Кандалы для лиходея
Шрифт:
Это была не любовь. Это был договор, соглашение, условия которого негласно согласились блюсти обе стороны. Что ж, между мужчиной и женщиной бывает и так. Более того, подобный договор между ними может быть крепче иной любви. Ведь любовь проходит, а договор может быть бессрочным. Вот только что было делать с Семеном? И скоро Настасья придумала…
Село Павловское славилось своими грибными местами, причем у каждого дома были свои. Каждая семья ходила только на свои делянки и на чужие не претендовала. И не то что потом скандал может произойти или неудовольствие, а так уж было заведено, и нарушать заведенный порядок, который
Было такое место и у Семена Чубарова. Настасья о нем знала, поскольку несколько раз ходила с ним вместе по грибы с лукошком.
Участок был небольшим, но богатым подберезовиками, белыми и чистыми, без червя, маслятами. Встречались по осени белый груздь и волнушка. Хрупкую волнушку когда брали, когда нет, а вот мясистого груздя стороной не обходили, поскольку в засоле это такая закуска, которой лучше и не придумаешь. И с картошечкой вареной его за милую душу принять можно, и под водочку соленый груздь идет весьма славно.
Вот как-то Настасья и высказалась Семену, что грибков свеженьких ей уж шибко охота. Тот вроде слова жены мимо ушей пропустил – как хочется, так и перехочется, – так Настасья назавтра тоже повторилась, и на послезавтра. Ну, как бы мимоходом. И так раз за разом. Капля, она, как известно, и камень точит, а слова людские в человечью душу еще пуще западают. И ростки нужные для говорящего всегда пускают. Так и получилось.
Наконец пошел Семен по грибы. Будто бы сам решил. А в действительности это слова Настасьи свое дело сделали. Но это неважно. Пусть думает, что он по своей воле в лес по грибы отправился. И все пусть так думают, чего Настасья и добивалась. Чтобы потом, когда Семена хватятся да полицейское расследование начнется, на нее даже тень-полтень не упала. А то ежели будут знать, что это она мужа упросила в лес по грибы идти, так небольшое подозрение на нее упасть может…
Ушел Семен. А минут через сорок и Настасья в лес на чубаровское место собралась. Вышла незаметно, чтобы никто не приметил, шла путями окольными, сделав для верности полутораверстный крюк. Скоро на место вышла. Искала недолго: почти враз углядела спину Семена, который на корточках сидел, грибы срезая. Подошла тихонечко со спины – ни один сучочек сухой не хрустнул, и веточка не шелохнулась, – достала из-за пазухи прут железный толщиной в два пальца, загодя припасенный, размахнулась и изо всей силы ударила Семена по голове.
Ойкнул мужик. Повалился на бок. Прислушалась Настасья – дышит. Тогда она ударила еще раз и еще. Снова прислушалась: дыхания уже не было. Пощупала пульс – не бьется жилочка. Все. Вздохнула Настасья, зашла к убиенному мужу с головы, подхватила под мышки и потащила. Саженей тридцать пришлось ей его тащить, упарилась вся, покудова к яме, ветками прикрытой, не дотащила. Могила эта была для Семена, выкопанная Настасьей недели три назад.
Свалила Настасья Семена в яму, прут окровавленный туда же бросила, закапывать стала припрятанным совочком. Набросает в яму земли слой – притопчет, набросает другой – снова притопчет. А как сровнялась яма с остальной землею, ушла в заросли и вернулась с кусками вырезанного дерна и прикопала его на засыпанную могилу, так что со стороны и незаметно. Место как место, каковых в лесу хоть пруд пруди. Оглядела еще раз уже глазом остывшим, что-то подправила в травинках, иголок еловых накидала, да и пошла себе обратно. Так же, окольно, чтоб никто не заприметил, что она из лесу выходит.
И ведь получилось…
Заснула Настасья только под самое утро. Воспоминания навеяли какие-то непонятные тяжелые сны, в которых была и бабка Дуняша с круглыми, как у кошки,
глазами; и мать, заиндевелая и скрюченная, поджавшая к животу колени; и Семен с кровоточащей раной на голове и перекошенным ртом, и Козицкий, который почему-то подвывал по-собачьи, выставив в окошко лицо.Когда Настасья проснулась, на улице давно было утро. Чвыркали в листве какие-то мелкие птахи, а в солнечных лучах, если присмотреться, весело и беспорядочно суетились пылинки, которые всегда навевали ей в детстве ощущение праздника, который вот-вот случится. Но в это утро в ее душу поселилась тревога, а еще образовалась пустота, какая бывает в комнате, откуда вдруг взяли, да и вынесли всю мебель…
Глава 13
Третья декада июня 1896 года
Утром следующего дня сразу по приезде в село Павловское судебным следователем Воловцовым и уездным исправником Уфимцевым было решено начать работы по отысканию трупа господина главноуправляющего Попова на территории усадьбы. Что означало – в саду, во дворе и находящихся на усадебной земле хозяйственных постройках, в частности, сарае, который Воловцов и Уфимцев видели прошлым вечером из окна малой гостиной барского особняка.
Вся территория была разбита на квадраты и размечена, были определены места, где надлежало копать землю в поисках возможно зарытого в ней трупа, и полицианты приступили к копке ям.
Управляющий Козицкий снова вознегодовал и, бледный лицом, обратился к Воловцову с вопросом: на каком таком основании полицейские копают ямы вокруг господского особняка и в саду.
– Мы ищем труп пропавшего главноуправляющего Попова, – просто ответил Иван Федорович, спокойно выдержав взгляд Козицкого.
– Вы думаете, что я убил Попова и закопал его в землю? – взвился уже не способный совладать с собой управляющий имением.
– Имеется такая версия, – флегматично произнес Воловцов, наблюдая за действиями полицейских.
– Вы… вы ответите… – едва смог выговорить Козицкий, и в этих коротких словах Воловцов вдруг, помимо возмущения и негодования, почувствовал страх и ненависть.
Иван Федорович внимательно посмотрел на управляющего, и тот немного стушевался от взгляда судебного следователя. Медленно, гася в них пламя ненависти, Козицкий отвел взор в сторону и буркнул:
– А-а, делайте, что хотите…
– А вот это правильно, – согласился с управляющим Воловцов. – Только вот делаем мы не «что хотим» и уж тем более не по собственной прихоти, а проводим действия, дозволенные законом при ведении предварительного следствия. Поиски трупа, как и обыски, господин Козицкий, являются совершенно законными деяниями, санкционированными прокурором Окружного суда. Насчет того, что мы «ответим» за свои действия, – Иван Федорович мельком глянул на поднявшего плечи, словно ожидавшего удара Козицкого, – то вы, естественно, вправе жаловаться, куда вам заблагорассудится и когда угодно. А вот мешать проведению положенных при ведении следствия мероприятий вы не вправе, как я уже вам и говорил.
Самсон Николаевич еще более втянул голову в плечи и отошел в сторону. Он молча следовал за полицейскими, которые обследовали участок за участком, и столь же безмолвно наблюдал. Казалось, ему тоже интересно, найдут они труп Попова или нет.
К наступлению полудня урядники Гатауллин и Спешнев вместе с подключившимся к ним становым приставом Винником перекопали весь двор и практически весь сад во всех местах, где можно было бы спрятать труп. Тело главноуправляющего имениями графа Виельгорского – Ильи Яковлевича Попова – найдено не было.