Кандидат

«Молодчина, молодчина… Моя порода!» – возбужденно мысленно поаплодировал благодарный родственник и победно, с нескрываемой надменной усмешкой пригвоздил взглядом раздавленную и пристыженную бумагомараку.

– Готовиться нужно лучше, девушка, – ехидно загнал контрольный мяч Сергей Петрович и про себя добавил: «А лучше бы мужика себе нашла! Хотя…» – Казнокрадов оценивающе смерил тело журналистки и отрицательно замотал головой: «С тобой бы я не пошел играть в бильярд! Сухая и страшная! Никогда!»

– Следующий вопрос, пожалуйста! – вызывающе забросил в аудиторию Сергей Петрович. – Есть вопросы?!

«Есть», – послышалось из глубины зала. С кресла поднялся крепкого спортивного вида мужчина средних лет. Он с ледяной брезгливостью посмотрел в глаза Казнокрадову и, повторно бросив утвердительно жёстким голосом: «Есть», вышел на середину конференц-зала и твёрдым шагом уверенного в своих действиях человека стремительно направился в сторону выступающего московского гостя за трибуной.

От жуткого и недружественного гипнотического внимания приближающегося странного представителя СМИ Сергею Петровичу стало совсем неуютно и одиноко. Он в очередной раз почувствовал себя никчемной выловленной треской, томящейся в унизительном холодном трюме. А еще на каком-то инстинктивном уровне Казнокрадов вдруг осознал, что сейчас его будут бить. И не просто бить, а на глазах у всех присутствующих, очень жестко, болезненно и, возможно, даже по самому неприкосновенному, по депутатскому лицу.

– Кто вы такой?! Представьтесь! – срывающимся голосом почти прокричал народный избранник – Сядьте на свое место и задавайте свой вопрос!..

Незнакомец демонстративно игнорировал истерические выкрики Казнокрадова и бесцеремонно продвигался к намеченной цели. Когда между двумя мужчинами оставалось не более двух метров, тишину аудитории вместе с молча наблюдающими за этой непонятной картиной представителями печатных изданий и новостных интернет-платформ оглушил резкий львиный рык неизвестного:

– Заткнись!.. Сидеть!

Сергей Петрович чуть было не исполнил грозное повеление незнакомого грубияна, но все-таки смог взять себя в руки, устоять на шатающихся от страха ногах и дрожащим, но с долей холодной учтивости тоном повторить свой последний вопрос к агрессивному дикарю и восстановить пошатнувшийся авторитет хозяина пресс-вечеринки:

– Кто вы?!.. Что вам нужно?!.. Кто вы такой?!.. – чередовал набор безответных и робких вопросов перепуганный до смерти народный любимец.

Что касается остальных участников этого действия, то Михаил и губернатор Гусь также находились в легком молчаливом замешательстве, под впечатлением от грома подобных раскатистых мужских октав незнакомого представителя стороны печатных СМИ. Пожалуй, лишь один Сергей Сергевич Хлыстов понимал и был в курсе происходящего хулиганского недоразумения, приведшего к такому не запланированному скандальному итогу на столь важном предвыборном мероприятии. Он обреченно качал головой, заламывал болезненно руки, отказываясь принимать произошедший поворот событий, пока не достиг определенной точки закипания:

– Твою же мать!.. – наконец вырвалось из кипящего чайного носика.

– Твою же мать! – продублировал обреченно Сергей Сергеевич и добавил заключительное непечатное слово: – Пи***ц!

Незнакомец, явно оставшийся довольным произведенным им эффектом, надменно усмехнулся и выдал так же громко и на всю аудиторию:

– Меня зовут Хамов Юрий Евгеньевич! Я представляю интересы жителей нашей нищей, разворованной и втоптанной в грязь области и являюсь кандидатом от Социал-патриотической партии России, полковником русской армии в отставке! А для тебя… – новоявленный патриот стрельнул грозно глазами в сторону Казнокрадова, развернулся к расписанному триколору и прочел часть призывного лозунга, – для тебя, гнида… я ум, честь, совесть и твой военный трибунал!

В зале стояла гробовая тишина. Первой пришла в сознание и включила, направив фотокамеру своего смартфона на брутального офицера, представитель униженного московскими гостями издания Лиза Клейменная. Вслед за «Вечерним набатом» и оскорбленной девушкой защелкали затворами фотокамер остальные недовольные высокомерными вольностями москвичей резиденты средств массовой информации.

