Каникулы в Бязино

Подходить сразу к логову врага Гаврюша не рискнул, решив, что будет лучше провести разведку. Кое-как преодолев забор, неандерталец рухнул в смородину и застонал. Впрочем, на его стон никто не обратил внимания: по пятому каналу шел жутко захватывающий фильм и вся деревня ни за что не отошла бы от голубых экранов, даже если бы их сейчас навестила делегация с Альфа - Центавра. Соседи по вселенной могли и подождать, а вот фильм неизвестно когда повторят.

Поняв, что травить собаками его никто пока не собирается, Гаврюша пополз по направлению к помидорам и наткнулся взглядом на круглый блестящий предмет. Из предмета на него уставилось жуткая морда: красные заплывшие глазки и заросшая свалявшейся шерстью физиономия. К тому же морда смотрела на Гаврюшу не мигая, что сильно потрясло впечатлительного примата. Он подскочил, рванул к кабачкам и тут же услышал за своей спиной жуткий хохот. Прижав к голове пытавшиеся убежать вперед него волосы, Гаврюша рванул направо, запутался в какой-то веревке и рухнул вниз, благодаря чему, собственно, и остался жив, так как над ним тут же просвистело нечто темное и весьма увесистое. Подражая движениям гусеницы, примат рванул к малине, ориентируясь исключительно по запаху. Но тут его ждало совсем неожиданное: из кустов выпрыгнула какая-то девица в сарафане в красные маки и с криком: "Попался, свинья!" попыталась схватить его за грудки. Второй раз за этот вечер Гаврюшу назвали свиньей и это ему не понравилось. Он распрямился во весь рост, давая понять Ляльке, что она несколько ошиблась в зоологических видах.

Иванова - младшая увидев перед собой не рецидивиста, которого она тут караулила пол - ночи, а всего лишь редкий вид обезьяны, тем не менее перепугалась и издала самый коронный из своих визгов: от этих звуков ложилась трава и вставал легендарный Сивка Бурка. Так, по крайней мере, утверждали очевидцы, которые, когда слышали Лялькины вопли, видели его лично.

Увидел его, видимо, и Гаврюша, поскольку подскочил на полметра, рванул вглубь сада, обнялся с чучелом, которое непременно желало с ним побрататься, и унесся в лес нервным полуприскоком. Пробегая спринтерский забег, Гаврюша вспомнил, что Олег лет пятнадцать назад бил стекла в спортзале в бязинской школе. Тогда Гаврюша, а в то время Гаврила Петрович, работал там учителем физкультуры. Потом нервы не выдержали и он просто ушел "на покой", но впечатления о работе в школе остались. Ох, не зря он ничего хорошего от этого Олега и не ждал! Ничего хорошего и не выросло!

Добежав до соседней деревеньки Уткино, примат вспомнил свой дом, жену, которая хоть и била его смертным боем за пьянку, но домой всегда запускала, и решил, что с водкой пора завязывать. Таких приключений, которых он натерпелся за последние сутки, ему больше не надо. Вспомнив чебурашку на кладбище, Гаврила Петрович вздохнул и вылил бутыль самогона, припрятанную на черный день, в сорняки. Трезвая жизнь наступала жестоко и неотвратимо.

Олег выскочил из дома и увидел голосящую в его малине Ляльку. Часть ловушек была пуста, другая испорчена. И кто в этом был виноват?

– - Кончай орать, никого нет!
– буркнул Олег, подбирая хохочущего гремлина.

– - Так был!
– вполне адекватно ответила Лялька, переставая голосить.

– - Кто? Призрак?

– - Нет, обезьяна. Большая и страшная.

– - Из цирка сбежала?
– Олег удивился смене репертуара.

– - Не знаю. Но я ее здорово напугала!

В этом Буров ничуть не сомневался. Напугала Иванова - младшая не только обезьяну. Вон все соседи ставни захлопывают!

– - Ты сама-то здесь откуда?
– он подобрал валяющееся в помидорах зеркало, в котором Лялька опознала свое имущество.

– - Огород сторожу. Ты же отказался гильотину ставить! А твои ловушки никого не поймают! Лучше меня сигнализации нет!

В этом Олег даже не подумал усомниться. Но вот видеть эту "сигнализацию" на своем участке он не желал. И как бы подоходчивее ей это объяснить?

– - А на других участках ты голосить не пробовала?
– без особой надежды спросил Олег. Например, вон там, у Хромкиной?

