Каньон Холодных Сердец

Пока они ехали вдоль океана, Тодд немного рассказал Тэмми о местечке, где обосновалась Максин. Разумеется, Тэмми знала о Колонии – охраняемом поселке, где суперзвезды обитали в громадных особняках, до отказа набитых подлинниками Пикассо, Мане и Миро. В нескольких ярдах от этих роскошных жилищ искрились волны непредсказуемого Тихого океана, а неподалеку, сразу за скоростным шоссе, возвышались холмы Малибу, где в жаркое время года сплетни распространялись со скоростью лесного пожара, а в сезон дождей – со скоростью селевого потока. Однако Тэмми не представляла, как трудно оказаться среди обитателей этого райского уголка – трудно даже тем, кто привык с легкостью удовлетворять все свои прихоти.

– Я собирался купить дом рядом с домом Максин, чуть подальше от берега, – сообщил Тодд. – Но мой адвокат, хитрый старый пердун по имени Лестер Мэйфилд меня отговорил. «Ведь наверняка вам захочется содрать эту дурацкую бетонную плиту и заменить крышу?» – спросил он. «Конечно», – ответил я. И тогда старый пройдоха заявил, что никто мне этого не позволит. Что ближайшие несколько лет мне придется сражаться с правлением поселка за право выбрать унитаз по собственному усмотрению.

И я плюнул на эту канитель с домом. Правда, с тех пор они малость облегчили свои идиотские правила. Думаю, кто-то дал им понять, что все их ограничения – полное дерьмо.

– А кто, в конце концов, купил тот дом по соседству с домом Максин?

– Один продюсер. Он работал с «Парамаунт», сделал для них несколько кассовых картин. А потом ребята из налоговой службы приперли его к стенке и пожелали узнать, почему в течение шести лет он не платил налоги. Так что бедолаге пришлось переселиться в тюрьму, а дом долго стоял пустой.

– И никто больше не захотел его купить?

– Нет. Да хозяину и ни к чему было его продавать. Он не собирался засиживаться в тюрьме долго. Знал, что скоро выйдет и вновь примется делать кино. Так оно и случилось. Он уже успел состряпать шесть новых больших картин. И по-прежнему балуется кокаином и путается со шлюхами. Кстати, его зовут Боб Грейдон.

– Это не про него писали, что ему пришлось сделать в носу искусственную перегородку, потому что настоящая была изъедена кокаином?

– Про него. А где вы об этом читали?

– Не помню точно. Но скорее всего, в «Нэшнл инкуайрер». Я читаю его от корки до корки – вдруг попадется что-нибудь про вас. Но не думайте, я знаю, что далеко не все написанное – правда, – поспешно добавила она.

– Чаще всего в этих журналах торгуют клубничкой. Переспелой клубничкой на потребу толпе.

– По-моему, я чувствую, когда про вас пишут правду, а когда – нет.

– Вот как? Любопытно. А вы не могли бы привести какой-нибудь пример?

– Нет.

– Ну пожалуйста. Прошу вас.

– Но сейчас я и в самом деле не помню. Хотя нет, подождите… Вот! Года два назад про вас писали, будто вы лежите в частной клинике, наращиваете свой… ну, в общем, свою штучку…

– Мою штучку?

– Вы поняли, о чем я.

– А Арни вы тоже говорите «штучка»? Ведь вашего мужа зовут Арни, я не ошибся?

– Вы не ошиблись. Но я никогда не говорю с ним о его штучке.

– Расскажите мне о нем.

– Было бы о ком рассказывать.

– А почему вы решили выйти за него замуж?

– Ну, уж точно не из-за размеров его хобота.

– Хобота! Еще один прелестный термин! Значит, у Арни целый хобот, а у меня какая-то штучка Это даже обидно, – веселился Тодд.

– Я не вижу здесь большой разницы, – пробормотала смущенная Тэмми. – И вообще, я хотела рассказать про историю, напечатанную в «Инквайрер». Там говорилось, что вы находитесь в Монреале, в клинике, и врачи увеличивают вашу штучку – или хобот, если вам так больше нравится. Но я сразу поняла, что это вранье.

– Почему?

– Потому что вам не было надобности на это идти. Учитывая все то, что я читала о вас раньше.

– Расскажите же, что вы читали, – попросил заинтригованный Тодд.

– Ну… вы ведь уже поняли, что я не пропускаю ни одной статьи о вас. Разумеется, из тех, что написаны по-английски. Хотя, конечно, если где-нибудь в «Пари матч» или «Штерне» появляется важное интервью с вами, я отношу его в бюро переводов.

– Неужели? Господи боже! Но зачем вам знать всю ту чушь, что я наговорил?

– Мне интересно, что вы думаете. И… иногда в иностранных журналах пишут про то, о чем американские умалчивают. Например, из одного такого журнала я много узнала… о вашей интимной жизни. О женщинах, с которыми вы встречались. Они там говорили о вас.

– О моей актерской игре, надеюсь?

– Нет… О других ваших… талантах.

– Вы шутите.

– И не думаю. А я была уверена, что все эти публикации вам известны. Мне даже казалось, что вы их просматриваете и даете добро на то, чтобы они появились в журналах.

– Если бы я читал всю дрянь, которой пичкают своих безмозглых читателей эти идиотские журналы…

– У вас не оставалось бы времени сниматься в кино.

– Видите, вы сами это понимаете… Но вернемся к статье. К той, где мои бывшие любовницы рассуждали о моих мужских талантах. Ведь именно на основании их слов вы решили, что история в «Инквайрер» лжива?

– Ну, они все рассказывали о том, что вы собой представляете в постели, и некоторые… некоторые остались не очень довольны… Однако ни одна из них и словом не обмолвилась, даже не намекнула на то, что…

– Что у меня маленький хобот.

– Да. Поэтому я и решила, что по этой части у вас все в порядке и у вас не было нужды отправляться в Монреаль и ложиться в эту клинику. Послушайте, может, оставим этот разговор? Или вы хотите, чтобы я, сгорая от смущения, выбросилась из окна?

Тодд расхохотался.

– А вы знаете, с вами очень поучительно беседовать.

– Поучительно? В каком смысле?

– В самом хорошем. От вас узнаешь много нового и интересного.