Каникулы строгого режима
Шрифт:
Он улыбнулся. Ещё бы, пожалуй, Сакура и сама это знала, просто решила удостовериться. Он со всей своей нежностью и осторожностью, буквально собрав их в одну горсть и сжав вместе, провёл кончиком большого пальца по нижней губе девушки:
– Очень… знаешь, я очень хочу тебя поцеловать.
– Так целуй, глупый, - усмехнулась девушка, чуть покраснев. Он склонился к ней явно за тем, что он собирался сделать… и Сакура обняла его за шею, чувствуя, как тяжёлое сильное тело уже почти что нависло над ней. Очевидно, эта ночь сегодня не пройдёт просто так. Он поцеловал её в губы нежно, аккуратно, словно боясь, что спугнёт её. Либо боялся, что всё это сон и ему страшно проснуться. И как ему сказать о том, что всё это не сон? Никак… это можно лишь доказать – девушка крепче прижала его к себе, чувствуя горячей кожей плоского животика его прохладную кожу. Кажется, его руки поползли совсем не туда, куда надо… как раз в район маленькой аккуратной груди, при этом то чуть сжимая её кончиками пальцев, то сразу же отпуская. Наверное, он думал, что она сейчас прогонит его… но нет, Сакура об этом даже и не думала. Она по-прежнему целовала его в губы, покраснев так густо, как это возможно. От его кожи приятно пахло ментолом и мятой… это она поняла тогда, когда он отстранился от её губ, уткнувшись носом в шею. И её руки прямо сейчас готовы стащить с него футболку… так и произошло –
– Сакура… - тихо проговорил он. Девушка повернула к нему голову, чуть приоткрыв уже потускневшие от возбуждения изумрудные глаза, еле заметно кивнув. – Ты точно этого хочешь?
И снова кивок. На этот раз он видел этот уверенный кивок головой… а потому снова склонился к ней. Покрыл лёгкими поцелуями изящную шею, чувствуя, как маленькие тёплые ладошки исследовали его широкую спину, еле ощутимо впиваясь в неё ноготками. Ему приятно… и он знал, что скоро эти ноготки будут царапать его спину от наслаждения, а сама их владелица будет изгибаться под ним от удовольствия подобно кошке. Все её ощущения разом обострились, едва ли он принялся целовать её плоский, конвульсивно содрогающийся от прикосновений животик. Она действительно чувствовала каждое его прикосновение, каждое касание кончиков длинных ресниц к чувствительной коже, каждый лёгкий поцелуй бледных красивых губ… он словно хотел исследовать каждый изгиб её тела. При этом горячий, чуть шершавый, влажный язык поднялся к аккуратной ямке пупка. И едва ли он зашёл внутрь, как девушка тут же изогнулась, сорвавшись на стон, как тут же она вцепилась руками в его угольно-чёрные волосы, притягивая к себе. Да, она хотела от него ещё одного поцелуя. Кажется, она будет хотеть после каждого его поцелуя ещё одного… ещё одного, лишь бы он не останавливался, лишь бы он не прерывался только на этом. И губы его… такие сладкие, такие чувственные, такие красивые, от них так приятно пахнет… они такие манящие. Дыхание постепенно стало хриплым, а её губы уже опухли от количества поцелуев, которые он подарил ей за это время. И он снова спустился вниз, к шее… осторожно захватить зубами, так же осторожно провести языком, а потом вдруг резко, неожиданно поставить ярко-красный засос, словно какое-то клеймо или метку. Сакура впервые за этот вечер возмущённо посмотрела на него, даже с какой-то ноткой укора, а он лишь улыбнулся. Нагло, издевательски, приподняв уголок бледных губ, при этом снова склоняясь к её шее. Чёртова насмешливая улыбка, как же она раздражала Сакуру… Учиха даже в этом просто неисправимый человек. «Интересно, он всем так улыбался до меня?» - пронеслось в голове у Сакуры. Не прошеная такая, ленивая мысль… и зачем только она об этом думала? Самое главное, что сейчас он будет с ней, что сейчас он будет её первым мужчиной, он, и больше никто другой… и как можно было привязаться к этому человеку только за одну неделю с лишним?