Переняв эстафету лидерства у раздавленного и пребывающего в замешательстве Казнокрадова, Юрий Евгеньевич продолжил:

– Именно наша партия, а не эти столичные выскочки и прохвосты будет отстаивать интересы нашего региона и интересы наших граждан. Я, как коренной уроженец этого города, а не заезжий гастролер, обещаю вам…

– Позвольте… по какому праву?! – попытался возразить и обозначить свое весомое присутствие молодой помощник. – Это наша пресс-конференция, и вы не имеете специального приглашения и аккредитации. Вы…

– Оставить! – перебил командным голосом социал-патриот. – С тобою, пидор, мы вместе не служили, один кусок хлеба в окопе не делили и не тебе меня перебивать. Но лично сильно сожалею, что не приписан был ты к моему полку… А то бы человека сделал из тебя настоящего!

Михаил зашлепал нервно губами, пытаясь аргументированно парировать атаки служивого несостоявшегося однополчанина, но голосовой аппарат перестал подчиняться своему хозяину, выдавая лишь странные неразборчивые клокотания. Градус кипения повышался с каждой минутой, и отодвинутый на скамейку запасных Сергей Петрович предпринял очередную попытку вернуться на игровое поле. Он гневно приблизился к кровному фамильному обидчику и выбросил из груди все накопившееся возмущение и ярость:

– По какому праву вы, солдафон неотесанный… – последовала короткая пауза, в ходе которой народный избранник глубоко выдохнул и на последнем запасе кислорода в могучих легких, крикнул: – Не сметь!.. Не позволю! – И завершил атаку оскорблением: – Хам!!!

Взгляд возбужденного народного законотворца остановился на тяжелом граненом графине, наполненном до самого горлышка питьевой водой, и таком же граненом стакане, которые в одиночестве томились на столе в ожидании своего рокового часа. Этот час настал… Сергей Петрович наполнил до самых краев стеклянный сосуд и, не раздумывая, освежил лицо ненавистного социал-патриота. В аудитории послышалось многоголосое дружное восклицание:

– А-а-а-ах!!!

– Бежим! – бросил звонко наконец-то прорезавшимся голосом молодой помощник и схватил за мясистую руку любимого дядюшку.

«Теперь точно будут бить», – пронеслось тревожным сигналом в мозгу у народного избранника, и он еще более усерднее засеменил толстыми ножками по направлению к спасительному выходу. Впереди убегающей с поля боя колонны несся генерал-губернатор. До конца не осознавая полный трагизм происходящего действа, Иван Иванович тяжело дышал и нервно на ходу кричал:

– Бред!.. Какой-то бред!.. Ей богу, бред!

Вслед за Гусем, подсчитывая мысленно процентные показатели и неутешительные возможные варианты потерянного рейтинга, улепетывал глава избиркома. Замыкали колонну спринтеров представители московских «трудовых резервов».

Перед тем, как покинуть помещение, Сергей Петрович остановился и обратился с заключительными пояснениями к потрясенным представителям журналистских изданий, наблюдающим в недоумении за происходящим аншлагом:

– Это провокатор! Не верьте не единому слову этого человека! Это пятая колонна, иностранный агент! Друзья мои… Это враг!

Казнокрадов собирался выдать еще несколько обличающих эпитетов в отношении разбушевавшегося социал-патриота, но грозные и решительные крики «Убью!» действовали убеждающе на народного избранника и способствовали открытию второго марафонского дыхания и максимально возможному ускорению. Дружная команда спортсменов переместилась без видимых потерь за пределы опасного конференц-зала, и теперь только входная дверь разделяла враждующие политические стороны друг от друга. Изнутри в адрес московских искателей приключений и местных властных представителей реактивными раскатистыми залпами сыпались всяческие угрозы и проклятия. Мощная армейская психологическая атака сопровождалась гулкими тяжеленными ударами и попытками вынести заклятое препятствие. Казнокрадов, Гусь и Хлыстов навалились телами, словно на амбразуру, на дверной проем и всеми силами удерживали оборону. Михаил в свою очередь панически дышал и лихорадочно рыскал глазами по сторонам в поисках какого-нибудь оружия или, на худой конец, пожарного щита с ударно-штыковым инвентарем. Оказаться невооруженным один на один в рукопашном бою с военным командиром Хамовым было равносильно самоубийству. Принять лютую и ужасную смерть от гомофобного полковника и посмертно увековечить свое светлое имя в пантеоне «Великой Руси» не входило в ближайшие перспективы молодого помощника. Силы предательски покидали «трех богатырей» с каждым новым ударом, и шансов на спасение не оставалось. После очередной порции отборного армейского мата и смачного, ощутимого даже сквозь дверное пространство пинка, послышался болезненный, а затем радостный крик губернатора Гуся. Между двумя мягкими половинами он ощутил грубый инородный предмет, который впоследствии был распознан пятой чувствительной точкой Иван Ивановича как находящийся в замочной скважине металлический ключ! Гусь громко пукнул.