Каникулы в Бязино

Решив разобраться с петухом позже, Манюня притащила Владика к калитке, и первое, что она увидела за пределами собственного дома, была Анютка. Средняя сестра выходила на крыльцо Буровых потягиваясь и демонстрируя сонную расслабленность. Постояв немного на крыльце и оглядев улицу равнодушным взглядом, она скрылась в доме, так и не заметив Маню.

Мария Бедная ощутила предынфарктное состояние. Где ночевала средняя сестра, она выяснила, но легче от этого не стало. Если бы она увидела сейчас Танюху, то ни один всхлип протеста не возник бы в ее душе, но Татьяна спала сном праведника и не спешила отчитываться перед сестрой о месте своего нахождения, и Манюня сделала единственный вывод: раз Танька не хочет замуж за Олега, то им занялась Анютка! Или это он совратил ее сестренку? С него, оборотня с наклонностями маньяка, это станется! Полностью запутавшись в своих переживаниях, Манюня решила на всякий случай не спускать с них глаз. Анька так и не поймала им Наполеона, вот пусть срочно этим и занимается! А Танюху надо срочно сводить с Буровым! И пусть та только попробует пикнуть!

Раскатывая тесто на пирог, Маня судорожно раздумывала о том, чем бы таким связать Бурова и Танюху. Эти двое никак не хотели понять, что просто созданы друг для друга. Это старшая сестра поняла сразу, как только увидела этого оборотня. И искренне не понимала чего они так друг от друга бегают. С выяснением "любимого" женского типажа Олега Манюня была вынуждена признать провал. Никуда не денешься, придется искать другие пути. Да чего их собственно искать? Устроить им романтический вечер и все! Только вот где ж взять романтику в Бязине? Вечерняя прогулка за коровами? Или чтение поэмы в свинарнике? Можно, конечно, устроить игрища в лесу... Но Танюху там привлекало только кладбище, а как к этому относиться Олег Манюня не знала. Впрочем, был здесь один живописец, вчера она с ним столкнулась. Надо ему заказать портрет Танюхи (Маня сама попозирует без проблем), а потом сделать так, чтобы Буров подарил ей его. Это будет романтично!

Бросив на столе готовый к выпечке пирог, Манюня отряхнула руки и отправилась искать долбанутого художника. Все-таки он появился здесь вовремя! Насколько она сориентировалась, он сам был личностью романтичной и мог войти в ее положение. И Маня прочно уверовала в необходимость Танюхиного портрета. А когда он ей надоест, то можно будет просто сменить подпись с Тани на Маню и полотно от этого только выиграет.

Художник долго не находился. В конце концов у народа, толкущегося возле алкашки, удалось выяснить, что его видели недалеко от леса. Только это был не художник, а скульптор, и в Бязино он приехал для того, чтобы выбить в граните трехсотлетнюю ель в натуральную величину. Мане скульптор был по фигу, ваять сестрам памятники она не собиралась и продолжала требовать от народа художника. Наконец Транзистору надоели ее приставания, и он заявил:

– - Слышь, Машка, хочешь, я к тебе моего внука пришлю? Он в прошлом году так забор комбината разукрасил, что все руководство любоваться пришло! Правда, рисует он только битыми яйцами. Так что с тебя материал, а Вовку я подгоню!

От подобной услуги пришлось отказаться. Но на всякий случай Манюня координаты профессионала запомнила. Кто знает что в жизни случится?

Но художника в обозримом пространстве так и не нашлось. В наличии остался только скульптор. Правда, тоже в красных шортах и тоже долбанутый. А какую романтику можно взять с камнетеса? Разве что заказать ему какой-нибудь памятник любви? На котором можно выбить физиономию Танюхи? Нет, та зараза не оценит такой подарок. Может, тогда ее бюст? Простенько и со вкусом! Точно, будет у Татьяны бюст! Со своим у нее явная напряженка, а тут будет на что посмотреть! Потом Маня вспомнила, что размеры и бюстов, и всего того, что находится ниже, у них абсолютно одинаковые и прекратила мысленно оценивать недостатки сестры. Скульптор, так скульптор!

Искомая личность нашлась на опушке леса. Недотепа в красных шортах ходил вокруг помятой жизнью ели и приценивался, как лучше сделать: хотя бы попытаться взять в руки долото и попробовать долбануть гранит, или просто-напросто закатать дерево в бетон и тем самым добиться необходимого эффекта. Решив, что бетон является оптимальным вариантом, "скульптор" поставил перед собой другую проблему: каким бы образом подогнать сюда технику, которая сможет облить ель раствором с верхушки до земли. Потом придется, правда, подождать, пока раствор застынет и только после этого рубить дерево и отправлять к Церетели похвастаться, но это уже будут мелочи.

– - Это вы скульптор?
– проорала Манюня, пробираясь к ели.

