Кандалы для лиходея

В клуб, что занимал великолепный дворец графов Разумовских на той же Тверской улице, полковник Власовский отправился, естественно, вечером. Кирилл Михайлович находился, по своему обыкновению, в библиотеке, которая была богатейшей и едва ли не одной из лучших во всей Москве. Статский советник Неелов сидел в кресле и читал фолиант, на переплете которого было написано:

Michel Eyquem de Montaigne. Essais

Александр Александрович поздоровался и спросил:

– Интересно?

– Еще как, полковник, – ответил Кирилл Михайлович, с трудом оторвавшись от книги.

– А что это вы читаете? – снова спросил с напускным интересом.

– Мишель Монтень. «Опыты» называется. – Неелов посмотрел несколько покровительственно на обер-полицмейстера: – Не изволили прочесть?

– Нет, – отмахнулся Власовский.

– Напрасно, – заключил Неелов. – Весьма занимательная вещь. Прочтите, не пожалеете. Это древний французский мыслитель и философ. И излагает он крайне умные вещи – весьма полезные как для ума, так и практической жизни.

Александр Александрович, конечно, по-французски понимал. Однако разговаривал с трудом, а вот читать по-французски, увы, не мог, да и не пытался никогда. Поэтому на предложение статского советника почитать древнего французского мыслителя и философа Монтеня ответил скромно, но с достоинством:

– Все времени нет, Кирилл Михайлович. Служба, знаете ли…

– Но это же… квинтэссенция мудрости. Житейской, позвольте вам заметить, мудрости. – Неелов уважительно посмотрел на книгу, а затем на Власовского: – Что, какое-то новое дело?

– В самую точку! – улыбнулся Александр Александрович, довольный, что Неелов задал такой вопрос и сам, так сказать, подвел разговор к нужной теме. – Ума вот не приложу, как сей клубок распутать.

– А вы можете рассказать, что за дело? – подавшись вперед, заинтересованно спросил Неелов.

– Вам, – серьезно посмотрел на Кирилла Михайловича Власовский, – определенно могу. Вы ведь умеете хранить тайны?

– А как же? – тоже сделался серьезным Неелов. – Вы же меня знаете, Александр Александрович, не первый год.

Может, хранить тайны статский советник Неелов или не может, полковник Власовский, конечно, не знал. Но в ответ на столь категорическое заявление Кирилла Михайловича кивнул и, понизив голос, заговорщицки произнес:

– Очень запутанное дело…

– Ага, ага, – поерзал в своем кресле Неелов, приготовляясь слушать.

– Понимаете, в чем дело, – Александр Александрович сделал лицо задумчивым, – у графа Виельгорского пропал главноуправляющий имениями, и мы полагаем…

– У Виктора Модестовича пропал главноуправляющий! – воскликнул Неелов.

– Тише, прошу вас, – посмотрев по сторонам, произнес Власовский и понизил голос: – Если кто-то нас услышит, у меня будут большие неприятности. А мне их и так хватает…

– Понимаю вас, – тоже понизил голос Кирилл Михайлович, посочувствовав, и посмотрел по сторонам: – Вот, присаживайтесь на диван. А я сяду рядом, и нас тогда никто не услышит.

С этими словами Неелов отложил книгу мыслителя и философа Мишеля Монтеня в сторону, поднялся с кресла и прошел к дивану. Усевшись, он посмотрел на обер-полицмейстера:

– Ну, что же вы, присаживайтесь рядом.

Александр Александрович подошел к дивану и присел.

– Сигару? – предложил статский советник.

– Нет, благодарствую, – вежливо отказался Власовский и посмотрел на Неелова: – Так вот, главноуправляющий Попов последним ревизировал имение Павловское в Рязанской губернии. Имеется версия, что управляющий этим имением, некто господин Козицкий, имеет причастность к исчезновению Попова. Какой-то он… скользкий, что ли.

– Как, вы сказали, фамилия этого управляющего? – настороженно спросил Кирилл Михайлович.

– Козицкий, – столь же осторожно повторил обер-полицмейстер, стараясь смотреть в сторону.

– А зовут как? – подался еще ближе к Власовскому статский советник, который казался уже несколько взволнованным.

– Самсон Николаевич, – с некоторым удивлением ответил Александр Александрович и внимательно посмотрел на собеседника: – А что, вы знакомы с ним?

Неелов откинулся на спинку дивана, достал из коробочки сигару и щипцы, откусил ими кончик сигары, засунул его в рот каким-то нервическим движением и зажег спичку. Пыхнув раз семь-восемь голубоватым дымом, в протяжение чего Александр Александрович терпеливо ждал, Кирилл Михайлович хмуро посмотрел на Власовского, выпустил клуб витиеватого дыма и медленно произнес:

– К сожалению, знаком…

«Почему, к сожалению?» – хотел было спросить Александр Александрович, но промолчал и лишь удивленно посмотрел на Неелова. То есть сделал вид, что удивленно…

– К сожалению, знаком, – повторил Кирилл Михайлович и задумчиво перевел взор с обер-полицмейстера на свои руки: – Он ведь и у меня управляющим служил. Восемь месяцев.

– А что так мало? – спросил обер-полицмейстер, как бы между прочим и совершенно не имея интереса.

– Я его уволил, – коротко ответил Неелов.

– Что, дела не знал? – поднял брови Александр Александрович.

– Нет, – как-то кисло усмехнулся статский советник, – дело-то как раз он знал превосходно. И даже слишком…

– Как это – слишком? – словно бы не понял иронии обер-полицмейстер. Полицейским ведь не до иронии или сарказма. Они не репортеры какие-нибудь и не литераторы, которые иронизируют над всем и вся, в том числе и над вещами, над которыми иронизировать бы и не надлежало. Сарказм же нужен людям-трибунам, чтобы выступать на разных совещаниях, конгрессах, симпозиумах и думах, спорить и изобличать. А полицейским нужна конкретика. В словах и действиях…

– А так, – как-то странно глянул на Власовского Кирилл Михайлович. – К примеру, зерна было продано шесть тысяч пудов, а он писал – пять с половиной. Денег за аренду земли было собрано четыре тысячи, а он писал три восемьсот. Ну и многое другое. Сами понимаете, куда шла разница.

– Понимаю, – охотно поддакнул статскому советнику обер-полицмейстер. – В собственный карман.

– Вот именно.

– Скотина, – резюмировал деятельность Козицкого на ниве управляющего имением Неелова Александр Александрович.