Каос и Бьёрнар. Олауг и Пончик

Время пролетело незаметно, и Каос даже удивился, увидев в дверях дядю, который успел выспаться и пришёл за ним. Маленькие сани вернулись в сарай к большим, и только тогда Каос обнаружил, что у него замёрзли ноги. Тётя сняла с него сапоги и носки и долго растирала ему ноги, потом Каос переоделся во всё сухое, а его одежду повесили над плитой сушиться: времени у них оставалось в обрез, потому что дядин сосед должен был отвезти их в город вместе с коляской.

Коляску поставили в кузов и накрыли брезентом, а Каос с дядей сели в кабину.

— Не люблю я возить малышей в кабине, но что поделаешь, — сказал сосед. — Пристегнитесь оба одним ремнём, а я уж постараюсь ехать потише.

И хотя грузовик действительно ехал не спеша, они добрались до города гораздо быстрее, чем на автобусе. Ведь грузовику не надо было останавливаться, чтобы высадить или забрать с собой пассажиров. Вскоре они были уже у дома, где жили Бьёрнар и Эва. Коляску спустили на землю, и дядя позвонил в дверь. Открыла Эва; должно быть, она ждала их, потому что на ней было пальто, а за её спиной в прихожей Каос увидел Бьёрнара, одетого, как для прогулки. Дядя положил на коляску коврик — коляска промёрзла в кузове и сидеть в ней было бы холодно. Потом дядя с шофёром сцепили руки так, что получилось кресло, и на этом кресле вынесли Бьёрнара на улицу.

— Ты знал, что мы должны приехать? — спросил Каос у Бьёрнара.

— Да, — ответил Бьёрнар. — Твой дядя приходил к нам вчера вечером. Я показал ему свой рисунок, а он мне — свой. Но про руль он мне ничего не сказал.

Эве объяснили, для чего служит ручка. Эва несколько раз покрутила её — колёса поднялись и их место заняли полозья, Эва покрутила ручку в другую сторону — и колёса снова опустились.

— Как легко и просто! — обрадовалась Эва. — Да ты настоящий волшебник! — сказала она дяде.

— А это тормоз, — объяснил дядя. — На тот случай, если сани поедут под горку слишком быстро.

— Мне больше всего нравится руль! — сказал Бьёрнар.

Сосед заторопился и предложил по пути если надо, отвезти куда-нибудь Эву с Бьёрнаром.

— Спасибо, нам никуда не надо, — отказалась Эва. — Мы пойдём на вокзал встречать папу и заодно обновим коляску.

— А ноги у Бьёрнара не замёрзнут? — поинтересовался дядя.

— Нет, он в папиных сапогах, — ответила Эва.

Ни дядя, ни сосед, конечно, не поняли почему в папиных сапогах ноги у Бьёрнара не могут замёрзнуть, но Каос то знал что в сапогах лежали бутылки с горячей водой.

— Ну как, Бьёрнар, нравится тебе новая коляска? — спросила Эва.

— Очень! — Бьёрнар улыбнулся. — Знаешь, Эва, теперь в сильный мороз я могу надевать твой меховой мешок, если ты сверху прикроешь его пледом. — Он понимал, что на коляске с рулём его уже никто не примет за маленького.

И Эва с Бьёрнаром поехали на вокзал — она толкала коляску, как финские сани, а довольный Бьёрнар крутил руль.

Каос с дядей снова сели в кабину, и грузовик помчался к Газетному дому. Каосу не терпелось рассказать папе и маме о сегодняшнем дне.

Папа стоял у окна, поджидая Каоса. Увидев его, дядя сказал:

— Беги домой, Каос, тебя ждут, а мы поедем дальше. Передай привет папе и маме. — Я спешу, Каос, — сказал сосед, — ты уж прости, а то бы дядя, конечно, зашёл к вам. Будь здоров!