И что будет после того, как он уедет из лагеря?
Сакура не хотела про это думать. Не хотела думать про это именно сейчас, у них впереди ещё целых две недели до окончания смены. Улыбнувшись этой мысли, она стала гладить его мягкие волосы. Успокаивающе, с осторожностью, постепенно переходя к задней стороне шеи, погладив её кончиками пальцев… и такое невесомое прикосновение вызвало у него новую дозу возбуждения в организме, словно какая-то невидимая игла, которая в руках у Сакуры, вколола содержимое шприца прямо в организм, заставив это самое возбуждение разноситься по всему организму, наливаться в какой-то странный ком в низу живота, заставляя то, что там находится, приводиться в «рабочее состояние». И от глаз Сакуры ускользнуло то, что он уже спустился к её аккуратной груди, принявшись покрывать её поцелуями. Сначала нежно… а потом вдруг сменил эту самую нежность на страсть, осторожно обведя кончиком языка возбуждённый сосок и принявшись его посасывать. Она лишь запрокинула голову за спину, закрыв глаза. Приятно… приятно до безумия, до невозможности, приятно до того, что она обхватила его узкую талию своими стройными длинными ножками, чувствуя, что член под ширинкой его бриджей сильно напрягся, упираясь прямо в промежность девушки. Снова тихий стон с её бледно-алых губ… и он поймал этот стон, подняв голову и поцеловав девушку в такие манящие приоткрытые губы. На них блестела чужая слюна, и весь этот вид столь непорочной девчонки дико возбуждал… вторая доза возбуждения в его организме. На этот раз он словно «вколол» её себе сам из того же самого шприца, и Сакура здесь абсолютно ни при чём. Он прижал её к себе, боясь, что она расколется, еле ощутимо сжимая в своих объятьях, а девушка только стала целовать его шею лёгкими поцелуями, такими же невесомыми, как порхание крыльев бабочки у тлеющей свечки. Провела языком прямо по кадыку, затем опять увлекла его в поцелуй. И уже ощутила, как он принялся стягивать с неё шорты вместе с трусиками. Чёрт возьми… и веснушчатые щёки девушки налились ярким румянцем от происходящего. Стыд? Может быть… интересно, а он понимал её состояние? «Наверное, нет», - подумала про себя Сакура, вздохнув. Сейчас уже он снял с неё одежду. Да и с себя практически тоже… ей было сейчас страшно. Очень страшно. А что, если ей будет больно? Да и что потом скажет её мать? Что потом скажет Цунаде? Мать, может быть, и будет молчать, всё поймёт, а вот Цунаде молчать не будет. И это Сакуру действительно пугало гораздо больше всей происходящей ситуации.