Мужчина вздрогнул и укоризненно посмотрел на девушку. Он явно был недоволен тем, что его отвлекли от важных размышлений. Но внешний вид Манюни его удовлетворил, и он удостоил ее ответом:

– - Да, это я. А вас я вижу Прозерпиной! Я вылеплю вас именно такой!

Кто такая Прозерпина Маня представляла себе весьма смутно, но скульптура ей была нужна.

– - Только бюст!
– грозно предупредила она.
– Такой, чтобы на кухне помещался и холодильник авторитета не лишал!

Скульптор задумался. С одной стороны давили на его творческое эго, пытались загнать талант в какие-то узкие рамки, а с другой, можно ведь и лишиться такой прелестной натурщицы! Мания величия немного поборолась с манией творчества и признала поражение.

– - Хорошо, - сдался талант, - пусть будет бюст. Но я вижу его вот так!

Скульптор взмахнул руками, словно пытаясь показать, как именно он видит бюст Прозерпины, сделал эффектный шаг назад и открыл рот. В следующую секунду над деревней разнесся истошный вопль. Ваятель подпрыгнул почти на метр и рванул в чащу, таща на ноге какой-то предмет и не переставая вопить. Манюня кинулась вслед за ним. Она так и не поняла его видения Прозерпины и тем более не обсудила условия контракта. Упускать мужика было никак нельзя, вдруг он сгинет так же, как и художник, и планы снова придется менять? Поэтому Манюня устремилась в чащу не менее резво, чем вопящий скульптор.

Из зарослей орешника выползла недовольная Анютка и помахала кулаком в сторону чащи. До Мани, как и до ее бюста, ей дела не было. А вот зараза в красных шортах сейчас улепетывала с капканом на ногах, единственным, который Анютке удалось раздобыть в их сарае. И медвежий капкан предназначался вовсе не пришибленному интеллигенту, а Наполеону, ловушки на которого средняя сестричка Бедная ставила с утра по всей деревне. И лишиться такого ценного инвентаря было не просто обидно, но еще и очень жалко. Надежды на то, что Маня его догонит и вернет имущество, Анютка не питала. Скорее старшенькая задолбит его своими нерушимыми принципами, чем вернет капкан домой. Может, самой двинуть за ними? Хотя нет, этот, в капкане, так чешет, что кенийские спринтеры от зависти пальмы грызут.

Расстроенная Анютка побрела в деревню, размышляя, где не наставила еще ловушек на крота и как бы их лучше сделать. А этому таланту лучше не попадаться ей на глаза. Как пить дать шибанет чем-нибудь!

Танюха сидела на раскидистой березе и в бинокль наблюдала за пасечником. Этот дед ей конкретно не нравился, слишком подозрительно он себя вел. То подходил к ульям и там копался, то отходил и возился в своем домике, а то и вообще начал обходить деревья и присматриваться к каждому. Это Танюхе особенно не понравилось и она поглубже спряталась в листву. И чего он ищет? Может, клад спрятан как раз на дереве? И он проверяет его сохранность? На всякий случай она попыталась обсмотреть каждое дерево, но мешала буйная листва. Пришлось снова переключиться на пасечника, тот как раз отошел на противоположный край поляны и принялся внимательно вглядываться в лесную чащу. "Сообщника ждет!" - мелькнуло в голове у Танюхи и ее слова тут же нашли подтверждение.

– - Выходи уж, горе луковое!
– крикнул пасечник.
– Опять всю ночь гулял?

Кусты зашевелились, и на поляну выпало нечто человекообразное, только сильно заросшее щетиной и с мутными красными глазками. Одежды, как показалось Танюхе, на нем не было. Тело существа покрывала негустая грязно - серая шерсть, которая не вязалась с еще более редкой шерстью на ногах, которая была черного цвета. Ко всему этому он, а девушка почему-то была уверена, что это мужик, был обут в ботинки: один коричневый, другой черный. В бинокль ей хорошо было видно, что шнурки были только на черном ботинке. К тому же он был жутко лохмат. Танюха напрягла память и вспомнила, что именно этого гамадрила они в первый раз увидели на сельской дороге в малиннике, и благодаря которому попали-таки в Бязино.

Гамадрил протянул руки к пасечнику и замычал.

– - Пить хочешь?
– участливо спросил дед и получил в ответ энергичный кивок головой.

"Надо же, по-человечески понимает!" - с восторгом подумала Татьяна, продолжая рассматривать существо.

– - Самогон пойдет?
– снова поинтересовался пасечник и вновь получил утвердительный ответ.
– Пойдем, нацежу уж стакан! Опять ежевикой закусывал?
– дед втянул носом воздух и поморщился.

Гамадрил замычал в ответ и замахал руками. Мол, что было, тем и питаюсь. Бязинцы, сволочи, ни одной приличной помойки не завели, все своим скармливают, о голодной дикой фауне не думают вообще!