждет наказание?

Последним из нас штампик получает Барон. Дождавшись его, мы спускаемся по каменной лестнице обратно к кедрам.

На одной из ступенек я остановилась перевести дух и глотнуть воды из пластиковой бутылки.

— Ну ты даешь! — поддел меня Барон. — Вроде из всех нас самая молодая… А дышишь как паровоз, да еще и воду хлещешь, как лошадь!

В самом начале пути я беспокоилась, хватит ли сил на подобный демарш у госпожи Барбары. Но теперь вижу, что беспокоилась зря. Возможно, благодаря танцклубу, в котором она разминает косточки с недавних пор, госпожа Барбара оказалась в неплохой физической форме.

— Ну что? Дальше куда? — обернувшись, спросила Панти у семенящего сзади Барона.

— Дальше? — переспросил он. — Дальше движемся тропой Тэнъэн по задворкам храма Кэнтё-дзи, а перед самым храмом сворачиваем в лес и поднимаемся на гору.

Странно, думаю я. Похоже, с Панти этот грубиян разговаривает очень даже учтиво — совсем не так, как со мной.

Ох уж эти походы в горы! Хоть сама я родилась и выросла в Камакуре, все мои «восхождения» можно по пальцам пересчитать. Но так или иначе, добраться до второй цели нашего пути оказалось совсем непросто. «Задворки» храма Кэнтё-дзи были слишком просторными. Мы всё шли и шли, но никакого храма перед глазами не появлялось.

Когда же мы наконец увидели то, к чему так долго стремились, оказалось, что главное испытание еще впереди. От заднего дворика храма к вершине бежали, цепляясь за горный склон, бесконечные каменные ступени.

— Что-о?! Нам правда туда? — не выдержав, простонала я. Разве не проще вернуться к вокзалу и всего за пару станций добраться до той стороны горы? Я уже вспотела, как лошадь.

Никто не ответил на мой вопрос. Лишь госпожа Барбара, выдержав паузу, вдруг сказала:

— Ну-ка, покатай на язычке!