И вот он стал входить в неё. Осторожно, боясь причинить ей лишнюю боль, надавливая влажной от смазки головкой на вход в узкое влагалище. Тихий полустон-полувыдох… и он вошёл гораздо глубже, натягивая внутри тонкую кожицу… и вот раздался её вскрик на всю вожатскую, тихий стон… свидетельство того, что она уже не девочка, а девушка, вытекло из её влагалища тонкой струйкой – яркая алая кровь. Он принялся успокаивать её - стал целовать каждую родную чёрточку на красивом личике, целовать буквально каждую длинную ресничку на глазах, он готов даже целовать её волосы, лишь бы ей не было больно, лишь бы она успокоилась и больше не плакала. И его тёплые губы смахивали слезинки с её щёк. Ей хотелось плакать… но она была уверена, что сейчас эта боль пройдёт. Она была уверена в том, что сейчас всё будет хорошо, особенно после того, как он её успокоил, как он гладил
её по волосам своими широкими ладонями… и его член вошёл гораздо глубже, раздвигая узкие стенки влагалища. Сакура тяжело дышала. Стоны наполнили небольшой домик… и всё из-за чего? Ей стало приятно… дико приятно. И теперь нет никаких болезненных ощущений, теперь остались только приятные. Она постанывала. Ноготки осторожно впились в гладкую кожу на его широкой спине, она провела ими ниже, оставляя за собой красные полосы. Он поцеловал её. Сначала в губы, затем тут же в шею, резко прикусив кожу зубами. Единственное резкое движение от него за весь вечер, но такое, чёрт возьми, приятное… ей уже не хотелось ронять глупые слёзы. Теперь она роняла со своих чувственных красивых губ стоны, закрывая глаза, практически зажмуриваясь от приятных ощущений…Оргазм… маленькое нежное тельце пробил сильный оргазм, от которого по влажной коже побежали мурашки, стремясь всё выше и выше. Оргазм, от которого она задрожала, но всё же прижала его к себе. Кажется, ещё пара толчков… тройка… может, чуть больше, может, эти толчки слишком резкие… и он кончил прямо внутрь, изливаясь во внутренности девушки. Горячая сперма принесла некоторое облегчение… Сакура всё так же тяжело дышала, сразу же прислонив его к себе. Почему-то у неё появилась такая странная мысль: нужно успокоить его, нужно гладить его волосы, чтобы он пришёл в себя. Его дыхание такое же частое и тяжёлое… и он положил голову на её хрупкое плечо. Её нежные руки перебирали его влажные волосы…
– Сакура… тебе не больно? – тихо спросил он, подняв голову. Девушка покачала головой, потянувшись к нему и осторожно поцеловав прямо в кончик прямого носа. Он улыбнулся, кладя голову обратно.
– Всё хорошо… а теперь спи… завтра рано вставать…
Утром снова было всё, как всегда. Точнее, не нужно трогать Учиху с Сакурой, потому что пока они и сами не могут понять, что между ними произошло. А вот теперь мы лучше посмотрим, как просыпаются Хината с Узумаки. Тот так и вообще валяется на трёх кроватях (да-да, которые соединил в тот раз) так вольготно, что Хинате практически не было места. И от этого девушке приходилось едва ли не лежать на нём. Одной рукой он прижимал её к себе, а другую откинул в сторону. Её голова покоилась на его сильной груди, она слушала тихое и размеренное биение его сердца. И одна нога девушки тоже покоилась на Узумаки, прямо на его бедре. Она обнимала его, прижимала к себе… а тут он теперь проснулся. Хината зажмурила глаза, слыша, как он тихо застонал. Конечно, сейчас Наруто будет делать потягушечки, а это значит, что Хинате лучше подвинуться от него куда подальше. И вот она так и решила сделать, отвернувшись от него и обхватив себя обеими руками. Узумаки потянулся во весь рост на кровати, при этом едва ли не катаясь по ней, зажмурившись и улыбнувшись новому дню, да ещё и так выгнулся, что у него затрещал позвоночник.
– Лепота! – прокомментировал он, заметив, что на улице ярко светит солнце. – Ой, аж жопа петь просится!
Вот именно на такие слова Наруто никогда не скупался, даже если просыпался вместе с Хинатой. Девушка лишь усмехнулась, чуть покраснев и повернув к нему голову. Узумаки при этом снова потянулся, да ещё и так, что футболка, в которой он вчера так и завалился спать, у него задралась практически до груди, оголяя напрягшийся пресс. Покраснев ещё гуще, Хината снова отвернула от него голову. Узумаки, усмехнувшись, придвинулся к ней, тут же обхватив девушку за талию и улыбнувшись, уткнувшись носом в её волосы. И он чувствовал, как дрожало её тельце… это значило, что ей приятны его объятья.
– Хината, а куда мы сегодня пойдём с детьми? – поинтересовался он.