— До свидания! — Каос спрыгнул на тротуар и побежал к дому.

Водопад шумел, он как будто говорил Каосу: "Здравствуй!", но Каос так спешил, что даже не взглянул на него.

Хоть Каос и жил на первом этаже, ему нужно было подняться на несколько ступенек. Обычно он бегом взбегал по ним, но тут его охватило странное чувство — всей душой он вдруг ощутил, как хорошо вернуться домой. Он любил бывать у Бьёрнара, ему нравилось ездить к тёте и дяде, но оказывается, тут, дома, ему было лучше всего. От этого чувства Каосу сделалось жарко, ноги налились свинцом, и он не мог быстро взбежать по ступеням.

Папа открыл дверь, и Каос бросился ему на шею.

— Здравствуй, сынок! — сказал папа, обнимая Каоса.

— А где мама?

— У них собрание, она немного задержится. Расскажи-ка мне про коляску. Сумел дядя сделать всё, как хотел?

И Каос стал рассказывать про коляску, про дядю с тётей, про маленькие финские сани и про дядиного соседа, который привёз их в город на своём грузовике.

А когда он кончил рассказ, и, они с папой поели, пришла мама, и Каос рассказал всё во второй раз. Чтобы папа с мамой могли представить себе, как теперь выглядит коляска Бьёрнара, Каос сел на стул и взял в руки палку, на которую надел крышку от кастрюли Мамин зонтик изображал тормоз, а с помощью ручки от мясорубки Каос как будто поднимал и опускал колёса. И папа с мамой всё прекрасно поняли.

— Эве с Бьёрнаром повезло, что наш дядя такой мастер, — сказал папа. — А если они когда-нибудь поедут с нами в горы, ему придётся приделать к коляске полозья от финских саней.

Каос кивнул, с трудом сдерживая зевоту: ему уже очень хотелось спать, но он старался, чтобы папа с мамой этого не заметили. И зря старался, потому что папы и мамы обычно замечают всё.

— Пора спать! — сказал папа. — Сегодня моя очередь беседовать с Каосом перед сном.

— Хорошо, — согласилась мама. — Только пусть он не забудет почистить зубы.

От этих слов сон Каоса как рукой сняло. Он будто проснулся и начал бегать по квартире — из кухни в гостиную, из гостиной в спальню, из спальни опять в кухню. Он хотел, чтобы папа побегал за ним. Он даже спрятался под стол, но уж под стол за ним папа не полез.

В конце концов, оба выбились из сил.

— Поиграли, и хватит, — сказал папа. Но Каос побегал ещё немного. Папа молча ждал его. Потом они вместе пошли в ванную, и Каос выдавливал пасту, чистил зубы и полоскал горло. Папа его не торопил, но Каос и без того всё делал быстро — он вспомнил, что его ждёт беседа с папой. Надев пижаму, он нырнул в постель.

Папа сел к нему на край кровати и спел одну старинную песню, которая очень понравилась Каосу. Потом он рассказал ему про лисицу: лисица бежала по дороге и нисколько не испугалась маленького голубого автобуса, возвращавшегося в город.

— Голубой автобус посигналил ей? — спросил Каос.

Папа покачал головой.

— Нет. Голубой автобус был не в духе. Он уже много дней не в духе, потому что у него почти нет пассажиров. Правда, я объяснил ему, что скоро всё изменится: дни станут длиннее, морозы кончатся, и туристы снова начнут ездить в горы.

— А сейчас туда никто не ездит?

— Почти никто.

— А что было потом?

— Увидев лисицу, мы ненадолго остановились. В автобусе было всего два пассажира. Когда лисица убежала, мы поехали дальше. Голубой автобус был погружён в свои мысли. Он не смотрел ни на лес, ни на усадьбы, ни на заснежённые поля и даже не заметил, как миновал нашу площадь. Сегодня он не танцевал перед Газетным домом, а поехал прямо на автобусную станцию.