– - Нет, там своя система оповещения!
– отмахнулась Лялька, пытаясь оказаться поближе к Бурову.

Буров подобных притязаний не оценил и направился к соседям, с целью выяснить их "передовые" методы борьбы со злоумышленниками.

Едва он подошел к интересующему его дому, как услышал нескладный хор, доносившийся из их сада. Заинтересовавшись, он подошел поближе и увидел придурка, который не так давно рвался научить его танцам, и Лялькиного деда, которые в обнимку стояли под окном сестренок Бедных и нескладно выводили Калинку - Малинку.

Сами девчонки сидели в осаде в доме и прикидывали, как долго им еще придется это слушать. По разным прикидам, учитывая неадекватность хора и его хорошую физическую подготовку, выходило, что часа три, а то и все пять. В любом случае, долго. Маня переживала, что пропал неплохой скульптор и вполне приличный скрипач, Танюха, понимая, что таланта долбят все кому не лень, недоумевала, кто ж долбанул так Иванова - старшего, а Анютка просто рвалась докончить начатое ранее, то есть шибануть этот дуэт так, чтобы ни одна психушка не смогла диагноза поставить.

И хотя сами девчонки "серенад" не оценили, вверенная им живность пришла от концерта в восторг. Владик подал голос, когда дуэт безбожно фальшивил Баскова, псины - близнецы с готовностью поддержали хор на Виагре, а Тайсон лихо приплясывал под веселый мотивчик из кинофильма "Соломенная шляпка".

Прикладывая подушки к ушам, Манюня уже была готова сама сбегать за веслом для Анютки, как услышали гневный вопль Ляльки:

– - Дед, ты совсем очумел?

– - Отстань, внученька, красивым девушкам песни поем!
– отмахнулся от нее дедуля и затянул "Как упоительны в России вечера".

– - Дед, ты меня знаешь!
– перешла на угрозы Иванова- младшая, которой крайне не понравилось то, что ее родственник решил приударить за городскими девахами.

– - Визжи сколько хочешь!
– разрешил дед и демонстративно достал бируши.

Лялька, поняв, что традиционные методы здесь не сработают, оглядела двор в поисках подмоги и уткнулась взглядом на забытую Маней кружку с фруктовым кефиром. Думать Лялька была не приучена вообще, именно поэтому кефир в следующую секунду полетел в отбившегося от рук дедулю. Но тот, видимо, неплохо знал свою внученьку, потому что лихо пригнулся, и кружка приземлилась точнехонько на макушку второй половины дуэта. Глазки у того пришли в движение, руки непроизвольно описали в воздухе дугу, и он с размаху присел на прополотую Манюней крапиву. Визжать интеллигенция не стала. Облизав льющийся с макушки кефир и убедившись, что тот был с банановым вкусом, он заявил:

– - Подписи в поддержку голодающих анаконд, граждане!

"Придурок", - подумал Буров, наблюдая за происходящим с улицы, "Раскололся, наконец, упырь", - решила Манюня, и только Иванов - старший пришел в праведное негодование.

– - Я всю жизнь коммунистом был! - обиженно заявил он.
– Никаких анаконд в нашей деревне не было! Мы ж тобой пришли сюда песни петь, рептилия плесневелая! Ты ж сам говорил, что девок охмурить надо!

При этих словах Анютка принялась баррикадировать двери, а Танюха раскладывать гвозди на подоконники. Манюня, заявив, что у нее есть рецептик редкой отравы, занялась холодильником.

– - Девки, - анаконды?
– заинтересовался мультиталант.

– - Еще какие!
– шепотом подтвердили осаждаемые и продолжили свои занятия.

– - Да фиг их знает, - озадачился дед.
– Девки они и есть девки!

– - Тогда пусть подписывают бумагу и свободны!
– решила заезжая личность широкого профиля и огляделась в поисках бумаги.

Таковой не обнаружилось, и личность тяжело вздохнула.

– - Ладно, подпишите завтра, - решил он и отправился по улице по направлению к речке.

– - Дед!
– грозно начала Лялька.

– - Иду, внученька, иду...
– смирился родственник и уныло поплелся по дороге. Он так хотел произвести впечатление на этих приезжих девчонок! И ведь почти получилось! И чего тот идиот ориентацию сменил? Гей, наверное. Точно, гей, они все такие. Он сам по телевизору таких видел, и чего не узнал сразу? Может, потому, что пили в темноте? Поежившись при мысли что будет, если невестка учует от него запах спиртного, Иванов - старший решил на всякий случай ночевать сегодня на сеновале.