– Не знаю, - ответила девушка. – Ты бы уже вставал, Наруто, времени-то много…
Узумаки вскочил как ошпаренный и тут же стал носиться по всему домику под смех Хинаты. Проще говоря, он навернулся где-то несколько раз в дверях, потом упал на кровать, ударился мизинцем, споткнулся о коврик на полу и свалился там, при этом едва ли не замотавшись в ковёр, потом испугался какой-то бабочки, которая сидела на подушке, и только потом привёл себя в порядок. Они с Хинатой вышли из домика, а Узумаки всё так и тянулся, подняв руки в воздух. Из домика вышли и Сакура с Саске. Вид у них был какой-то странный… даже Узумаки это заметил. Сакура какая-то подозрительно радостная с утра, а Учиха какой-то подозрительно скрытный и загадочно улыбающийся. «Не дай бог у них ночью чего было…» - подумал про себя Наруто. Просто если у Сакуры и Учихи что-то ночью было, то у него с Хинатой тоже обязательно должно быть! У Наруто дурацкая привычка – никогда не отставать от своего друга ни в чём. Вот и сейчас то же самое.
– Вот они! – привычно заорал Узумаки. Сакура только отмахнулась от него, скрестив руки на груди:
– Доброе утро! Как спалось?
– Заебись! – ответил Узумаки, показав ей большой палец. Учиха встал рядом с ней, сунув руки в карманы. – А вы чего такие странные, а? Учиха, особенно ты…
– А я-то что? – тихо спросил он, язвительно вздёрнув тонкую бровь. Наруто отмахнулся, поняв, что у них действительно что-то просто так не прошло, а потом вдруг приблизился к нему и зашептал на ухо:
– Учиха, знаешь, как мой дед говорил? «Бабу ебать – хуй об клитор отбивать»…
– Мне похер! – заорал Учиха, дав другу подзатыльник и тут же покраснев, с гордостью вздёрнув нос и отвернувшись от Наруто. Тот оглушительно заржал, несмотря на боль в затылке. И что-то у них точно было. Ну нет, просто так Узумаки это не оставит!
========== Глава 10 ==========
Итак, в этот же день Наруто твёрдо решил снова пойти к Цунаде. Правда, на этот раз он обмотал себя подушками с двух сторон, чтобы не получить побои, и взял ещё каску у дворника, чтобы не дай бог чего попало в голову и вышибло остатки мозгов, которых там явно не наблюдается. С ним пошли Учиха, Сакура и Хината. Лично Хината всё это время боялась, что Узумаки пострадает, да вот только Наруто этого не боялся и твёрдо пошёл к «резиденции» директрисы. При этом он ещё успел захватить с собой грабли, чтобы, если что, защищаться от неё. И когда он вышел из своей вожатской, то тут же наткнулся на Неджи, Тен-Тен и Шикамару с Темари. Те вообще сразу же начали смеяться так, что у всех заложило уши, а Шикамару привалился к стволу дерева, опираясь на него, чтобы не упасть. Узумаки, гордо хмыкнув, прошествовал к зданию, где обитала Цунаде-сама. Хината и Учиха с Сакурой шли за ним. Хината вообще старалась как-то поддержать Узумаки, а потом пошла рядом с ним, говоря слова напутствия. Для неё сейчас Наруто снова был рыцарем, который, наконец, облачился в свои латы – намотал подушки – и одел-таки свой шлем – каску.
– Наруто… - тихо говорила Хината, жалобно глядя на него и прижимая кулачки к приоткрытым губам. Узумаки только отмахнулся, широко улыбнувшись:
– Не переживай, Хината, всё нормально будет, всё будет зашибись, сейчас я только подушки поправлю…
Он подтянул их выше, потуже затянув ремень. Учиха на такое засмеялся во всё горло, едва ли не надорвавшись, при этом схватившись за плечо Сакуры, чтобы не упасть. Узумаки удивлённо обернулся на него, насупившись:
– Ты чего смеёшься надо мной, ирод? Учиха, кончай ржать, а? Кстати, о «кончай»… чего ночью делали?